Борис Тумасов - Не введи во искушение

Зал взревел, загремел овацией. А Краснов продолжал свою речь. Он говорил, что не верит в иностранную помощь, что немцы враги казакам, что три с половиной года войны с германцами не забываются. Что они пришли на Дон за зерном и мясом.

— Я не верю, — говорил Краснов, — и англичанам с французами... Помните слова нашей старинной казачьей песни: кто был казаку товарищ — это конь вороной, я сам молодой да сабля вострая в руках!..

— Да, вот это правильные слова, — говорил Сергей Минаевич, когда старики, протиснувшись через толпу, вышли к памятнику Ермаку, где стояли их привязанные кони. — Что, кум, может, перекусим да в обратный путь двинемся?

— Погоди, Минаевич. Охота поглядеть, как наши молодые казаки на параде себя покажут. Сказывают, и твой Стёпка прибудет. Ему, вроде, второй Георгий вышел.

Молодые казаки двенадцати полков, созданных атаманом Красновым, все как на подбор, обмундированные с иголочки, прибыли в Новочеркасск из лагерей. Кони незаморённые, шли словно пританцовывая.

Построились в широкое каре под своими полковыми штандартами, ждали начала парада.

На трибуну поднялись Краснов, Денисов, Богаевский, ещё несколько генералов и полковников. Вокруг гости именитые, дамочки с букетами.

— Вот это казачки, аж слезу вышибает, — промолвил Захар Миронович. — Мишку мово ты, кум, не приметил?

— Да вон же он, во второй сотне с вёшенцами. Узришь на скачках.

— Что-то глаза запорошило. — Захар Миронович протёр лицо грязным платком. — А Стёпки не вижу.

— Дак ему не до парадов. Он от большевиков фронт держит. А ты старшего, Ваньку, видал? Урядник!..

— Вчерась видел. Говорит, дюже много дел у него. Обещал разыскать меня, гостинцев матери передать.

— Хорошо твой Ванька устроился.

— Да уж ему при его ранении и Георгиях иначе и нельзя...

В это время заиграли трубы, раздались зычные голоса и полки пошли в церемониальном марше.

На трибуне генералы и офицеры подтянулись, дамочки восторженно захлопали, под ноги коням цветы бросать стали.

— Ах, язви их, красиво идут, — радовался Захар Миронович. — Будет о чём бабке рассказать.

Потом начались скачки, рубка лозы и другие соревнования.

— А что, не перевелись на славном Дону казаки. С такими молодцами никакие Советы не страшны, — переговаривались старики.

Когда закончился смотр, Захар Миронович с Сергеем Минаевичем, завалившись в бричку, погнали на хутор.

За утренним чаем Краснов как-то сказал жене:

— Лида, наступает серьёзный момент. Германия, возможно, проиграет войну Франции и Англии. Я думаю, рано или поздно немцы покинут Украину. Тогда гетман Скоропадский потеряет свою власть, которая держится на штыках германской армии. Да и Москва признала независимость Украины только под давлением Брестского мира. Кто сменит Скоропадского, пока утверждать не берусь. Однако знаю, что хохлы готовы вцепиться в чуприны друг другу. Скорей всего на смену Скоропадскому придёт Петлюра...

Бели немцы войну проиграют и начнут выводить свои войска, Москва тут же разорвёт все условия Брестского мира и станет поднимать украинского мужика за советскую власть. И лозунг прежний — землю крестьянам. Независимость Украины будет ликвидирована. Отсюда, Лида, задача нашего правительства — укреплять Дон. Казачество наша опора...

С конца августа на границе Войска Донского на Хопре и Северном Донце начали группироваться отряды красноармейцев. Один из отрядов пересёк рубеж Донской земли и занял хутор Кулики. Сотня Стёпки Уса попыталась с налёта освободить хутор, но встретила ожесточённое сопротивление. Ус велел сотне спешиться. Коноводы отвели коней в укрытие, а казаки стали окапываться.

Подошла батарея. Орудия сняли с передка и установили против позиций красных.

Прискакал связной, доложил Усу, что в поддержку красным движется ещё один отряд. Тогда Степан подал команду перейти в наступление. Спешенные казаки рассыпались цепью, пошли вперёд. С флангов ударили пулемёты красных, раздались винтовочные залпы. Казаки остановились, залегли. Не успели окопаться как следует, как красные перешли в контратаку.

К Усу подъехал другой связной, передал приказ: отходить в расположение полка. Коноводы подвели коней, и казаки поскакали к соседнему хутору, где уже собрался весь 10-й Донской полк.

Обогнав сотню, протарахтела батарея. Вскоре Ус увидел полковника. Тот приказал:

— Хорунжий, ваша сотня прикрывает наш отход. Полку предстоит занять новую позицию.

Побывав на передовой, генерал Денисов доложил Краснову о скоплении частей красных по всей северной оконечности Донского края.

— Пётр Николаевич, если мы не перейдём наши рубежи и не нанесём упредительного удара, быть беде. Надо переломить настрой донцов. Троцкий взялся за создание красных бригад.

— Святослав Варламович, у меня надежда на молодёжь, кто ещё не разложился заразой большевизма. Настрой казаков-фронтовиков постоянно даёт о себе знать. Рассказывают, что в некоторых станицах казачки удерживают своих мужей дома, приезжают за ними на подводах. Кстати, думаю, мне потребуется ещё не одно выступление на Круге, чтобы убедить: мы не повязаны с немцами. В такой же степени можно обвинить и Деникина, что он связан с англо-французами.

— Эти крикуны, Пётр Николаевич, не понимают или не хотят понять, что у нас одни задачи: поднять Россию с колен, на которые поставили её Советы. Я сегодня выезжаю в части и на Круге не буду, так уж вы, Пётр Николаевич, выдайте этим болтунам и от меня тоже.

Денисов поднялся. Краснов остановил его:

— Прошу вас, Святослав Варламович, отобедать у нас. Лидия Фёдоровна обидится, если вы уедете, с ней не повидавшись...

Генералы перешли в гостиную и, пока горничная накрывала на стол, продолжали беседовать. Лидия Фёдоровна посетовала на жизнь, спросила о семье Денисова, которая находилась под Царицыным.

День был постный, и горничная подала салат, уху из сомятины и жареного осётра. После чая Денисов посидел с Красновым ещё немного и заторопился.

— А на Круге, Пётр Николаевич, уймите пустобрёхов, а то ведь привыкли гавкать из подворотни...

10-й Донской полк под прикрытием сотни Степана Уса отошёл километров на семь от приграничных позиций. За мелким кустарником отрыли окопы, ближе к лесу стала батарея.

Там, где осталась сотня Уса, слышались беспорядочные выстрелы. Казаки переговаривались:

— Ус отбивается.

— Сейчас ему не позавидуешь.

— Ничё, они на конях, уйдут.

Подъехала походная кухня, казаки потянулись с котелками.

— Да, братцы, война не война, а брюхо жрать просит.

— Мне бы не жрать — мне бы молодку хучь какую. Соскучился я по бабе, братцы, второй месяц как из дому.