Борис Тумасов - Не введи во искушение

Перейдя дощатый мосток на пересечении улиц, Краснов спросил:

— Где здесь, в Уманской, жил командир 2-го полка, мой подчинённый?

— У войскового старшины и его семьи трагическая судьба, — ответил Соломаха.

— Какая?

— Когда на станицу наступали красноармейцы из «Стальной» дивизии Жлобы, старшина, сидя в хате с женой и старшим сыном, отстреливался из пулемёта. Красные несколько раз накатывались, и каждый раз их отбивали. И тогда они подожгли хату... Вся семья сгорела...

— Царство им небесное, — перекрестился Краснов, сняв папаху. — Помню, старшина всё копил деньги на постройку нового дома, крытого цинком. Не суждено.

— А сам Жлоба, ваше превосходительство, знаете, как жизнь закончил? Большевики его расстреляли.

— Есть порода пауков, самка которых после оплодотворения убивает самца. Советская власть поступала подобным образом...

Дождавшись, когда шофёр подогнал машину, Краснов, прощаясь с Соломахой, заметил:

— Большевикам за все их чёрные дела ещё долго расплачиваться придётся. А нам нельзя ни забывать, ни прощать... Желаю всяческих успехов, полковник.

8 ноября 1942 года, когда Краснов возвратился в Берлин, Хельмут фон Панвитц был назначен командующим всеми казачьими формированиями.

В штабе было решено казачьи формирования именовать кавалерийским корпусом фон Панвитца. Для испытания казаков бросили на помощь румынам.

Корпус блестяще справился с задачей, отразив наступление двух советских дивизий.

Рождественские праздники Хельмут фон Панвитц проводил неподалёку от Вены. Здесь узнал новость: фюрер выразил желание лично вручить ему награду.

Вот как вспоминает об этом сам Панвитц:

«Аудиенция состоялась 13 января 1943года в «Волчьем логове». Майор фон Белоу, адъютант фюрера, провёл меня по тоннелю в тайный бункер... Едва я снял перчатки, как широко распахнулись двери. Кабинет фюрера имел внушительные размеры, но был хорошо освещён. Сидевший за столом Гитлер был одет в чёрный френч и чёрные брюки. Он поднялся с кресла и тихим невыразительным голосом, будто диктовал текст машинистке, произнёс свои поздравления:

— От имени германского народа я выражаю вам признательность за ваше непоколебимое мужество, за ваше героическое участие в борьбе за свободу и величие Отечества. Вы сто шестьдесят седьмой воин, удостоенный Рыцарского креста с дубовыми листьями».

Дальнейший разговор происходил следующим образом:

— Вам довелось командовать разными частями. Чего стоят румыны?

— В военном деле абсолютные профаны.

— А как ваши казаки?

— Мой фюрер, эти люди умеют превосходно сражаться... Мне кажется, мы немного ошибаемся в отношении к русским...

— Да, возможно, — прервал Гитлер.

— Не следовало бы оскорблять чувства славян. Казаки, как и немцы, прекрасные воины. Они никогда не расстаются с оружием.

— Да, возможно, полковник. Благослови вас Господь, и пусть вам сопутствует удача в тяжёлом солдатском труде...

Для атамана Краснова Сталинград был всегда Царицыном.

Германские полчища со своими союзниками двигались к городу по донским степям.

Краснов говорил Шкуро:

— Армия красных скоро почувствуют силу германской военной машины. Одно меня печалит, Андрей Григорьевич, что не казаки Дона пронесут свои штандарты по улицам этого города, а солдаты вермахта.

Синие стрелы, означавшие удары армии Паулюса, упёрлись в Волгу.

— Смотрите, — торжествующе говорил Краснов, — здесь, в Царицыне, лягут главные силы Красной Армии. Не на Москву был направлен основной удар немцев, а именно сюда. И вы думаете, почему? Ларчик просто открывается: Генеральный штаб германской армии намерю отрезать Кавказ от центра. Тогда Красной России конец...

Когда генерал уезжал на службу в Главное управление казачьих войск при министерстве восточных территорий рейха, Иван Шандыба подолгу смотрел, как синие стрелы впились в Царицын. Широко они развернулись на донских просторах. Синяя окраска расползлась по городам и станицам, окрасила родную Bёшенскую, хутор Пригибский.

Краснов заметил однажды:

— Близится день, Иван, когда ты увидишь свою Донщину свободной.

В газетах писали о тяжёлых боях под Сталинградом, о многотысячных потерях. В зимние дни сорок второго — сорок третьего годов стали просачиваться сообщения о «котле», армии Паулюса и о «генерале Манштейне», на которого возлагалось много надежд, но он не смог выручить окружённую группировку...

Иван видел, как отодвигаются стрелы от Сталинграда — Царицына. Краснов с горечью сообщил:

— Нас подвели румыны и итальяшки. Они не выдержали натиска Красной Армии, и германский фронт оказался прорванным...

А весной Шандыба услышал:

— Кажется, Советы не успокаиваются. После Царицына они стали резко наращивать военный потенциал.

Как-то в беседе с генералом Шкуро Краснов сказал:

— К сожалению, кубанские и донские казаки оказались в очень трудном положении. Немцы закрыли коридор, по которому ушли соединения с Кавказа. Те части, каким поручено держать плацдарм на Кубани, усиленные кубанскими казаками, держатся на участке плавней. У них один выход: через Керченский залив в Крым...

Краснов пальцем указал на позиции, которые занимали кубанцы:

— В район Феодосии послан Хельмут фон Панвитц. Он должен построить укрепления и принять казаков.

— А как же их семьи? — Шкуро посмотрел на Краснова. — С ними расправятся как с врагами?

— Думаю, что да. Сошлют в места, откуда мало кто возвращается. — Краснов побарабанил пальцами по столу, нахмурился. — Может быть, кто-то и спасётся, но разве только те, которые уйдут через ростовский коридор. Я всё-таки полагаюсь на благоразумие казаков, которые заранее отправили свои семьи...

— Думаю, что вопрос о казачьих дивизиях сейчас решится быстро. В них возникла особенная потребность, в Югославии разрослось партизанское движение. Тито и англичане активизировались.

— Пётр Николаевич, я подал рапорт в штаб верховного командования с просьбой назначить меня командиром одной из казачьих дивизий.

Краснов кивнул:

— Андрей Григорьевич, ваш рапорт побывал в Главном управлении. Одно могу сказать: немцы намерены держать в казачьих дивизиях свои командные кадры. Кстати, есть мнение, что во главе всего казачьего движения будет Хельмут фон Панвитц. И что недалеко то время, когда он получит чин бригадного генерала.

— Вы не намерены возражать?

— По поводу чего?

— Немец из Силезии будет поставлен над всеми казаками?

— Не забывайте, Андрей Григорьевич, он в фаворе у Адольфа Гитлера, из его рук в своё время получил Рыцарский крест с дубовыми листьями.

Шкуро мелкими шажками прошёлся по кабинету.