Алексей Шишов - Генерал Юденич

— Как турок, изготовившихся для атаки, заметил?

— Заполз в какую-то ямину и немного сознание потерял, от слабости. Когда очнулся — смотрю, в сотне шагов от меня в лощине турки целой толпой костерки развели. Ну и понял я, что скоро пойдут они в атаку. Тогда я в нашу сторону пополз быстрее, чтоб своих предупредить.

— Успел, значит, доползти.

— Успел. Когда по туркам бить наши пулемёты стали — они обратно побежали, опять на прежнее место, к кострам, к теплу, значит. Мороза не терпят — не то, что наш брат.

— Селиверстов, передай от меня, начальника штаба армии генерала Юденича, приказ командиру твоей дружины. Пусть напишет на тебя, храбреца, представление на ефрейторское звание.

— Весьма благодарен, ваше благородие. Только таких, как я, у нас в дружине сегодня много наберётся.

— Где ты так привык разговаривать с начальством, Селивёрстов? Ты в армии-то хоть до государева ополчения служил или нет?

— Нет, не довелось.

— То-то и оно. Не забудь сделать то, что я тебе приказал. Будешь так воевать, То и до унтер-офицерского звания дослужиться можешь или Георгиевским кавалером станешь...

Жаркие схватки на узких сарыкамышских улочках, во дворах, в ближайших лесистых предгорьях продолжались всю ночь. Лишь к утру 17 декабря серией настойчивых контратак, проведённых по приказу генерала Юденича, удалось сдержать продвижение вперёд турецкой пехоты. Обе стороны понесли большие потери, казалось, что весь Сарыкамыш завален телами погибших.

Днём генерал-лейтенант Юденич, обеспокоенный большим числом раненых и обмороженных, посетил сарыкамышский госпиталь, в котором, казалось, и яблоку негде было упасть. Приём раненых вели двое — врач и фельдшер.

Одни раненые приходили сами, опираясь на винтовку, которую на позиции не оставляли, других приводили санитары или товарищи, третьих несли на носилках. «Своим ходом» пришёл раненый казак-кубанец, закутанный в башлык. Врач спросил его:

— Куда ранен, братец?

— В ногу.

— Кость цела?

— Не знаю, но ходить не могу.

— На позиции перевязку тебе делали?

— Да где там! Одна пальба...

Юденич дождался, пока закончится приём раненого казака и медицинская сестра начнёт делать ему перевязку, подошёл к врачу и спросил:

— Много сегодня раненых?

— С утра до полутысячи доходит, ваше превосходительство, транспорт с ранеными уже готов. Отправим как только шоссе будет свободно.

— Сами вы кто будете?

— Военный врач Сёмин. Прикомандирован к сарыкамышскому госпиталю из полковых врачей.

— Где раньше служили?

— В Сальянском пехотном полку, затем в Кабардинском.

— Давно в Сарыкамыше?

— Первую неделю. Прибыл с женой за день до турецкой атаки.

— А супруга ваша сейчас где?

— Вы её только что видели, ваше превосходительство, она делала перевязку раненому казаку.

— Славная сестрица. Передайте ей от меня солдатское спасибо за помощь...

В полдень того же дня —17 декабря — оперативный дежурный по штабу Отдельной Кавказской армии в Тифлисе получил срочную телеграмму из Ставки Верховного главнокомандующего. В ней предписывалось генерал-лейтенанту Юденичу вступить в командование армией. В телеграмме сообщалось, что приказ на него императором Николаем II уже подписан.

В той же телеграмме из Могилёвской Ставки командиру Отдельной Кавказской армии настоятельно требовалось «локализовать прорыв противника и восстановить положение».

Бывший командующий армией генерал-адъютант граф Илларион Иванович Воронцов-Дашков, в силу своего преклонного возраста и неспособности начальствовать над войсками, отзывался в резерв Верховного главнокомандующего. Но император Николай II не мог просто так «отставить» близкого друга своего отца. Государь специально для графа учредил должность — «состоять при особе Его Величества». Более того, неизвестно за какие военные заслуги генерал-адъютант Воронцов-Дашков в 1915 году был награждён императорским военным орденом Святого великомученика и Победоносца Георгия 3-й степени...

В новую должность Николай Николаевич Юденич вступил в пылающем пожарами Сарыкамыше. Он прекрасно осознавал всю тревожность сложившейся ситуации: наступательные действия здесь требовали свежих сил» резервы же были на исходе. С передовой войск снимать больше было нельзя.

Донесения командиров отрядов, сражавшихся у Сарыкамыша, говорили о том, что люди измотаны до предела, что их всё труднее стало поднимать в атаки, что много раненых и погибших, что приходится беречь патроны, что требуется помощь резервами.

Больше всего Николая Николаевича поразило боевое донесение о действиях за день одного из героев Сарыкамышской эпопеи полковника Букретова. Тот в донесении, датированном 19 декабря, на имя генерала Пржевальского, командира 1-й Кубанской пластунской бригады, у которого полковник находился при обороне Сарыкамыша в оперативном подчинении, докладывал следующее:

«Вчерашний день, 18 декабря, гнал людей на бой, а сегодня не желаем, пока не подойдут подкрепления. В ротах осталось по 70-80 человек, офицеры командуют 3-4 родами; был случай, когда командир полка командовал ротой. Пока подкрепление не подойдёт и не будут присланы боеприпасы, до тех пор в наступление переходить не буду. Люди изнурены, голодны.

Как прикажете действовать дальше? Я сделал всё возможное. Обстановка неизвестна. Страшные потери в людях; в особенности много пошло сопровождать раненых, не возвращаются больше назад. Пулемётов нет, орудия не стреляют якобы за отсутствием целей. Держаться на позиции не в состоянии».

...Бои продолжали идти с переменным успехом. Буквально за несколько суток командующему русской армией удалось наладить надёжное полевое управление: связь теперь осуществлялась через три десятка радиостанций — последнего слова военной техники. Генерал Юденич смог получить всю картину событий.

В городе Тифлисе, связь которого с Сарыкамышем была временно прервана, царило паническое настроение. Самым серьёзным было то, что паника охватила не только часть местного населения, но и чиновников гражданского управления.

Отсутствие достоверной информации о том, что творится на главном участке фронта, породило множество самых разных слухов, говорили даже о гибели Кавказской армии под мало кому известным до того Сарыкамышем. Достоверно знали одно: армия Турции во главе с Энвер-пашой большими силами повела наступление на Закавказье, нацелившись прежде всего на Грузию.

Юденич решил в такой самой неблагоприятной ситуации нанести ответный удар 3-й турецкой армии. В разговоре по телеграфу с командиром 1-го Кавказского корпуса генералом Берхманом, состоявшемся 17 декабря, Николай Николаевич сообщал: