Алексей Шишов - Последний стратег

Ожесточённые атаки русской пехоты упорно оборонявшиеся германцы выдерживали с трудом. Немецкая сторона понесла потери до 30 тысяч человек. Но русские не праздновали победы: они смогли продвинуться, прорывая одну укреплённую позицию неприятеля за другой, всего на 5-9 километров. И весь этот недолгий путь у озера Нарочь был обильно полит кровью солдат и офицеров.

В далёком от Нарочских лесов и болот Париже французский главнокомандующий Жоффр высоко оценил очередной жест жертвенности союзников на Востоке:

— Русское наступление притянуло к себе все немногие резервы немцев и даже целые дивизии с нашего фронта. Защитники Вердена теперь могут вздохнуть свободно...

А в Могилёве, когда начальнику штаба Ставки генерал Жилинский передал из Парижа слова Жоффра, Михаил Васильевич сказал на утреннем докладе Верховному:

— Нарочь притянула на себя свыше четырёх германских дивизий. Хоть и наступали мы там неудачно.

— Значит, французы могут Россией быть довольны?

— Ещё бы, ваше величество. Атаки немцев на Верден временно прекратились. Пока немцы разбирались с Наречью, французы подтянули внушительные резервы. Теперь у них сил там стало больше, чем у противника.

— И что ждёт союзников под Верденом в последующем?

— Верденская операция примет для сторон характер борьбы на истощение людских сил и вооружений.

— А кто из сторон выиграет от такой борьбы, Михаил Васильевич?

— В этом году никто. Результат даст только само окончание войны. Которого мы с вами, ваше величество, пока не Вадим.

— Согласен. Но конца войне не видят и наши союзники, И Берлин с Веной...

Нарочская операция стала прелюдией к большим событиям, которые развернулись на Русском фронте в 1916 году. К его началу Россия имела в Европе три фронта большой протяжённостью. Северным (три армии) командовал небезызвестный А. Н. Куропаткин, который имел штаб в городе Пскове. Западным фронтом (пять армий) - генерал А. Е. Эверт со штабом в Минске. Во главе Юго-Западного фронта (четыре армии) стоял генерал А. А. Брусилов, с штаб-квартирой в городе Бердичеве.

Алексеевым и его штабистами был подготовлен оперативный план действий на Восточном фронте весной и летом 1916 года. Картина получалась довольно обнадёживающей. Два фронта - Северный и Западный имели 1260 тысяч штыков и сабель, в то время как у противостоящих им немцев было всего 620 тысяч. Юго-Западному фронту (512 тысяч штыков и сабель) противостояли австро-венгры численностью в 671 тысячу штыков и сабель.

То есть Россия на Восточном фронте в марте 1916 года против неприятельских 1061 тысяч штыков и сабель имела 1732 тысячи своих. Перевес выражался в 671 тысячу. Алексеев сделал вывод, что самая благоприятная обстановка для проведения летней наступательной операции складывается севернее болот Полесья.

Штаб Ставки начал разработку весенне-летней кампании 1916 года с некоторым опозданием. Мешали постоянные контакты с союзниками, обмен мнениями с командующими фронтами, армиями и флотом и начальниками их штабов. И те, и другие, как говорится, «тащили одеяло на себя». Поэтому Алексеев довольно быстро приучился к принятию самостоятельно ответственных решений. Его предшественник, генерал Янушкевич, на такое не решался. Михаил Васильевич, уважительно относясь к нему, однако говорил:

— Николай Николаевич слишком долго пребывал на посту начальника Генерального штаба в роли военного министра без права голоса...

С другой стороны, обстановка для стратега Алексеева была такой, что лучше не пожелаешь. Верховный не вторгался в работу начальника штаба и не делал ему никаких наставлений и указаний. Поэтому Михаил Васильевич мог творить, совершенствовать полученные им на прежних должностях военные знания и навыки.

Правда, начальник штаба Ставки был ограничен в реализации своих планов. Причина крылась в том, что последнее слово в утверждении директивных документов оставалось за Верховным главнокомандующим, которого постоянно требовалось в чём-то убеждать.

Штаб Ставки предлагал нанести удар в направлении города Вильно (Вильнюса). Однако такое предложение вызвало у полковника Николая Романова некоторые сомнения:

— Михаил Васильевич. Наши союзники на совещании в Шантильи пожелали нам нанести удар более масштабный, чем вы предложили сейчас.

— Ваше величество. В наступление на Вильно пойдут сразу два фронта, Северный и Западный, по сходящимся направлениям.

— А что Австро-Венгрия? Мы будем против неё обороняться или наступать?

— Брусиловскому фронту штаб предлагает нанести отвлекающий атакующий удар.

— Вы предлагаете наступать на немцев не позднее 1 мая. Не будет ли это поспешностью с нашей стороны? В Шантильи генералу Жилинскому Жоффр и англичане называли более поздние сроки.

— Ваше величество, если наши фронты будут наступать на месяц-два позднее, то тогда неприятель может стать обладателем стратегической инициативы начинающейся кампании. Нам надо брать инициативу в свои руки, не отдавая её ни Гинденбургу, ни Конраду.

— Но почему такая спешка в сроках начала наступления на Вильно, Михаил Васильевич?

— Немцы после неудачи под Верденом могут свои главные усилия перенести на Восточный фронт, чтобы совместно с австрийцами вывести Россию из войны. Поэтому Ставке надо определиться в главном решении на 1916 год. Или наступаем и берём стратегическую инициативу в свои руки, или готовимся к обороне, отдав инициативу действий неприятелю.

— Париж и Лондон требуют от нас только широких наступательных действий.

— В таком случае, ваше величество, нам обязательно надо упредить немцев. Германия при хорошо развитой сети железных дорог успеет перебросить с французского фронта свои войска на Восток раньше, чем мы подтянем резервы с Волги и Сибири.

— Значит, наступать?

— Точно так. Иначе Гинденбург и Конрад навяжут свою волю и заставят наши фронты обороняться...

22 марта генерал Алексеев, как начальник штаба Ставки, представил Верховному главнокомандующему Николаю II доклад об общем положении на театре войны (на Русском фронте):

«Весьма секретно.

Минувшая операция не внесла существенных изменений в наше стратегическое положение. Хотя и имеется сообщение ген. Жилинского, что намечена переброска с западного германского фронта на наш одного корпуса (22-го), но соотношение сил останется для нас благоприятным и не внушает опасений. (От)тепель и состояние путей положили естественный предел недели на четыре развитию широких операций, и мы имеем время для пополнения потерь, для боевой подготовки и для улучшения материального обеспечения по мере наших средств.

Менее утешительные выводы из минувшей операции в тактическом отношении для будущих наших действий. Намереваясь нанести противнику сильный удар, мы обеспечили себе существенный перевес сил, сосредоточили стратегически в точке удара пятерные силы (236 000 штыков против примерно 46 000 штыков)ине выполнили поставленной себе задачи, проявив малую тактическую подготовку и большую неосведомлённость в действиях союзников на французском фронте и наших войск в декабре 1915 г. на Стрыпе. Как 9-я армия попала в клещи флангового огня, так и правый фланг 11-й армии и войска 5-й армии, особенно Двинской группы. Обе наши тактические операции отличались надеждой прорвать расположение противника налётом, отсутствием стремления к точной и разумной постановке артиллерии определённых целей, нужных для подготовки и успеха пехотной атаки.