Алексей Шишов - Последний стратег

«Его внешность столь же немецкая, как и его имя. Его ум работает медленно, у него темперамент флегматика. Он произвёл на меня впечатление скучного человека...».

Назначенный премьер-министром, Штюрмер посетил Ставку и представился государю. Тот имел с ним длительную беседу с глазу на глаз в своём штабном вагоне. После этого новому главе российского кабинета министров представили высших чинов Ставки Верховного главнокомандующего.

Генерал-майор Пустовойтенко, оставшись наедине с Алексеевым, спросил:

— Михаил Васильевич, какое впечатление на вас произвёл новый премьер?

— Это опасно бесталанный человек, Михаил Саввич. А на вас?

— Во время представления мне почему-то подумалось, что со Штюрмером кабинет министров будет работать ещё хуже.

— Скорее всего, так и будет. Новый премьер снабжение фронта не улучшит и забастовки в тылу не погасит. И с Думой ему не совладать.

— Куда же смотрел государь при его назначении?

— Наш Верховный исходил из семейных рекомендаций. Другого не видится.

— Об этом последние дни говорит весь штаб. Кроме нас с вами...

Пока железнодорожный кризис в далёких и ближних армейских тылах «прорастал всё глубже и глубже», в могилёвской Ставке жизнь шла своим чередом. Между французским главнокомандующим Жоффром и генералом Алексеевым шла переписка относительно согласования планов кампании 1917 года. Париж предлагал расширить операции на Балканах. И военные вожди России в лице государя и начальника его штаба ответили полным согласием. Алексеев писал Жоффру:

«...Военные и политические соображения заставляют нас сжать кольцо вокруг противника именно на Балканах, и русские готовы будут выставить сильную армию на этом важнейшем для данного фазиса великой борьбы театре».

На очередной союзнической конференции в Шантильи члены делегации России переговаривались между собой после очередного дня заседаний:

— Жоффр любые поправки и замечания, в том числе и наши, почему-то принимает крайне неохотно. Словно его план уже утверждён в Могилёве...

— Впечатление такое, будто англичане и французы ведут свою собственную линию.

— А на что она направлена, по вашему мнению?

— Только на оборону своих государств с наименьшей потерей войск и наибольшим комфортом.

— А роль России?

— Париж и Лондон стараются взвалить на наши плечи все тяжести войны.

— Французы и англичане для России не жертвуют ничем. А требуют от нас только всё новых и новых жертв...

— Жоффр с британцами в Шантильи в который уже раз считают себя хозяевами положения в Антанте...

Само собой разумеется, генерал Алексеев всё это знал из писем представителей России на союзной конференции в Шантильи. Тогда российская сторона настояла на том, чтобы очередная союзная конференция состоялась не во Франции, а в Петрограде. Она проходила в январе-феврале 1917 года. Но Михаил Алексеевич на ней не присутствовал. Он взял отпуск по болезни и отбыл на лечение в Крым, как то ему советовали врачи. В Севастополь Алексеев отправился вместе с супругой Анной Николаевной.

Болезнь прогрессировала. Причин виделось врачам, да и прежде всего самому больному, много. Сказывались бессонные ночи, ненормальная обстановка в Ставке. Она была вызвана всё усиливающейся к Алексееву лично неприязнью со стороны едва ли не всего многочисленного семейства Романовых.

Сказывались и витавшие в Зимнем дворце и даже в самой Ставке слухи о некоей причастности генерала Алексеева к «заговору» против монарха. Основанием для подобных слухов стали участившиеся встречи с глазу на глаз начальника штаба Верховного с различными государственными и политическими деятелями. Их всё больше и больше приезжало в Могилёв. Казалось со стороны, что Государственная дума была готова чуть ли не вся перебраться в этот прифронтовой город.

Исследователи до сих пор спорят о достоверности таких слухов. Тем более, что и современники тех событий описывают их противоречиво: вроде что-то было, а возможно, не было. Военный корреспондент, аккредитованный при Могилёвской Ставке, М. К. Лемке писал о начале 1917-го с места событий:

«Очевидно, что-то зреет...

Недаром есть такие приезжающие, о целях появления которых ничего не удаётся узнать, а часто даже фамилию и не установишь. Имею основание думать, что Алексеев долго не выдержит своей роли...

По некоторым обмолвкам Пустовойтенко видно, что между Гучковым, Коноваловым, Крымовым и Алексеевым зреет какая-то конспирация, какой-то заговор, которому не чужд ещё кто-то».

Вне всякого сомнения, политическая оппозиция правящему дому Романовых зимой 1916-1917 годов вполне созрела для заговора с целью свержения самодержавия или установления в России конституционной монархии. В любом случае речь шла об изменении государственного строя и вывода державы из охватившего её политического кризиса.

Военные, прежде всего высший генералитет, не могли стоять от этого дела в стороне, поскольку тогда только они обладали реальной силой. Поэтому не случайным было то, что думские политики искали личных контактов с генералами.

Начальник штаба Ставки генерал Алексеев был тем «главным» лицом в высшем военном командовании, которое могло повлиять на ход событий. В том числе и организовать вооружённую защиту династии Романовых, самого императора Николая II как правителя.

О существовании заговора против монархии есть вполне достоверные свидетельства. Так, А. И. Деникин в своих «Очерках русской смуты» пишет:

«...В Севастополь к больному Алексееву приехали представители некоторых думских и общественных кругов. Они совершенно откровенно заявили, что назревает переворот. Как отнесётся к этому страна, они знают. Но какое впечатление произведёт переворот на фронте, они учесть не могут. Просили совета.

Алексеев в самой категорической форме указал на недопустимостъ каких бы то ни было государственных потрясений во время войны, на смертельную угрозу фронту, который, по i-co определению, «и так не слишком прочно держится», а потому просил во имя сохранения армии не делать этого шага.

Представители уехали, обещав принять меры к предотвращению готовящегося переворота.

Не знаю, какие данные имел Михаил Васильевич, но он уверял впоследствии, что те же представители вслед за ним посетили Брусилова и Рузского и, получив от них ответ противоположного свойства, изменили своё первоначальное решение: подготовка переворота продолжалась...».

Словам Деникина есть подтверждения. Как, например, мемуары небезызвестного А. Ф. Керенского:

«(Заговор) намечался на 15 или 16 ноября. Его разработали князь Львов и генерал Алексеев. Они пришли к твёрдому выводу, что необходимо покончить с влиянием царицы на государя, положив тем самым конец давлению, которое через неё оказывала на царя клика Распутина. В заранее намеченное ими время Алексеев и Львов надеялись убедить царя отослать императрицу в Крым или в Англию.