Алексей Шишов - Последний стратег

После обеда совещание продолжилось. Оно шло до одиннадцати часов вечера. Только теперь говорили Львов, Керенский, Церетели. Генералы сидели с мрачными лицами. Им было ясно одно: ситуацией в разбушевавшейся России «временные» министры явно не владели и изменить её ход в нужном русле не могли.

На следующий день Алексеев и главнокомандующие фронтов прибыли в Мариинский дворец. Послушать их собрались всё те же министры, часть членов Государственной думы и многие депутаты Петроградского Совета. Последние в своём большинстве представляли резервные части столичного гарнизона и мало симпатизировали фронтовому генералитету.

Удивляться этому не приходилось. Алексеев и без того знал, что более распропагандированного и революционизированного гарнизона в России, чем столичный, нет. Не считая, разумеется, Кронштадта на Балтике.

Но это было ещё не всё. 7 мая в Могилёве открылся нашумевший своими решениями Всероссийский съезд офицеров армия и флота. В его работе участвовали 298 делегатов, из которых 241 человек были фронтовыми офицерами и только 57 от тыловых гарнизонов. Присутствовали делегаты и от нижних чинов, но с правом только совещательного голоса. От них на съезде с речью выступил солдат по фамилии Рутгер.

Союз офицеров армии и флота создавался как профессиональное объединение. Благо Временное правительство сразу же признало право граждан России объединяться в свободные союзы. Поэтому в самое короткое время их возникло множество: союзы общественных деятелей, ветеринаров, носильщиков, учителей, домашней прислуги и... проституток.

Съезд почти единодушно проголосовал за поддержку Временного правительства, за продолжение войны, за решительное наступление, за ограничение деятельности войсковых комитетов, которые оспаривали уставную власть у командиров-единоначальников.

Едва ли не самым ярким событием на Всероссийском съезде офицеров армии и флота стало выступление Верховного главнокомандующего России генерала Алексеева. Он произнёс поистине пламенную речь, вложив в неё всё, что накипело у него на сердце за последние два-три месяца:

— В воззваниях, в приказах, на столбцах повседневной печати мы часто встречаем короткую фразу: «Отечество в опасности». Мы слишком привыкли к этой фразе. Мы как будто читаем старую летопись о днях давно минувших и не вдумываемся в грозный смысл этой фразы.

Но, господа, это, к сожалению, тяжёлая правда. Россия Погибает. Она стоит на краю пропасти. Ещё несколько толчков вперёд, и она рухнет.

Враг занял восьмую часть её территории. Его не подкупишь утопической фразой: «Мир без аннексий и контрибуций». Он откровенно говорит, что не оставит нашу землю. Он протягивает свою жадную лапу туда, где ещё никогда не был неприятельский солдат, на Волынь, Подолию, Киевскую землю, на весь правый берег Днепра.

А мы на что? Разве мы не вышвырнем врага из нашей страны, а уже потом предоставим дипломатам заключить мир с аннексией или без аннексии?

Будем откровенны: упал воинский дух русской армии. Ещё вчера грозная и могучая она стоит сейчас в каком-то роковом бессилии перед врагом. Прежняя верность Родине сменилась стремлением к миру и покою.

Где та сильная власть, которая заставила бы каждого гражданина выполнять долг перед Родиной?

Классовая рознь бушует среди нас. Целые классы, честно выполнявшие свой долг перед Родиной, взяты под подозрение, и на этой почве возникла глубокая пропасть между двумя частями Русской армии, офицерами и солдатами.

И вот, в такие минуты собрался первый съезд офицеров Русской армии. Думаю, что нельзя выбрать более удобного момента для того, чтобы единение водворилось в нашей семье, чтобы общая дружная семья образовалась из корпуса русских офицеров, чтобы подумать, как вдохнуть порыв в наши сердца, ибо без порыва нет победы, без победы - нет спасения, нет России...

Согрейте же ваш труд любовью к Родине и сердечным расположением к солдату, наметьте пути, как приподнять нравственный и умственный склад солдат, для того чтобы они сделались искренними и сердечными вашими товарищами!

Устраните ту рознь, которая искусственно посеяна в нашей семье. В настоящее время - это общая болезнь.

Мы все должны объединиться на одной великой платформе: Россия в опасности. Нам надо спасать её. Пусть эта платформа объединит вас и даст силы к работе...

Речь генерала Алексеева вызвала бурную реакцию зала. Она не раз прерывалась шквалом аплодисментов. Михаил Васильевич видел, что в Русской армии офицерство не меньше него озабочено развалом военной силы государства. И что оно готово и дальше переносить все тяготы фронтовой жизни во имя побед на полях брани.

Выступление Верховного главнокомандующего на первом Всероссийском съезде офицеров армии и флота в правительственных кругах расценили как открытое выступление против «временных».

Левые партии социалистического толка признали речь генерала Алексеева как контрреволюционную, направленную против «народных завоеваний».

Советы, в первую очередь Петроградский (фактически второй правительственный орган в стране), увидели в выступлении главного человека в действующей армии попытку ограничить их реальную власть на местах.

Своим публичным выступлением перед делегатами офицерства Русской армии и флота Михаил Васильевич Алексеев в одночасье стал неугоден многим. Более того, не просто неугоден, а откровенно опасен.

Уже на следующий день в печати началась неприкрытая травля Верховного главнокомандующего России. Как только ни называли его на первых страницах сперва столичных, а потом и губернских газет:

— Бунтовщик!..

— Монархист! Романовец!..

— Продавшийся Антанте!..

— Враг Временного правительства номер один!..

— Противник свободной России!..

— Контрреволюционер!..

— Враг революционного народа!..

«Взялся» за строптивого и теперь неугодного правительству Верховного и военный министр Керенский. Ему и было предоставлено слово о деле генерала Алексеева на ближайшем заседании Совета министров, проходившем за закрытыми дверями:

— Алексеева надо снимать с должности Верховного. Он опасен как монархист и контрреволюционер. На офицерском отъезде он назвал Временное правительство лишённым власти.

— Но если генерала отправить за его речь в полную отставку, то тогда может возмутиться армия. Прежде всего выступит офицерство, затем, возможно, и генералитет. И особенно на фронте.

— Можно сделать так, чтобы заслуженного военного не отправлять явно в отставку.

— Каким образом, Александр Фёдорович?

— Очень просто. Мною подготовлен проект постановления о назначении генерала Алексеева главным военным советником при Временном правительстве.