Леонид Ефанов - Покорение Крыма

Для видавшего виды политика, многократно общавшегося с турками, эта задача была не самой трудной, и три последующие конференции прошли в бесплодных препирательствах сторон, кого считать виновником текущей войны.

Обресков не спешил. Верный своим правилам, он стремился получше узнать характер Абдул-Резака, насколько рассудителен и твёрд в вопросах, ловок и увёртлив в ответах. Лишь на пятой конференции, уже ближе к её концу, Алексей Михайлович решил проведать мысли рейс-эфенди о татарском деле. И, как бы между прочим, предложил для обсуждения следующий пункт:

«О признании со стороны Порты всех в Крымском полуострове жителей и вне оного обитающих татарских орд и родов без изъятия вольными и независимыми народами и об оставлении оным в полной собственности всех ими обладаемых вод и земель».

Абдул-Резак выслушал переводчика, но отвечать не стал — ждал, что ещё скажет русский посол.

Обресков огласил следующий пункт: чтобы «нация освобождена была от порабощения, в котором она поныне находилась, как в Чёрном, так и в других морях, в коих другим нациям оная дозволена; також да постановится беспосредственная между взаимными подданными торговля со всеми теми выгодами и преимуществами, которыми в империи Оттоманской наидружественнейшие нации пользуются».

— Это всё? — спросил рейс-эфенди.

— Вы хотите, чтобы я читал дальше?

— Нет, не надо. Увиденное глазами предпочтительнее услышанного. Передайте нам объявленные пункты для ознакомления, и на следующей конференции мы дадим свой ответ...

Спустя два дня, на шестой конференции, рейс-эфенди перешёл в наступление. Говорил он просто, чётко, не вдаваясь в подробности, но отмечая наиболее важные моменты будущего послевоенного устройства татар.

— Блистательная Порта согласна, чтобы крымский хан и татарский народ оставались самовластными. Но только в делах, касающихся политических вопросов. Однако в обстоятельствах, к магометанскому закону прилегающих, надзирательницей и совершительницей их надлежит быть Блистательной Порте... Когда татары пожелают переменить хана, то после выбора особы из рода Чингисхана они должны просить султана о постановлении и освящении нового правителя, чтобы их просьба была милостиво принята и ему прислана инвеститура. Кроме того, в знак старшинства светлейшего моего султана над крымским ханом имя его должно произноситься раньше имени хана во время хутбы — пятничной молитвы... К сохранению доброго согласия и союза с татарскими поколениями надобно также, чтобы под владением и властью Блистательной Порты оставались крепости в Крыму и на Кубани... Наконец, судьи, издревле со стороны Порты постановляемые, по-прежнему должны быть ею определяемы и подтверждаемы.

Абдул-Резак закончил говорить, сложил руки и замер, мерцающе поглядывая на Обрескова.

— Что-то я не вижу здесь вольности татарской, — сказал Алексей Михайлович, покачивая головой. Он понимал, что Порта должна выдвинуть свои условия в выгодном для неё варианте, но изложенное рейс-эфенди свидетельствовало, что турки избрали максимальные кондиции, принятие которых оставляло Крым в прежней вассальной зависимости.

— Достойный посол должен знать, что татары многие годы питаются под сенью Блистательной Порты. И коль они получат вольность и независимость, о которой вы так настоятельно хлопочете, то от голода во все земли распространят свои хищения, несущие разорения, обиды и смерть... Вы этого желаете?

— Столь особенный взгляд Порты на будущее татарской области вызывает у меня немалое удивление... Что же Порта переменяет в прежнем состоянии татар?.. Названное здесь ничем не отличается от того, что Крым имел ранее.

— В подвластных им землях татары остаются вольными в правлении прочими делами.

— Сие им и ранее всегда принадлежало, — заметил Обресков. — Я же спрашиваю: чем прежнее их состояние Порта поправляет?

— Прежде Порта соизволяла им внутреннее правление.

— А теперь?

— Теперь они в нём вольны!

— Однако вы уже огласили немало ограничений сей вольности.

— Они касаются только некоторых обстоятельств, связанных с нашим законом, через который никто переступить не может.

— Любой закон выглядит так, как его трактует заинтересованная сторона. И духовный тоже.

— Духовный закон един и обязателен для всех.

— Но он призывает вершить благодеяния.

— То, что мы обещаем татарам, не есть зло.

— Это верно. Злом ваши кондиции назвать нельзя. Но и совершенным благодеянием они не являются... В противоположность вам мы татарскую вольность видим по-иному: совершенную, никаких, нигде и ни от кого пределов не терпящую. Такой видим и к такой стремимся!

— Поэтому и оружие своё в Крыму сохраняете? — усмехнулся рейс-эфенди.

Обресков сверкнул глазами, но от резкости удержался — сказал рассудительно:

— Да, Россия завоевала татар. И по военному праву могла бы с этой нацией поступить по своему усмотрению: истребить, пленить, переселить, обратить в рабов. Но вместо горя и тягот даровала ей вольность и признала независимой. Мы простили ей многие наглости, убытки и оскорбления... Кто скажет, что сие плохо?.. Нет, не плохо, но благородно и великодушно!.. К тому же не забывайте, что ногайские орды — суть российские уроженцы. А на едисанцев Россия имеет древнее и никому никогда не уступленное право... И вот ныне Россия добровольно отказывается и от права завоевания на всю татарскую нацию, и от права владения частью оной. Но в замену требует, чтобы и Порта отказалась от прежних своих прав и також признала их совершенную вольность.

— Ногайские орды достойным примером не являются, — парировал Абдул-Резак.

— Это почему же?

— Россия прельстила их обещанием не чинить притеснений и сохранить целыми и здравыми, если они перестанут против неё воевать. Вот они и приняли нейтралитет, довольствуясь надеждой получить без особых забот во время примирения древнее своё состояние.

— Стало быть, вы признаете, что ранее они зависели от Порты! — быстро воскликнул Обресков. — А ведь она орды не завоёвывала и военным правом пользоваться не может.

— Если таким образом рассуждать, то и Россия их не завоёвывала, — отозвался Абдул-Резак. — Когда ваша армия вступила в Крым, малочисленное наше войско оставило тамошние крепости. А недовольные этим татары от нас отделились и к вам пристали. Какое уж тут завоевание?.. Негоциация — вот что открыло дорогу к завладению ногайскими и татарскими землями!

Обресков часто задышал — рейс-эфенди заведомо искажал истину.

— Я позволю себе напомнить султанскому послу то, что он, видимо, запамятовал!.. Едисанская и Буджакская орды прислали своих депутатов во время осады графом Паниным Бендер. Вот когда они пожелали условиться о совершенном отделении от Порты и переходе под протекцию России! При чём здесь Крым?