Всеволод Соловьев - Злые вихри [Старая орфография]

Проходя съ нею длинной галлереей, увѣшанной и уставленной произведеніями стариннаго искусства, въ глубинѣ которой, за рѣзной дубовой дверью, помѣщалась столовая, Аникѣевъ сразу почувствовалъ себя непринужденно. Онъ понялъ, что съ этой женщиной нечего бояться скуки. Она не станетъ вынимать изъ кармана болѣе или менѣе избитыхъ фразъ, не заставитъ придумывать приличныхъ отвѣтовъ на обычные комплименты. У нея, въ сужденіяхъ объ искусствѣ, есть кое-что свое, продуманное, пережитое ею, а потому, во всякомъ случаѣ, интересное.

Она, съ первыхъ же словъ, и сказала ему что она понимаетъ его артистическое отшельничество, что по достоинству цѣнитъ и уважаетъ въ немъ его исключительное во всѣ времена, а ужъ тѣмъ болѣе въ наше время, равнодушіе къ толпѣ, къ успѣху, къ извѣстности.

-- Я, кажется, въ первый еще разъ слышу подобное одобреніе!-- весело улыбнувшись, воскликнулъ Аникѣевъ.-- Меня обыкновенно упрекаютъ именно за это «артистическое отшельничество», находятъ его нелѣпымъ. Но я не хочу оставлять васъ въ заблужденіи относительно его настоящей причины. Я думаю, что тутъ у меня вовсе не равнодушіе...

-- Не страхъ же! не трусость? Ихъ у васъ быть не можетъ!

-- Почемъ знать, бываютъ разныя причины страха. Вѣдь, мы всѣ, если строго разбирать, не совсѣмъ нормальны -- у каждаго есть какой-нибудь «пунктикъ», навязчивая, преслѣдующая идея, и пунктики эти многочисленны и разнообразны. Иныхъ вотъ преслѣдуетъ страхъ смерти; кого-нибудь можетъ преслѣдовать «страхъ жизни» въ смыслѣ вѣчнаго волненія, суеты, ожесточенной борьбы, столкновенія страстей, интересовъ, этой вѣчной трагикомедіи...

Madame Турова повернула къ нему свое поблекшее, но очень пріятное лицо и внимательно глядѣла на него умными глазами. Она чувствовала, что онъ говоритъ искренно и серьезно. Это, вѣдь, такая рѣдкость. Разговоръ завязался даже, пожалуй, слишкомъ крѣпко для времени и мѣста.

Громадная столовая, въ строго выдержанномъ стилѣ, вся изъ темнаго дуба, встрѣчала проголодавшихся гостей Натальи Порфирьевны, уже давно имъ знакомымъ, красивымъ величіемъ. Весело затопленный въ ея глубинѣ каминъ, своими очертаніями и размѣрами, переносилъ воображеніе въ какой-нибудь, художественно реставрированный, средневѣковый замокъ.

Огни высокихъ тяжелыхъ канделябровъ выдѣляли, по темнымъ стѣнамъ, матовый блескъ разнообразной серебряной утвари, огромная коллекція которой, носившая на себѣ слѣды многихъ поколѣній, была одною изъ рѣдкостей этого дома.

Ужинъ оказался сервированнымъ на нѣсколькихъ небольшихъ круглыхъ столахъ, уютно размѣщенныхъ недалеко отъ камина. Такъ всегда бывало у Натальи Порфирьевны во время ея интимныхъ собраній, когда число приглашенныхъ не превышало сорока, самое большее пятидесяти человѣкъ. Лакеи въ чулкахъ и башмакахъ, съ гербомъ Вилимскихъ-Талубьевыхъ на пуговицахъ, подъ командой почтеннаго дворецкаго, до неприличія похожаго на хорошіе портреты Гете въ старости, артистически и безшумно дѣлали свое дѣло.

Аникѣевъ и его дама продолжали, съ видимымъ интересомъ, отвлеченную бесѣду, не забывая, однако, тонкаго ужина Натальи Порфирьевны и осторожно отдавая должную дань винамъ ея домашняго погреба. Этотъ погребъ былъ гордостью отсутствовавшаго хозяина -- Улисса, нарочно объѣзжавшаго ежегодно всѣ мѣста Европы, славящіяся лучшими винами. Погребъ то и дѣло пополнялся новыми сокровищами, а изъ самой глубины его, по реестру за собственноручной подписью хозяина, въ дни званыхъ обѣдовъ и ужиновъ, появлялись на свѣтъ такіе «старички», какихъ нельзя было найти ингдѣ въ Петербургѣ.

Аникѣевъ былъ доволенъ, что «la belle» далеко отъ него и онъ даже ея не видитъ. Это дало ему возможность, сдѣлавъ надъ собой усиліе, о ней не думать. Но оказалось другое отвлеченіе и отъ разговора съ madame Туровой, и отъ превосходнаго ужина и отъ рѣдкихъ винъ. Очень близко отъ него, за сосѣднимъ столомъ и, вдобавокъ, такъ, что ему не надо было повертывать головы для того, чтобы ее видѣть, сидѣла Ninette.

Ихъ взгляды то и дѣло встрѣчались.

Аникѣевъ и въ болѣе юномъ возрастѣ не былъ фатомъ, а ужъ особенно сегодня вовсе не думалъ о томъ, чтобы «культивировать» впечатлѣніе, произведенное его игрою и пѣніемъ на молоденькую дѣвушку. Онъ уѣдетъ черезъ часъ изъ этого дома и, можетъ быть, никогда больше не встрѣтится съ нею, ничуть о томъ не жалѣя.

Мало ли юныхъ сердецъ и пылкихъ воображеній зачаровывалъ онъ своимъ искусствомъ, дѣйствующимъ непосредственно. Только, вѣдь, это недолговѣчныя чары: замерли волшебные звуки въ которыхъ выливается душа его, и съ каждой минутой слабѣетъ и слабѣетъ ихъ власть, ихъ вліяніе.

Ninette очень мила и граціозна; въ ней чувствуется, особенно рѣдкое среди этого свѣта, что-то цѣльное, нетронутое, чистое.... Но стоитъ ему допустить въ себѣ ощущеніе женскаго обаянія, и его тотчасъ же влечетъ совсѣмъ иная красота, имѣющая очень мало общаго съ дѣвственной чистотою.

Отчего же онъ не можетъ оторваться отъ Ninette и то и дѣло глядитъ на нее съ возрастающей тревогой? его чуткіе нервы все громче и громче подсказываютъ ему, что непремѣнно, вотъ-вотъ сейчасъ, должна случиться какая-нибудь бѣда съ этимъ прелестнымъ полуребенкомъ. Не онъ одинъ глядитъ на нее и ее видитъ; но никто ничего не замѣчаетъ.

Еслибъ онъ только могъ, онъ сейчасъ бы кинулся къ ея матери и шепнулъ ей: «скорѣй, скорѣй увозите вашу дочь, не то ей непремѣнно грозитъ здѣсь какая-то бѣда». Онъ до такой степени наконецъ, увѣренъ въ неминуемости этой бѣды, что не сталъ бы думать о себѣ, еслибы такой его поступокъ могъ достигнуть цѣли. Но онъ отлично зналъ, что только сдѣлаетъ себя общимъ посмѣшищемъ и вдобавокъ скомпрометируетъ дѣвушку, возбуждавшую его жалость...

Зачѣмъ же пришла эта глупая мысль? Зачѣмъ не уходитъ мучительное, назойливое, почти непреодолимое желаніе идти къ такъ враждебно взглянувшей на него женщинѣ и шепнуть ей слова, которыя на законномъ основаніи, будутъ приняты всѣми за неслыханную дерзость или прямое доказательство его сумасшествія? Такъ и тянетъ, такъ и тянетъ!..

«Вотъ одна изъ причинъ моего «отшельничества»,-- подумалъ Аникѣевъ,-- вѣдь, пожалуй, братъ Николай и правъ, когда вертитъ пальцемъ у лба и объявляетъ, что у меня «въ этомъ мѣстѣ того... не всѣ дома!.. да, пожалуй, онъ и правъ!..»

И какъ бы для того, чтобы вѣрнѣе доказать себѣ это, онъ тихо сказалъ madame Туровой:

-- Взгляните на княжну Хрепелеву, вы не находите въ ней чего-нибудь особеннаго?

Madame Турова съ удивленіемъ посмотрѣла сначала на него, а потомъ на Ninette.

-- То есть, какъ это, особеннаго?-- спросила она.

-- Мнѣ кажется... она, вотъ теперь, не такая, какъ всегда какъ была, ну, часъ что ли тому назадъ... Она въ какомъ-то неестественномъ возбужденіи, будто въ горячкѣ... можетъ быть, оно больна, только еще сама не понимаетъ или не хочетъ понимать этого...