Лнонид Ицелев - Александра Коллонтай — дипломат и куртизанка

Итак, первый день занятий окончен. Немного усталая от обилия новых впечатлений, Александра неторопливо возвращалась в пансион, расположенный неподалёку от университета. Под ногами тихо шелестели багряные опавшие листья. Настроение понемногу выравнивалось. Атмосфера этого спокойного города с его зелено-розовой тишиной и бальзамическим прозрачным воздухом усмиряла недавнее смятение чувств. Сейчас надо составить чёткий план своей жизни в Цюрихе: лекции, чтение, рефераты. Из развлечений — только прогулки, иначе обширную программу освоения теории социализма не осуществить.

После года занятий у Геркнера Александра, по совету профессора, отправилась в Англию знакомиться с успехами рабочего движения в этой стране.

Геркнер снабдил её рекомендательными письмами к Сиднею и Беатрисе Вебб. Супруги Вебб вместе с писателем Бернардом Шоу были основателями Фабианского общества, названного так в честь римского полководца Фабия, по прозвищу Кунктадор, то есть неспешащий, медлительный. Члены этого общества выступали за изменение положения рабочего класса путём реформ.

Веббы с энтузиазмом рассказывали Александре о деятельности «сетлментов», культурных ячеек в рабочих кварталах, кооперативах, клубах, о муниципализации лондонского трамвая и других постепенных сдвигах в сторону социализма.

«Если фабианцы правы и социальные контрасты можно сгладить путём реформ, — думала Александра, гуляя по унылым кварталам лондонского Ист-Энда, — то какой путь предстоит выбрать мне после возвращения в Россию? Опять идти работать в Музей учебных пособий? Делать надписи на коробках с жуками?»

Из Лондона она возвращается не в Цюрих, а в Петербург. После поцелуев, слёз и объятий с Зоей, Мишенькой и родителями Шура едет за Нарвскую заставу. У ворот завода Путилова — сотни оборванных безработных, пришедших пешком из деревень. У трактира двое пьяных с ужасными ругательствами зверски избивают друг друга. Здесь же на пыльном пустыре за гривенник предлагают свои услуги семилетние проститутки.

«О нет, господа фабианцы, это вам не Ист-Энд! Реформами вы здесь ничего не добьётесь. На нашу долю ещё хватит революционной работы».

И она тут же с головой окунулась в эту работу. По рекомендации Лёли Стасовой Шуре доверили очень важное дело — принимать и подготавливать для распространения нелегальную литературу, доставленную из-за границы.

На углу Морской и Кирпичного переулка открылся магазин «Амур и Психея», в котором продавались итальянские гипсовые статуэтки. Публика охотно раскупала изготовленные в античном стиле фигуры Аполлона, Венеры и Зевса, и магазин вскоре стал модным.

В склад магазина можно было попасть со двора, со стороны Кирпичного переулка. Сюда доставляли груженные доверху подводы с гипсовыми статуэтками. Разгрузив подводы, двое надёжных рабочих вскрывали полые гипсовые фигуры и извлекали из них марксистскую литературу. Александра разбирала и сортировала отпечатанные на тонкой бумаге издания, а статуэтки пускали в продажу.

Вечерами — кропотливая работа над статьёй о положении рабочего класса в Финляндии. Времени на всё не хватало. А тут ещё неизбежные встречи с Владимиром.

— Ты счастлива? — спрашивал он, глядя на неё страдающими глазами.

— По крайней мере, я знаю, во имя чего живу. Жизнь осмыслена целью.

— Что ж, я рад за тебя. Устраивай свою жизнь, как велят тебе твои чувства. Для меня ты навсегда останешься единственным человеком, которого я безгранично люблю.

— Du bist meine einzige [14] Ты моя единственная. , — по-немецки шептал Владимир во время их первого после возвращения Александры свидания.

«Всем я нужна, для всех я единственная, — устало думала Александра, откладывая в сторону перо. Работа над статьёй для дрезденского журнала «Soziale Praxis» продвигалась медленно. — Но почему я не могу принадлежать сама себе?»

И уж совсем были невыносимы часы свиданий с сыном. Он вырос за этот год, стал ещё больше походить на Владимира. А когда Александра заглядывала в его грустные глазёнки, она чувствовала, как те путы, которые она с таким трудом разорвала год назад, опять начинают овладевать ею.

И вот снова Цюрих, ставший уже таким знакомым, почти своим. Расклеенные по городу афиши оповещали о митинге с участием прибывшей из Германии известной социал-демократки Розы Люксембург.

Александра слушала эту маленькую болезненную женщину с восхищением. Некрасивая, с резкими чертами лица немецкая агитаторша с каждой новой произносимой ею горячей и гневной фразой хорошела буквально на глазах. В этой хрупкой фигурке всё дышало страстью и верой.

«Вот у кого надо учиться», — подумала Александра. После митинга она протиснулась к Люксембург, заговорила с нею. Немецкая революционерка окинула её критическим взглядом, явно не проявляя никакого желания поддерживать знакомство с этой красоткой. На глаза Александры навернулись слёзы. Неужели Роза Люксембург не доверяет ей только из-за её внешности?

Как доказать людям (и прежде всего себе самой), что она не просто эффектная шатенка, но и мыслитель, теоретик, борец?

Высиживание на семинарах профессора Геркнера тут, конечно, не поможет. Нужно быть ближе к людям дела. Центр русской политической эмиграции сейчас в Женеве. Там Плеханов. Его книгами она зачитывалась ещё в Петербурге. «Я просто влюбилась в Плеханова, просто влюбилась», — признавалась она Лёле Стасовой, возвращая очередное нелегальное издание выдающегося русского марксиста.

Голубую Женеву со сверкающей шапкой Монблана над озером Александра полюбила с первого взгляда, но пёстрая многоязыкая толпа на широких набережных-променадах оставила её равнодушной.

Устроившись в недорогом пансионе, она тут же отправилась в городскую библиотеку. Ещё в Цюрихе Александра получила письмо от отца с просьбой отыскать где-нибудь в Европе запрещённую в России книгу «Македония и Восточная Румелия». Старый генерал писал исследование по истории Балкан и просил хотя бы на время достать ему книгу».

Система каталога женевской библиотеки была Александре незнакома. Она хотела было уже обратиться за помощью к библиотекарю, как вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Мужчина лет сорока пяти с небольшой тёмной бородкой и густыми усами внимательно наблюдал за ней из глубины читального зала. На его столе возле пачки русских газет тульёй вниз лежала шляпа-панама.

Незнакомец подошёл к Александре.

— Вы ищете русскую книгу? — спросил он. — Не могу ли я вам чем-нибудь помочь?

Она объяснила, что ищет книгу о Болгарии, которую собирается отвезти в Петербург.

— Так вы можете вернуться на родину? Значит, вы не эмигрантка? А давно вы из России?