Аркадий Кудря - Правитель Аляски

К полудню выступили по направлению к неприятельской крепости. Матросы с «Невы», взяв с собой одну из корабельных пушек, подошли к берегу на шлюпках и тотчас, выкатив пушку, стали вести обстрел лежавших на берегу лодок, чтобы лишить колошей возможности бегства по воде.

Баранов двигался со своим отрядом из сорока русских и свыше полусотни алеутов, возглавляемых их тоеном, вдоль кромки леса. Они тоже тащили с собой несколько пушек.

Несмотря на уговоры Лисянского не лезть в пекло и поручить командование отрядом кому-либо из помощников, Баранов решительно ответил, что не в его привычках отсиживаться за спинами других. Он верит в силу личного примера.

Был обычный осенний день. С хмурого неба продолжал сыпать, закрывая серой пеленой горизонт, мелкий, пронизывающий до костей дождь. Попрятались на деревьях многочисленные здесь полчища ворон. В молчании крепости на реке, к которой медленно приближались вооружённые промышленники, было что-то зловещее.

Как всегда в опасных ситуациях, Баранов надел под рубаху прочную стальную кольчугу, не раз выручавшую его в стычках с колошами. Её короткие, чуть ниже плеч, рукава не стесняли движений.

Молчавшая крепость вдруг ожила частым ружейным огнём, но матросы «Невы» уже успели переправить через реку свою лёгкую пушку и на стрельбу из крепости тоже ответили выстрелами.

На подступах к крепости Баранов приказал дать одновременный залп из всех пушек, которые его отряд тащил с собой. Он полагался на эффект устрашения, понимая, что рукопашная схватка, если дело дойдёт до этого, едва ли принесёт успех: алеуты не отличались особым мужеством. Едва прозвучал дружный залп, из крепости тоже раздался пушечный выстрел. Ядро вспахало землю чуть впереди наступавшей цепи людей, осыпав их градом мелких каменьев.

Баранов дал приказ остановиться и дождаться наступления сумерек. Ему было жалко подставлять незащищённых людей под прямой огонь бивших из крепости орудий.

На приступ пошли незадолго до захода солнца.

— Не робей! Смелее, братцы! — воодушевляюще кричал Баранов, размахивая поднятой вверх саблей.

Уже были отчётливо видны толстые брёвна, составлявшие высокий частокол вокруг крепости. Но вот выстрелы оттуда усилились. Несколько десятков колошей в деревянных масках, с длинными копьями выскочили из-за стен. Они с диким воплем бросились навстречу наступавшим. Алеуты вдруг оставили орудия и побежали назад.

— Стоять! — в бешенстве закричал Баранов.

Но алеуты улепётывали во все лопатки. Бегство возглавлял их тоен Нанкок.

Баранов видел, как воины в масках окружили кого-то из отряда лейтенанта Арбузова. Вот они расступились, образовав конус из поднятых вверх копий. На остриях корчилось тело кричавшего от боли матроса.

— Отбейте его! — крикнул Баранов державшимся рядом с ним русским промышленникам, но тут вдруг ощутил боль в правой руке, чуть выше локтя. В глазах закружилось от внезапной слабости.

Его подхватили под мышки, кто-то крикнул:

— Прикройте нас! Правителя ранило!

И сразу за этим раздался звонкий крик лейтенанта Арбузова:

— Отходим — к шлюпкам!

Неудачный штурм глубоко обескуражил Баранова. Да ещё и это ранение. Пуля прошла навылет, но задела кость.

В ту ночь у лекарей «Невы» оказалось много работы. Помимо Баранова, ранен был лейтенант Арбузов и ещё свыше двадцати человек. Убито более десятка русских промышленников и алеутов.

Баранов, оставшись на берегу, запиской известил Лисянского, что из-за недомогания не сможет возглавлять кампанию по взятию крепости и поручает командование операцией капитану «Невы».

Чтобы не подвергать людей излишнему риску и показать всю серьёзность намерений русских, Лисянский дал приказ непрестанно вести огонь по крепости и прилегающей к ней местности. Это возымело необходимый эффект. На «Неву» явился после полудня парламентёр. Лисянский сказал ему, что мира не будет, пока ситхинцы не пришлют всех пленных кадьякцев и аманатов, находящихся в родстве с тоенами. В тот день на корабль прислали аманатом внука одного из тоенов.

Тем не менее Лисянский подозревал, что колоши ведут с ними двойную игру. Неспроста, вывесив белый флаг, они в то же время посылали из крепости своих воинов собирать лежавшие поблизости пушечные ядра, выпущенные с «Невы». Одна из освобождённых колошами кадьякских женщин сообщила, что ситхинцы отправили лесом гонцов к жителям селений по Хуцновскому проливу с просьбой о подкреплении.

Обо всём этом Лисянский проинформировал приехавшего к нему на корабль Баранова. Правитель был бледен и держал руку на перевязи. Настроен же он был ещё решительнее, чем прежде.

— Аманаты — это хорошо, — жёстко сказал Баранов, — но при нынешних обстоятельствах полагаю, что условием мира будет лишь безоговорочная сдача крепости колошами.

Это требование через толмача передали ситхинским тоенам, а сами между тем предприняли новые действия для взятия крепости в случае отказа колошей добровольно сдать её. На срочно сбитых плотах подвезли на берег корабельные орудия. В тот же день, к вечеру, ситхинцы ответили, что к сдаче готовы.

Утром на «Неве» ждали, когда же колоши начнут покидать крепость. Но оттуда никто не появлялся. Жизнь в осаждённом селении, казалось, замерла. Лишь огромное множество ворон поднялось и с громким карканьем кружилось над крепостью.

Похоже, что-то вспугнуло их, разглядывая птиц и вымершее селение в зрительную трубу, сделал вывод Лисянский. Он распорядился направить к крепости дозорных с толмачом для выяснения обстановки. Вернувшись, те сообщили, что, за исключением нескольких древних старух, крепость пуста.

Лисянский с Барановым подъехали на шлюпке к брошенной крепости. Осмотр её показал, что колоши соорудили своё укрепление по всем законам фортификации. Его защищал частокол из толстых брёвен, уложенных в два и три ряда, и этот палисад был настолько прочен, что ядра корабельных пушек не могли пробить его. С обращённой к морю стороны в ограждении были сделаны амбразуры. Повсюду виднелись следы поспешного бегства. Колоши оставили две лёгкие пушки, солидные запасы вяленой рыбы и солёной лососёвой икры. В домах, тесно стоявших внутри ограждения, было найдено много посуды и иных предметов утвари.

— Должно быть, отсюда и скрылись ночью, — заключил Баранов, рассматривая следы на земле у выходящих к лесу крепостных ворот.

На берегу колоши бросили почти тридцать превосходных лодок-долблёнок.

Но самое страшное открылось в одном из пустых домов крепости. Там обнаружили трупы пяти младенцев, зарезанных ножом.

— Почему они сделали это?! — с отчаянием вскричал Лисянский. — Неужели думали, что мы убьём их, и потому предпочли сделать это сами?