Александра Воинова - Тамара и Давид

Сослан предоставил Гагели полное право распоряжаться их устройством по своему усмотрению, так как всецело был занят мыслями о том странном положении, в какое они попали. Зная хорошо намерения Тамары поддерживать мир на Востоке, Сослан не мог примкнуть к крестоносцам и участвовать в войне, которую они вели с Саладином. В то же время, находясь в христианском лагере, он не мог оставаться безучастным зрителем всего происходившего и по своему воинственному характеру не в состоянии был избегать сражений и отказывать в помощи своим братьям по вере.

Положение осложнялось еще тем, что Сослан стремился как можно скорей выполнить поручение Тамары и с победой вернуться в Иверию, а случайная остановка становилась в известной степени трагической, обрекая поездку к Саладину. Здесь, находясь у крестоносцев, он должен был подчиняться суровым условиям военной обстановки и не мог никуда двинуться без разрешения франков. Таким образом, сделанная в выборе пути ошибка становилась в известной степени трагической, обрекая Сослана с его спутниками не только на вынужденное бездействие, но, самое главное, ставя его в зависимость от тех событий, какие разыгрывались в стане крестоносцев.

Эти чувства настолько волновали Сослана, что он не заметил, как слуги поставили шатер, занесли туда вещи, и он оказался в своем новом жилище, убранном с воинской простотой и суровостью. Мелхиседек устлал ложе Сослана барсовой кожей, Гагели развесил по стенам их лучшее оружие: сабли, мечи, булатные клинки Арчила, и Сослан с грустью смотрел на это скромное украшение, напоминавшее ему о дорогой Иверии, с которой мысленно никогда не расставался.

— Видел я у англичан хороших борзых, — с сожалением сказал Мелхиседек. — Они могли бы сослужить нам хорошую службу — защищать от всяких воров и проходимцев. Говорят, у английского короля огромные белые борзые, он с ними ходит на охоту. С такой собакой можно спать спокойно.

— А ты попробуй купить у них, — посоветовал Гагели и насмешливо прибавил, — чего только нельзя купить у этих рыцарей! За деньги продаются целые царства. Рассказывают, что Ричард Английский перед походом в Палестину нарочно устроил гонение на евреев, чтобы таким путем добыть деньги на снаряжение своего войска. А Филипп Французский тоже под стать ему. Он завидует Ричарду, что тот богаче и славится своей силой. Если бы они знали, сколько золота хранится в наших казнохранилищах, что у нас драгоценностей больше, чем во всех их владениях, они бы нас окружили царскими почестями и пригласили бы к столу Ричарда.

— Сохрани тебя бог от такого бахвальства! — остановил его Сослан. Вечером, когда они легли спать, Сослан с любопытством спросил Гагели:

— Скажи, что ты слышал про Ричарда? Этот государь больше всех меня интересует.

— Здесь много говорят о его неукротимом нраве и подвигах, превышающих всякое понятие о человеческой силе и мужестве, — ответил Гагели, — свирепость столько же, сколько и храбрость, доставила ему прозвище «Львиное Сердце».

— Хотел бы я померяться с ним силою, — заметил Сослан, — я готов сразиться с ним даже за борзую собаку.

— Господь избавит нас от такого несчастья, — живо откликнулся Гагели. Этот царь, говорят, чрезмерен во всех делах и без границ в гневе. Он запальчив до крайности и лучше не попадаться ему на глаза!

— Ты разжигаешь мое любопытство. Собери о нем, пожалуйста, самые подробные сведения и проверь, правду ли болтают, будто он упражняется в словесности и ведет дружбу с поэтами? Тогда он — благородный рыцарь, и нам приятно было бы сломать копье с таким витязем. Иного пути, вероятно, и нет, чтобы завязать с ним знакомство.

— И чтобы сделаться его врагом, ежели Вы не пожелаете остаться побежденным, — возразил Гагели, но в то же время сочувствовал желанию Сослана, был уверен в непобедимости своего повелителя и не мог побороть соблазнительную мысль присутствовать при таком поединке.

— Ты ошибаешься. Благородным рыцарям чужда зависть к своим соперникам по оружию. Английский король так прославлен своими победами, что, наверное, ищет подобного себе рыцаря, с кем бы он мог сломать копье и приобрести новую славу. Известно, что сражаясь с храбрецами, человек делается еще храбрее. Не все же мне бороться со львами и тиграми. Наконец-то, я нашел могучего ратоборца, с которым еще никто не сравнялся из знаменитейших рыцарей!

— Приведет ли к добру подобная встреча? — все еще сомневаясь, но склоняясь уже мысленно к словам Сослана, произнес Гагели. — О нем легко собрать сведения, здесь только и разговоров, что об английском короле. Говорят, Французский Филипп более спокоен и осторожен, и хотя отличается храбростью, но благоразумно удерживается от громких подвигов, полагая, что ратная слава не принесет столько пользы, его государству, сколько твердая и мудрая политика. Не следовать ли нам его примеру?

Это было последнее возражение, которое он счел нужным сделать Сослану, но тот был одушевлен какой-то мыслью, которую считал пока преждевременным раскрывать Гагели.

— Узнай все, что говорят здесь про Ричарда, — повторил он перед сном свою просьбу Гагели, — а больше всего о том — не поддерживает ли он какие-либо связи с Саладином. Судя по его характеру, от него можно ожидать самых невероятных поступков и крайних решений.

На этом беседа их прервалась. В походной палатке, в боевом лагере, отрезанном от сообщения с внешним миром, где каждый момент можно было ждать вражеского нападения, среди чуждых им народов они заснули крепким сном, со счастливым сознанием, что, наконец, они в Палестине, и самая трудная и длинная часть их пути закончена.

Так началась их жизнь в Акре, настолько необычная и любопытная, что на некоторое время они забыли об истинной цели своего путешествия и с жадностью отдались наблюдениям над крестоносцами, Называясь франками, собранные в одном стане крестоносцы, однако, были строго разделены между собою, каждая нация имела своего вождя и отдельное место в лагере. Каждый народ, кроме того, имел свой характер, нравы и обычаи, весьма различные между собою. Так, итальянские купцы на своих флотилиях, перевозившие богомольцев в Палестину, зарабатывали огромную прибыль и не подчинялись никаким уставам. Генуя, Венеция, Пиза — морские республики, доставлявшие крестоносцам оружие и продовольствие, получали громадные привилегии и располагались особыми кварталами с базарами и церквами. Рыцари для своих нужд прибегали к услугам местных христиан, которые крайне недоверчиво, с опаской относились к франкам, отягощавшим их всякими оброками и ненормальными работами. Дружины крестоносцев часто соперничали и враждовали друг с другом, особенно во время дележа добычи после победы над мусульманами, называвшимися здесь сарацинами.