Александра Воинова - Тамара и Давид

Жизнь в стане крестоносцев для простых воинов была очень суровой. К ним применялись самые строгие наказания, если их уличали в воровстве, распущенности или даже в небольшой драке между собою. Но совершенно иначе протекала жизнь предводителей войск, знатных рыцарей и королей, которые привезли с собой пышную обстановку своих замков и без стеснения предавались всевозможным развлечениям и излишествам, особенно в короткие промежутки перемирия. Часто печальное однообразие Акрской долины оживляли рыцарские празднества и турниры.

Как раз с прибытием Сослана наступило некоторое затишье, так как Ричард и Филипп страдали лихорадкой и лежали в бездействии в своих палатках, войска с нетерпением ждали их выздоровления.

Однажды вечером Сослан и Гагели в полном вооружении отправились осматривать лагерь. Гагели обратил внимание Сослана на рыцарей, облеченных в длинные кольчуги, и сказал:

— Смотрите на этих рыцарей, как мрачны и грубы их кольчуги. Издали они напоминают змей, на них нельзя смотреть без отвращения. Я уверен, что Ваша кольчуга и вооружение скоро привлекут к себе внимание любопытных и Вас почтут за принца или за какого-нибудь знатного рыцаря.

— Не смущайся ее изящной отделкой, — возразил Сослан, — она выдержит удар любого меча, ни одно кольцо её не погнется. Самое приятное, что она легка и плотно прилегает к телу.

Увлекшись прогулкой, они зашли далеко, почти в конец стана, где на склонах холмов стояли башни, внизу были раскинуты шатры, высоко развевалось знамя креста, охраняемое стражей.

— Наверное, здесь разместились предводители войск, — промолвил Гагели, и они хотели повернуть обратно, как заметили, что возле одного шатра в задумчивости сидел некий рыцарь и внимательным взглядом следил за ними. Видимо, рост Сослана, его мощная фигура и вооружение сильно заинтересовали рыцаря; он, не сводя с них глаз, что-то сказал стоявшему рядом с ним оруженосцу, и тот подал ему шлем и меч. Прежде чем они успели отойти от шатра, он встал и стремительно двинулся к ним навстречу.

— Не говорил ли я Вам, что к Вашей кольчуге не останется равнодушным ни один витязь, — тихо сказал Гагели, — хотел бы я знать, что ему нужно от нас?

Они заметили, что стоявший возле шатра оруженосец хотел следовать за рыцарем, но он сделал нетерпеливое движение рукой, означавшее, чтобы его оставили в покое. Подойдя к Сослану, он еще раз с интересом всмотрелся в его фигуру, как бы меряясь с ним силою, и высокомерно спросил на местном наречии:

— Кто вы такие? Кто вам разрешил гулять в местах, куда не позволено проникать чужим воинам?

— Если мы преступили дозволенное, прошу снисходительно отнестись к нашей вине, так как мы недавно прибыли и недостаточно знакомы с вашими правилами, — с достоинством ответил Сослан и тоже с любопытством посмотрел на стоявшего перед ними витязя. Он был почти одинакового с ним роста, широкоплечий, могучего сложения, с открытым и смелым лицом, курчавыми светло-русыми волосами и большими голубыми глазами, сверкавшими умом и веселой насмешливостью. Гагели почему-то испытал необъяснимое беспокойство при этой встрече и острым взглядом всматривался в незнакомца, стараясь понять, чем вызвано его любопытство и какие намерения он преследует, преграждая им дорогу и заставляя беседовать с собою.

— В какой дружине вы состоите, — быстро спросил витязь, — и принимали ли участие в сражениях?

— Вам, наверно, известно, как и нам, — уклончиво ответил Сослан, — что с болезнью королей Филиппа и Ричарда прекратились все битвы, мы обречены на бездействие.

По лицу рыцаря пробежала тень досады и огорчения, но он ничего не сказал и как бы на мгновение погрузился в раздумье. Затем веселая усмешка опять заиграла на его губах, прикрытых темными усами, и он спросил:

— Король Ричард скоро оправится от своего недуга. Близок час, когда заиграют трубы и начнется решительный приступ.

— Ты принес нам добрую весть! — воскликнул Сослан. — Ничего я так не желал бы, как выздоровления короля Ричарда!

— Ты, наверное, чужеземец, — усмехаясь, сказал веселый рыцарь, — здесь никто из князей не любит короля Ричарда, они укоряют его в гордости и запальчивости, — затем он быстро повернулся и широким жестом пригласил их следовать за собою. — Пройдемте ко мне в шатер. Я хочу побеседовать с вами.

— Позволь отказаться от твоего любезного приглашения, — вежливо, но решительно возразил Сослан, — близится вечер, а мы должны спешить к дому, так как не знаем хорошо здешнего расположения.

Рыцарь вспыхнул от гнева, очевидно, чувствуя себя оскорбленным их отказом, и с раздражением произнес:

— Еще никто никогда не отказывался разделить со мной трапезу из-за дальности своего жилища. Не будем спорить по-пустому! Я хочу провести с вами вечер за стаканом доброго вина.

Он говорил тоном, не допускавшим возражений, и Гагели готов был уже склониться, чтобы исполнить его желание, как Сослан с твердостью, тоже исключавшей всякое предложение о возможных уступках, ответил:

— В другое время я охотно принял бы твое приглашение, но сейчас, к сожалению, я спешу домой и не могу воспользоваться твоим гостеприимством.

Добродушная усмешка пропала на лице рыцаря, голубые глаза загорелись местью и гневом. Казалось, он готов был схватиться врукопашную со своим неожиданным противником.

— Не пробуй вступать со мной в поединок, — угадав его намерение, произнес Сослан со снисходительной небрежностью. — За твое приглашение я не хочу причинять тебе зла, так как по всему видно, что ты веселый и хороший малый. Оставь нас в покое, и мы пойдем своей дорогой!

Презрительный ответ Сослана еще более разжег незнакомца. Он крикнул своему оруженосцу:

— Дай копье и щит!

— Безрассудный! Что ты делаешь! — воскликнул Сослан, а Гагели побледнел от волнения, видя, что незнакомец был вне себя от ярости и больше не хотел ничего слушать, стремясь, как можно скорей отомстить за нанесенную ему обиду. Гагели не сомневался, что поединок примет серьезный характер, и рыцарь будет биться с ожесточением, желая проучить чужеземца.

— Я готов сразиться с тобою, — добавил Сослан, обнажая свой меч. — Но скажу тебе правду, что я никогда не дрался по такому пустому и ничтожному поводу.

— Надо полагать, что дамы в вашей стране так безобразны, что ни одна не стоила осколка копья, сломанного в честь нее, — уже насмешливо кинул рыцарь, — иначе ты умел бы драться по всякому пустому поводу!

Он, видимо, наслаждался предстоящим поединком и ни за что не хотел идти на примирение.

Из шатра вышло несколько витязей, заинтересованных происшествием, и рыцарь знаком руки отослал их, не желая, чтобы кто-либо присутствовал.