Юрий Тубольцев - Катон

Продолжая раскланиваться с африканцами, Катон, однако, не испытывал более иллюзий и написал Юбе и Метеллу о том, что население Утики ненадежно, и им опасно приближаться к этому городу. С тем он и отправил послов своих последних союзников.

Проводив гонцов, Катон взошел на самую высокую башню и окинул новым взором живописные окрестности Утики. Море искрилось в солнечных лучах весеннего солнца, мыс Корнелиева лагеря жизнерадостно зеленел свежей растительностью, воздух колыхался парами первого зноя. Природа энергично вошла в очередной цикл жизни, а перед ним, Катоном, наконец-то забрезжила перспектива скорого освобождения от уз долга. За много десятилетий эти узы хуже всяких цепей исполосовали и истерли его душу, не оставив на ней живого места. У него было ощущение, что ему не сорок восемь лет, а четыреста восемьдесят; порою же, наоборот, казалось, будто он не прожил и восемнадцати.

"Теперь все идет к скорому концу, - произнес Марк, - пунийское ничтожество сулит мне свободу".

Сказав эти слова, он тем самым бросил вызов судьбе. Как это так! - взбеленилась зловредная старуха. - Катон уйдет от нее умиротворенным и спокойным! Нельзя такого допустить, она докажет свое превосходство и еще раз заставит его биться в конвульсиях напрасных трудов и неблагодарных забот!

Повернувшись к лестнице, ведущей вниз, в город, Катон заметил вдали за холмами клубы пыли. Он приказал немедленно запереть ворота и приготовиться к отражению нападения. Однако ему было ясно, что Цезарь, двигаясь со всем войском, не мог подойти к Утике раньше, чем через день - два, и, вероятнее всего, пыль поднята каким-либо отрядом из остатков разбитой армии.

Вскоре выяснилось, что так оно и было. К Катону явилось сразу трое послов от трех групп республиканской конницы. Беглецы разделились на три части совсем не от переизбытка сил, а из-за разногласий во взглядах на будущее. Одни хотели уйти к Юбе, так как он был единственным платежеспособным полководцем из оставшихся республиканцев, другие желали присоединиться к гарнизону Катона, но боялись вероломства пунийцев, а третья, самая многочисленная группа намеревалась увезти Катона с собою, чтобы во главе с ним продолжать войну с Цезарем. Выслушав послов, Катон сказал, что сам явится к всадникам и обо всем договорится с ними на месте.

Покинуть Утику он не мог, поскольку в этом случае ему пришлось бы бросить на произвол судьбы сенаторов, многие из которых имели при себе семьи и не в состоянии были последовать за ним. К тому же бегство с несколькими сотнями всадников привело бы лишь к бродяжничеству в чужой стране или закончилось бы службой у нумидийца Юбы, который не принял бы Катона за равного без настоящего войска. Оставалась еще возможность бежать в Испанию к Помпею. Но Марк знал бесперспективность продолжения войны и не хотел продлять свои униженья. Дальнейшие скитания представлялись ему несовместимыми с его достоинством. В Африке он сумел создать мощный плацдарм для войны за Республику и ничего подобного повторить в Испании уже не сможет. Правда, недомыслие полководца, ставшее следствием большого самомнения маленькой личности, обратило в прах результаты его деятельности. Но у него осталась Утика, превращенная им в неприступную цитадель, способную, будь на то воля ее жителей, выдержать многолетнюю осаду. И если это последнее произведение его труда и воли не выполнит своей военной функции, то, по крайней мере, сможет послужить ему величественной гробницей.

Ни одно из предложений всадников не устраивало Катона, и он направился в их лагерь, чтобы достичь собственной цели. Прислав ему этот отряд, судьба предоставила шанс продолжить борьбу. Если бы Катону удалось убедить всадников войти в город и действовать заодно с пунийцами, это укрепило бы дух горожан, и тогда Цезарю пришлось бы надолго застрять под Утикой. Пока он осаждал бы этот город, Помпей укрепился бы в Испании, а Юба мог овладеть не только своим гаремом, но и царством, на которое теперь покушались конкуренты. Все это создало бы предпосылки для возобновления масштабной войны с узурпатором.

Прибыв в лагерь с небольшой свитой из виднейших сенаторов, Катон хотел сразу выступить на общевойсковой сходке, однако офицеры, стихийно выдвинувшиеся в вожди этой анархической массы, не допустили его к солдатам, опасаясь за свой авторитет и влияние. Марку пришлось объясняться с самозванными военачальниками на лужайке вдалеке от солдатских шатров. Видя, сколь резко упала дисциплина в остатках республиканских войск в результате поражения, Катон не выказывал своего недовольства предложенным распорядком встречи. Чего можно было требовать от этих несчастных беглецов, оказавшихся в положении разбойничьей шайки, если даже победоносные Цезаревы легионеры под шумок резали своих командиров?

Марк набрался терпения и дал офицерам возможность наговориться вволю. Довольные, что их выслушали как настоящих легатов, они и Катону уделили должное внимание. Первым делом Марк призвал их держаться сообща, не разбиваться на группы, не разбредаться по огромной стране, а затем стал отговаривать от службы Юбе. Он понимал, сколь сильное впечатление произвел на них красный плащ нумидийца рядом с покорной белизной тоги Метелла, но старался убедить их, что Отечество еще не погибло и негоже им искать себе хозяина за морем. Даже безволие Метелла, проявившееся в комедии с переодеванием, он истолковал в свою пользу, объяснив недостойный римлянина поступок желанием полководца любой ценой удержать при себе варваров. "Вот насколько это дикий народ! - пояснял он. - И вы хотите отдаться под власть того, кто даже в ранге союзника нагло притязал на господство!"

Вспомнив, что Катон - единственный человек в Африке, к которому Юба относится с почтением, офицеры призадумались над его словами.

- Катон, возьми над нами главенство, и с тобою нам не будет страшен ни Юба, ни Цезарь! - дружно воскликнули они, подытожив свои размышления.

Такому их решению в немалой степени способствовали призывы Катона сохранять единство. Прежде, рассуждая кто во что горазд, они могли делить власть и солдат, думать о службе у Юбы или перспективах разбойничьей судьбы, но, осознав необходимость быть всем вместе и сохранять независимость от африканцев, пришли к заключению, что это возможно лишь под командованием Катона.

Завладев инициативой и последовательно отвергнув предложения оппонентов, Марк приступил к изложению и обоснованию собственного плана. После робких возражений офицеры признали, что в стенах Утики они вместе с Катоном смогут задержать Цезаря и тем самым позволят республиканцам в других регионах собраться с силами для нового этапа войны.