Алексей Ракитин - Убийство на Знаменской

— То есть, вы не сами нашли новое место, это вас отставляют от старого, — подытожил Путилин. — А скажите, Константин Владимирович, вам довелось знавать Кузнецова Кузьму Фёдоровича?

— Кузнецов? Был мастер такой на заводе, но его звали не Кузьма. Постойте… Ну да, знаю, Кузьма Кузнецов — это домовладелец, у которого я некоторое время жил, в доме у Поцелуева моста.

— Что вы можете о нём сказать?

— Да ничего особенно хорошего. По совести говоря — каналья! Слишком любит деньги и не видит за ними людей.

— То есть ваши отношения были не очень хороши…

— Да, думаю можно сказать так.

— … или, может быть, они — ваши отношения то есть — были очень плохи? — закончил фразу Путилин, пристально вглядываясь в лицо собеседника.

Чижевский промолчал, опустив глаза. Повисла пауза, которая с каждой секундой становилась всё тяжелее.

— Что ж вы так примолкли, господин Чижевский? Я, кажется, задал очень неудобный для вас вопрос? Особенно, ежели взять на ум ваше обещание поквитаться с Кузнецовым.

— Я не обещал с ним «поквитаться». Я обещал наказать его спесь законным образом — путём подачи жалобы Губернатору. Я даже высказался словами поговорки, дескать, и на вашу спесь, господин Кузнецов, пословица есть.

— Ну, а он?

— А он давай брать на арапа.

— То есть вы признаёте конфликт.

— Признаю ругань, брань. А более ничего не признаю, поскольку ничего более и не было.

— А вы знаете о том, что в ночь с шестого на седьмое августа господин Кузнецов был убит?

— Первый раз слышу. Я, знаете ли, не слежу за его судьбой.

— Газет не читаете? — Путилин с ехидцей скосил глаза на «Санкт-петербургские ведомости», лежавшие на письменном столе. Именно эту газету Чижевский пролистывал перед появлением полиции.

— Газеты читаю. И кое-что кроме газет.

— Да, я вижу, библиотека у вас приличная, — Путилин прошёлся вдоль шкафов, заставленных книгами. — Так вот, разве вы не видели заметок об убийстве в гостинице «Знаменская» в ночь с шестого на седьмое августа?

— Видел.

— Так это как раз Кузьму Фёдоровича и убили.

— Понятно. Знаков скорби выказывать не стану, поскольку таковой не испытываю. Уж извините, лицемерить не привык. И вы, стало быть, явились ко мне потому, что узнали о моей ссоре с ним?

— Мы явились к вам потому… — Путилин примолк и выдержал внушительную паузу, сделав вид, будто читает корешки книг на полке; затем неожиданно повернулся к Чижевскому и выпалил, — потому что он был вашим соседом на втором этаже «Знаменской»!

— То есть как? — опешил подозреваемый. — С чего это вы так решили?!

— Поскольку второй номер, который занимали вы, находится рядом с третьим номером, который занимал господин Кузнецов.

Чижевский замолчал, опустив голову. Взгляд его блуждал по сторонам, ни на чём не задерживаясь, и было нетрудно заметить, как сильно он побледнел.

— Да-да-да, — покивал механически головой Чижевский, и проговорил, словно бы в ответ на собственные мысли, — и вы, стало быть, заподозрили меня…

— Помилуй Бог, Константин Владимирович, следы ваших окровавленных пальцев остались на шкафу, который вы двигали, чтобы освободить проход. Тут уж и ребёнок догадался бы, каким путём убийца проник в номер.

— Н-да? И каким же?

— Через дверь в стене за шкафом.

— Там была такая дверь? Я даже не знал об этом.

— Ну, разумеется! Про дверь вы не знали и Кузьму Кузнецова не убивали…

— Не убивал! Что же, по-вашему, я похож на убийцу?

— Открою маленький секрет, Константин Владимирович, — понизил голос Путилин, — Я уже тридцать два года ловлю убийц и поверьте, наловил их немало… Так вот, я сделал одно любопытное открытие: убийцы не похожи на убийц. Удивительно, правда?

— Я невиновен.

— Разумеется. Сие можно проверить очень легко. Назовите мне женщину, с которой вы были во втором номере.

— Это исключено. Я не могу назвать её имени. Ни при каких обстоятельствах.

— Очень жаль, — Путилин покачал головою. — Кстати, ни один бы убийца на вашем месте не назвал бы имени своей спутницы. Хотите знать почему? — спросил начальник Сыскной полиции и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Потому что женщина в сравнении с вами — слабое звено. Спасая себя от преследования закона, она разоблачит вас на первом же — или maximum — втором допросе. Вы, насколько я успел уже понять, человек неглупый, способный мыслить перспективно, и прекрасно это понимаете. Поэтому, отказываясь назвать свою спутницу, вы фактически укрепляете нашу уверенность в вашей виновности.

Чижевский молчал. Видимо, он решил ни под каким видом не вступать в полемику с Путилиным. Тот же, напротив, хотел вызвать Чижевского на разговор и потому продолжил свои рассуждения.

— Но ваша тактика, Константин Владимирович, вас не спасёт. Мы обязательно найдём женщину, которую привёл в гостиницу Кузнецов, и она расскажет, как вы подучили её угостить жертву опием. А в том, что мы её найдём, не извольте сомневаться: вас же мы отыскали! И, уличённый показаниями соучастницы, вы отправитесь в каторжные работы как нераскаявшийся убийца. Есть у нас такая категория осужденных. На этапе досудебного расследования вы, как дворянин, будете содержаться в особой камере, но после лишения судом всех прав состояния отправитесь на Сахалин в общей колонне кандальных заключённых. В Сибири вас посадят на корабль и повезут по Амуру. Заключённые, заслужившие по суду снисхождение, будут находиться в трюме, вы же, как нераскаявшийся преступник, будете прикованы к мачте в числе прочих извергов рода человеческого. Соответственно и спать будете под открытым небом, и пищу принимать, и физиологические, так сказать, потребности справлять. Вам будет очень тяжело, уверяю. Много тяжелее, нежели другим. Поскольку вы человек с образованием, представитель благородного сословия.

— Послушайте, господин начальник Сыскной полиции, я не знаю, чем вы обосновываете свои подозрения в мой адрес…

— Тем, что убийца пришёл в третий номер из второго, в котором находились вы, — перебил говорившего Путилин.

— … но я не совершал того, в чём вы меня подозреваете.

— Прекрасно, господин Чижевский. Помогите нам это проверить. Назовите даму, которая была с вами.

— Это невозможно. Ни при каких обстоятельствах я не смогу назвать вам её.

— Клянусь вам, её имя никто не узнает. Поверьте, господин Чижевский, клятва Путилина дорогого стоит! Назовите даму, и пусть она подтвердит ваши слова.

— Давайте считать, что никакой дамы не было!

— Гм… Мы знаем, что она была.

— Это почтенная замужняя дама. И её имя не будет замарано этой историей!

— Ха-ха-ха, — Путилин вдруг зашёлся искренним заливчатым смехом, — рассмешили вы меня, батенька. Ну, прям анекдот какой-то, а не история с убийством. Ха-ха, почтенная дама, которую вы повели в гостиницу с почасовой сдачей номеров. Вы сами себя слышите, господин Чижевский? В этакое место ведь проституток водят! Не находите ли вы сами противоречия в своих словах?