Алексей Ракитин - Убийство на Знаменской

Хлопов опустил драпировку и вернулся на диван.

— У нас ведь как? Начальство не разрешает, да ведь сегодня я его пожалею, а завтра он меня… — неожиданно философски изрёк Василий.

— Ты, Хлопов, мне зубы не заговаривай, лучше расскажи-ка про парочку, которую запузырил во второй номер по моему уходу, — грубо остановил его Полозов. — Тоже мне, жалельщик нашелся. За червонец-то, чё б тебе меня не пожалеть, правда? В гробу я видел такое жаление. Главное, ведь мне ни гу-гу про «левую» пару!

— Ну, а что толку? Какое ты «гу-гу» хочешь? — огрызнулся Хлопов. — В долю, типа, залезть? Так какая твоя доля тут может быть, а-а? Ну, сказал бы я тебе, ты бы только дёргаться начал. Всё равно духу не хватило бы пойти и признаться! Как до управляющего дошло бы, что ты «свалил» ночью, а я тебя прикрыл, а ещё паче того, что «мимо кассы» клиентов пропустили, так вообще выкинули бы пинком под зад обоих! Не так, что ли, скажешь?! И полетели бы не только ты да я, а ещё бы и Егорка Васильев, хотя он тут вообще, почитай, не при делах, сидит у себя «в трюме», что на этажах делается — знать не знает. Егорка Васильев — это наш портье, — пояснил Хлопов, поворотившись к Шумилову.

— Говори по делу, — скомандовал Алексей, — Надоело глупости слушать!

— В общем, господин юрисконсульт, дело было так, — начал свой рассказ Хлопов. — Есть у меня знакомая, зовут её Сонька-Гусар. Девица видная, веселая, модистка, но… это только одна видимость, что модистка, а на самом деле — совсем другим ремеслом промышляет. Короче, из этих, что «по бланку ходят», но без «бланка», разумеется. Пришла она как-то ко мне и говорит: «Дельце надо одно провернуть, лёгких деньжат „поднять“ можно». Я, говорит, приду к тебе с кавалером, и надо устроить так, чтобы за нашими занятиями понаблюдал другой человек. У него, дескать, свои счёты с этим кавалером. Служат они как будто вместе, и этот кавалер праведника из себя строит, дескать, с девицами в номера не хожу, жене верность блюду и всё такое прочее. Ну вот, значит, надо бы застать его с поличным и подшутить. Сонька знала, что у нас тут есть места специальные, оборудованные для таких случаев.

— Ну, да, — кивнул Шумилов понимающе, — дверь смежная и шкаф без задней стенки, с односторонним зеркалом. Кстати, как вы полиции про шкаф объяснили?

— Хе, да никак! — усмехнулся Полозов. — Они не поняли, что за шкаф перед ними. Я им сказал, что бельевое отделение заперто потому, что занято барахлом горничных, они и поверили! В плательное отделение заглянули, ну, а там полный ажур. Они и успокоились. Их больше дверь в стене интересовала. А ты, значит, Вася, решил Соню-Гусара через мой этажец пропустить в моё отсутствие?

— Ну да…

— Умный ты, как я погляжу, — процедил Полозов и друг резко, не приподнимаясь со стула, ударил Хлопова кулаком в ухо.

Тот как сидел на диване, так и кувыркнулся с него на пол, только пискнул как мышь.

— Что ты делаешь? — Хлопов вскочил с пола, но попытки приблизиться к Полозову не сделал, а сел на дальний край дивана. — Что ты руки-то распускаешь?

— Тебя, шельма, убить мало за твой ум! — раздражённо проговорил коридорный. — Селил бы свою шлюху к себе на этаж, да и разбирался сам с полицией…

— Да само собой как-то так получилось, — не нашёлся, что ответить на это, Хлопов. — Короче, сговорились мы с нею, что я дам ей знать, когда случай подвернётся, — вернулся он к прерванному рассказу. — Решили, что она приведёт своего кавалера в двенадцатом часу ночи и займёт третий номер. А этого шутника я должен был запустить чуть позже, когда Лёха уйдет. Ты уж извини, брат, но… сам понимаешь, чего ещё и тебя в это впутывать? наши дела… Так вот, этот господин ждал напротив, в кофейне. Как Леха ушел, я ему в окошко помахал платочком, он и явился — с дамочкой, кстати, был, ну, для правдоподобности. Мы их с Егоркой Васильевым решили «мимо кассы» пустить, потому как они сказали, что долго не задержатся. И, кроме того, обещали, что в койку не лягут. Так что, почитай, и перестила после них делать не требовалось. Без, горничной, стало быть, можно было обойтись…

— То есть горничная не участвовала в этом деле? — уточнил Шумилов. — И она ничего не знала о заселении второго номера?

— Именно так. Раскинули мы с Егоркой «пятерку» на двоих. Я отвёл их сюда, объяснил про шкаф, про дверь…

— … и ручку дал, — подсказал Шумилов.

Он вздохнул. Но это был вовсе не вздох сожаления по поводу произошедшего, а скорее досадливое удивление оттого, что этот, неизвестно откуда свалившийся на его голову юрист-журналист успел узнать столько закулисных подробностей.

— Опиши, Хлопов, как выглядела эта пара.

— Ну… мужчина такой… осанистый, хоть и молодой, лет тридцати, не более. С бородой. Лицо такое… широкое, — коридорный раздвинул руки вокруг своей вытянутой физиономии, показывая, каким было это лицо. — Волосы на голове светлые, русые, а в бороде темнее и как бы даже рыжее.

— Рост, цвет глаз, может, какие-то особые приметы — шрамы, родинки?

— Росту среднего. Глаза… да не приглядывался я, какие у него глаза, карие, может. Одет хорошо. Пальто лёгкое из габардина, светло-серое. Шляпа серая. Да всё, как обычно бывает. Ничего приметного.

— А дама?

— Лет двадцати с небольшим. В вуальке. Бледная такая, фигуристая, можно сказать, чуть полноватая. Ну, тут уж на любителя… В общем, очень даже ничего-с.

— Ты по делу говори: волосы, рост. Про глаза уже и не спрашиваю, — не удержался от сарказма Шумилов.

— Волосы темно-русые, в мягкую косу под шляпкой на затылке уложены. Ростом пониже мужчины будет. Ну, обычного женского роста.

— Да, — крякнул Шумилов, — описание хоть куда. Узнать-то хоть сможешь?

— Дык смогу, конечно! Сразу узнаю, она у меня вот тут, — он почему-то показал себе на печень, как это обычно делают пьяницы, сетуя на своё пристрастие, — прямо отпечаталась.

— Одета хоть в чём была, помнишь?

По тому, как Хлопов замер с остановившимся взглядом, Шумилов понял, что и тут ничего дельного не услышит:

— Дык, если б знать, что они убийцы, я бы их, конечно, рассмотрел бы… А так… У них же на лбу не написано… люди как люди…

— Как они вели себя? нервничали?

— Ничего такого я не заметил. Говорю же — обычные посетители. Он вина красного заказал, а потом, когда я принёс, сказал, чтоб не беспокоили.

— Они как-то объяснили цель своего визита?

— Мужчина сказал, что когда убедится, что тот, сонькин кавалер, с нею выкрутасы вытворяет, ну, выйдет из шкафа. Там защелки есть специальные, чтоб можно было пройти через дверцу. Выйдет и пристыдит его. Потеха, говорит, будет. И выиграет большое пари.

— Большое пари, говоришь?

— Ну, да, так он сказал. Спорили они, дескать.

— Понятно. А когда ты приготовил шкаф для «просмотра»? Там ведь надо заднюю стенку снимать.