Алексей Ракитин - Убийство на Знаменской

— Гм-м. Так наши мастер-ключи все номера открывают. Это на случай пожара так сделано, гостиница-то огромная и чтобы не получилось так, что ключ от всех дверей у одного только коридорного. Ведь по закону подлости, в момент пожара коридорного на месте-то и не окажется. Так что я перед сменой зашёл на этаж, улучил минутку, когда отошёл Полозов, спокойно вошёл в третий и снял заднюю стенку шкафа. Там делов-то на полминуты от силы. Её я спрятал под кровать и спокойно вышел из номера. И не смотри ты на меня так, Лёха, — оборотился Хлопов к Полозову, — Ещё раз ударишь меня, цветочный горшок на голову одену! Нечего тут овечку из себя корчить! Ты тоже… пользуешься, когда занадобится!

Шумилов увидел, как шея и лицо Полозова начали багроветь, он налился злобой и гневно выпалил:

— Только я тебя, шельма, никогда не «подставлял», и мои клиенты никого не убивали! Паскуда ты, Хлопов, паскуда, всё молчком, всё втихаря! Одно слово — гнида.

— Потом будете собачиться, господа коридорные, и цветочные горшки о головы бить, — вмешался в готовую взорваться дракой перепалку Шумилов. — Итак, что же было дальше?

— А дальше… Да ничего особенного. Когда я их запустил, подал Соньке сигнал, что, дескать, они на месте, и она может начинать свою «арию», — коридорный самодовольно хихикнул.

— Что за сигнал?

— Дал в буфетную заявку на шоколад для третьего номера. Через пару минут официант его принёс. Так Сонька поняла, что можно начинать действовать. Кстати, заодно и вино для этой парочки из второго номера тоже заказал.

— Ясно. Дальше.

— А дальше… что ж, примерно через час Сонька ушла.

— Как это? А что же её кавалер? Уже был убит?! — напористо, с вызовом спросил Шумилов, и взгляд его сделался жёстким.

Хлопов, моментально почувствовав эту перемену, заговорил быстро и примирительно:

— Да нет же, что вы! Просто спал. Я зашёл посмотреть. Думаете, я бы её просто так выпустил? У нас правило — завсегда проверять, если клиенты порознь уходят. Мало ли что… Сонька хоть и знакомая мне, но не кума и не невеста. Ну вот, я зашёл и вижу — он спит, носом свистит, меня не слышит, дышит ровно. Чего же более?

— Спит, говоришь, да? Что же это он так разоспался? — в голосе Алексея слышался нескрываемый сарказм. — Сдается мне, вы за врождённо-убогого меня тут держишь. Подумать только, до чего туп оказался этот убитый: выложил кучу денег за номер, за угощение, заплатил девице и захрапел как боров буквально через час. И девицу-то отпустил. Вот дурень-то! Как я посмотрю, Хлопов, не получается у нас с тобой доверительной беседы, — Шумилов сделал вид, что собирается прервать разговор. — Так пеняй ж на себя, полиция сумеет тебя разговорить: сыскной агент навернёт в ухо раз, навернёт другой, посадит в карцер «холодный» или «горячий» на пару суток, так слова-то и польются. На допрос будешь сами проситься, Хлопов…

— Васька, падла, не темни! — взвился Полозов. — Через твое паскудство все на каторгу загремим!

— Да я что же, я же рассказываю, — поспешил заверить Хлопов. — Ваша правда, господин юрист, он уснул от снотворного.

— Сонька подсыпала? — догадался Шумилов. — В вино?

— Если честно, то… помог я ей. Понимаете, она пожаловалась мне, дескать, боюсь, как бы мне не досталось на орехи, когда эти двое начнут отношения выяснять. Между нами говоря, я её понимаю: этак и затрещину схлопотать недолго, и подсвечником по голове. А как она с битой рожей зарабатывать будет? Вот я ей и предложил насыпать снотворного в вино. Объяснил, как все сделать — купить в аптеке опийных капель и через пробку в бутылку шприцем впрыснуть. Дело-то нехитрое, прокола не видно. Велел ей эту бутылку с собой в гостиницу принести — у нас же это не возбраняется — ну, чтобы в буфете не заказывать. Так мы решили поступить на тот случай, что ежели кавалер после сна и догадается, что в вино что-то было подмешано, то чтоб не пошел бы жаловаться на буфетчика к управляющему… ну, одним словом, чтоб, значит, совсем отвести подозрения от себя и от гостиницы.

— Благодаря этому снотворному убийцы смогли подойти к жертве незаметно и прикончили её во сне, — жестко сказал Шумилов.

— Да кто ж знал, что они его резать будут! — запричитал Хлопов. — Что вы мне-то пеняете, как будто я нарочно подвёл господина этого под заклание. Да я же не душегуб какой! У меня самого душа не на месте все эти дни. Я же поверил, будто они и вправду хотят его уличить в измене, мало ли какие пари господа в клубах у себя заключают. Им потеха, ему посрамление, хоть и шуточное!

— Ну, ладно, Хлопов, рассказывай дальше.

— Через какое-то время после того, как ушла Сонька-Гусар, и я проверил комнату, ушла из второго номера и эта парочка. Они, как и обещали, не задерживались. Я после них зашёл в номер, проверил — там всё чисто, постель действительно не смята. То есть слово своё господин этот сдержал. Я быстренько пустую бутылку и посуду убрал, полотенца заменил, благо знаю, где взять смену, проветрил комнату и следующую парочку буквально через четверть часа в номер и запустил.

— Вот про них-то полиция больше всего и расспрашивала, — вставил слово Полозов. — Когда пришли, как выглядели, в каком настроении и прочее. Я эту парочку провожал уже в шестом часу утра и смог полиции всё подробно рассказать. Даже ничего и не придумывал, сказал, что видел. Ну, скажите, господин юрист, разве можно меня обвинять в содействии убийцам? Я про тех, что перед ними были, сегодня первый раз слышу!

И Полозов метнул на Хлопова полный яда взгляд.

— Хлопов, расскажи всё, что знаешь про Соньку, — приказал Шумилов, проигнорировав вопрос Полозова. — Откуда такая кличка — «Гусар»?

— Того не знаю, кличка давняя. «Гусар» и «Гусар». Что сказать? Девица видная, лет, эдак, двадцати трёх, стройная, высокая, мне вот так будет, — Хлопов встал с дивана и показал ее рост себе до подбородка. — Так что погоняло ей товарки приклеили в самый раз. Рыжая. Волосы… такие… пушистые, кудрявые, она их буклями из-под шляпки выпускает с боков. Мордочка смазливая. Вообще, на внешность оченно приятная деваха. Служит модисткой в салоне, только каком — того не припомню, у меня эти иностранные имена не запоминаются. Уж извините.

— Тогда где её можно найти? Как ты с ней связывался?

— Ну, она раньше часто обреталась в ресторане Тихонова, что в «Пассаже» на Невском.

— Ясно. А живёт где, не знаешь?

— Никак нет-с. В её клиентах не хаживал.

Наступила тишина. Полозов заерзал на сиденье и, вопросительно взглянув на Шумилова, несмело проговорил:

— Как бы кто нас не хватился, господин юрист. Можно идти?

— Тебе, Полозов, можно, а вот к Хлопову у меня ещё парочка вопросов будет.

Полозов, видимо, несколько успокоенный окончанием разговора, поспешно покинул номер. Хлопов, напряжённо следивший за лицом Шумилова, остался сидеть на диване.