Владимир Голяховский - Крушение надежд

— Коля, помоги мне обменять квартиру, я опять напеку тебе пирогов, которые ты так любил в молодости.

С его помощью ей нашли две квартиры недалеко от метро «Аэропорт», одну с видом на Центральный аэродром имени Фрунзе, который Семен строил в 1930-е годы, другая была в кооперативе «Советский писатель» — для Алеши. Теперь Августа жила совсем одна, Алеша приходил редко, совсем ненадолго, занятый своими делами и мыслями, быстро ел, рассказывал какие-нибудь новости и торопился уйти.

Павлу она говорила:

— Знаешь, Павлик, когда-то в молодости мне цыганка нагадала: «Мужа своего переживешь на десять лет». Теперь я думаю, млн это правда, то зачем мне эти десять лет? Мне порой бывает так одиноко и грустно, что я даже разговариваю со своим деревом — с фикусом. Дерево — это тоже что-то живое. Просыпаюсь, говорю ему: с добрым утром, мой друг; засыпаю, говорю: спокойной ночи.

У Павла сжималось сердце, когда он слышал это. Надо было знать, какой общительной и живой была Августа еще недавно, а теперь… Он тоже страдал от одиночества, без Марии, и ее грусть воспринимал с двойной болью. Поэтому он старался чаще бывать у Августы и, хотя ему самому не хотелось развлечений, приглашал ее в кино или театр:

— Авочка, помнишь, как мы с тобой еще молодыми ходили в Художественный театр? Ты тогда произвела такое впечатление на администратора, что он посадил нас в директорскую ложу без билетов. Давай тряхнем стариной и пойдем опять.

Августа улыбнулась воспоминанию:

— Теперь, наверное, впечатления уже не произведу, и в ту ложу мы не попадем. Но я согласна, пойдем.

Они смотрели чешскую комедию «Соло для часов с боем» Неожиданно это оказалась пьеса про жизнь одиноких людей в доме престарелых. Играли прекрасные старые актеры Андровская, Станицын, Грибов, Прудкин, того же возраста, что и они. Играли ярко, с юмором, но жизнь этих персонажей так напомнила Августе и Павлу их собственную, так задела за живое, что смеяться не хотелось, они только слегка улыбались, поглядывая друг на друга. В какой-то момент, когда Андровская лихо вспоминает свою молодость и вдруг падает от слабости, Павел импульсивно взял руку Августы в свою и нежно пожал. Никогда он ее не касался, это получилось неожиданно, он даже сам не понял, как и почему. Павел почувствовал, что рука Августы так же нежно ответила на его пожатие. На мгновение они перестали смотреть на сцену, взглянули друг на друга, и оба виновато улыбнулись. Больше они друг друга не касались, но еще долго переживали этот эпизод каждый про себя. И задавались вопросом, что же это было?

После долгих размышлений родилась у Павла идея: нужно ему с Августой жить вместе. Сначала он даже испугался, как ему соединить жизнь с женой Сени, его брата, после его смерти? И как самому соединиться с Августой после смерти Марии? Это его долго мучило. Но ведь Семена нет и Марии нет, а они оба пока еще живы. Ему шестьдесят шесть, ей тоже за шестьдесят. Еще есть, наверное, впереди хоть пяток лет, еще предстоит им обоим пожить сколько-то, пусть даже немного. Для чего же обоим страдать от одиночества? И постепенно Павел стал свыкаться с этой идеей. Да, но как донести ее до Августы, чтобы она поняла и это не обидело ее?

А Августа наедине с самой собой тоже размышляла: зачем и мне, и Павлику страдать в одиночестве? Надо нам что-то придумать. Вот только как сказать ему, чтобы не задеть его чувств к Марии?

Оба пока молчали, но тут пришла страшная весть: у Августы обнаружили рак груди, смертельное заболевание. Надо срочно спасать ее, делать операцию. Где? Кто будет оперировать? Это был очень серьезный вопрос. Она имела право лечиться в Кремлевской клинике, как вдова министра, но не хотела туда ложиться.

— Не хочу я туда, где «полы паркетные, а врачи анкетные». У них нет хороших специалистов, только консультанты. У меня неприятные воспоминания о ней после смерти Сени.

Лиля предложила:

— У нас в Боткинской есть блестящий хирург доцент Роман Панченков. Его считают восходящей звездой. Я с ним оперировала и сама видела, как виртуозно он делает эти операции. Я могу попросить его, чтобы он взял тебя на операцию. Только…

— Что — только?

— У нас все говорят, что он любит брать большие гонорары.

— Господи, конечно, я ему заплачу. Труд хирурга — самый ответственный и тяжелый…

Павел добавил:

— И самый важный, когда надо спасаться от беды! — Он собирался сказать «спасать жизнь», но не решился.

Когда Августа открыла глаза после операции и наркоза, первое, что она увидела, был Павел, сидящий возле кровати. Он держал ее руку и тревожно смотрел на нее, их взгляды встретились, она нашла в себе силы слабо улыбнуться и слегка пожала его руку. Он радостно глубоко вздохнул, наклонился и поцеловал ей руку:

— Авочка, я люблю тебя.

Она слабо ответила:

— Я знаю, Павлик. Я тоже люблю тебя. Я уже решила, судьба нам быть вместе.

Так начался их необыкновенный роман. Он приходил каждый день, приносил цветы, подолгу сидел рядом. Ее силы потихоньку восстанавливались, и теперь они могли говорить о том, что их занимало больше всего. Но в палате было еще трое больных, им приходилось беседовать шепотом. Павел плохо слышал тихую речь, наклонялся к ее лицу и украдкой целовал ее в щеку.

Как-то Августа призналась:

— Знаешь, Павлик, Сеню я очень любила, но и ты мне всегда нравился. Когда я увидела тебя в первый раз, я сразу подумала: какой великолепный мужчина!

— Авочка, так ведь и у меня те же чувства. Я очень любил Машу, очень, но и ты мне всегда нравилась. И при первом же взгляде на тебя, когда мы с Сеней пришли на вашу старую квартиру на Соколе, я тоже подумал: какая великолепная женщина.

— Ну, вот мы и объяснились в наших чувствах, — улыбнулась Августа.

Она быстро поправилась, и оба впервые думали не о прошлом, а о будущем — как устроят свою жизнь. Это были приятные разговоры, Павел, не очень практичный, во всем соглашался с Августой.

Перед выпиской появилась у нее непосредственная забота: как дать деньги хирургу, чтобы ни соседи по палате, ни сотрудники не видели. Частный гонорар в государственной больнице считался взяткой, пациентам приходилось благодарить своих врачей так, чтобы те могли избежать возможных обвинений. Так или иначе все высококвалифицированные врачи тайком получали от больных деньги или подарки: хрустальные вазы, часы, драгоценности. Павел предложил просто:

— Я подстерегу доктора на улице и вручу ему конверт с деньгами.

Августа возразила:

— Нет, Павлик, так не годится, это действительно похоже на тайную взятку. Я даю гонорар профессионалу высокой квалификации в благодарность за хорошо сделанную операцию. Такую благодарность надо выразить более благородно. Я придумала, как это сделать.