Владимир Голяховский - Крушение надежд

— А теперь?

— Моня надевает ей на палец кольцо. Целуются. Моня разбил каблуком стакан.

— А что теперь?

— Раввин говорит семь благословений.

В толпе были не только евреи, несколько русских тоже наблюдали и тихо рассуждали между собой:

— К чему это им задаваться и устраивать жидовские свадьбы?

— Ты потише, а то они тебе надают по шее. Видишь, сколько их тут?

— Вижу, их даже слишком много. И все у них не по-нашенски. Зачем, вообще, демонстрировать свое еврейство?

В толпе зевак был и Миша Парфенов, сосед Мони. Как многие малаховские мальчишки, он с детства был почитателем Мони за то, что тот катал их на машине. Миша возразил:

— А почему им не показывать свое еврейство? Евреи — такая же национальность, как грузины, армяне, таджики и все другие. У нас, говорят, все равны.

— Все, да не все. Тебе что, евреи нравятся?

— Нравятся. Так ведь к тому же русские тоже венчаются в церкви, тайно, по секрету.

— Эх, сравнил! В русской-то церкви на венчании красивые песнопения поют.

— И в еврейской синагоге тоже поют, певец кантором называется.

— А все-таки чудно как-то. Зачем этот навес над женихом с невестой?

Миша авторитетно оборвал:

— Значит, положено под навесом. Я слышал, у них на все своя еврейская традиция.

Он сумел протиснуться внутрь синагоги. Раввин велел дать ему кипу, чтобы прикрыть голову, и он мог наблюдать всю процедуру. Под конец Миша вышел наружу, забыв снять кипу, и сказал окружающим:

— А что, мне понравилась еврейская свадьба, все, как надо, по порядку. Евреи каждую свадьбу справляют с такими ритуалами, что ли?

— Да мы сами в первый раз видим.

— А вы евреи?

— Ну, евреи. А тебе зачем?

— Так, интересные обычаи какие. А что нужно, чтобы стать евреем?

Его приятель указал ему на кипу на голове:

— Ты и так уже выглядишь, как еврей, что на голове-то у тебя? Сними.

Миша снял кипу, бережно сложил и спрятал в карман, опять спросил:

— А как стать евреем?

Отвечали с недоумением.

— Чудак ты. Нужно родиться евреем, родители должны быть евреи. Тебе-то зачем?

— Да так, любопытно. А переделаться в еврея можно?

— Можно, если кто хочет.

— Как?

— Для этого надо обрезание сделать. Знаешь, что такое обрезание?

— Не-е…

— Это когда раввин срезает крайнюю плоть с конца члена.

Миша растерялся:

— Срезает?.. Это зачем же?.. Наверное, больно?

— Обычно это мальчикам на восьмой день от рождения делают, им не больно.

— А взрослым?

— Если кто захочет стать евреем, тот на это пойдет.

— А что, евреям эта самая крайняя плоть не нужна, что ли?

Приятель насмешливо толкнул его в бок:

— Чего ты пристал к ним? Пожалей свой х.., парень.

Миша все не унимался:

— И имя тоже меняют на еврейское?

— Меняют. Тебя как зовут?

— Меня-то? Михаилом.

— Ну, значит, в евреях ты будешь Моисей, Мойша.

Приятель подразнил, покрутив пальцем у головы:

— Эй, Мойша, у тебя все дома?

Но Миша продолжал расспрашивать:

— А если из еврея обратно в крещеного переделываются, тогда что?

Соседи в толпе рассмеялись:

— Все ты хочешь знать. Тогда кожу обратно к члену пришивают.

— Да ну?.. Это правда? А если женщина, тогда как же?

Смех стал еще громче:

— Ей, брат, надо обратно в девицы перестраиваться, в целочку, значит.

— Как же это она?

— А вот так — специальное ритуальное омовение делают, вроде как очищение.

— И действительно обратно превращается?

Тут уже раздался дружный хохот, и Миша так и остался в недоумении, раскрыв рот.

Наконец жених с невестой вышли, и все радостно зааплодировали. Миша сразу протиснулся к Моне:

— Поздравляю вас, дядя Моня, с законным браком. И жену вашу тоже поздравляю.

Моня узнал соседа, улыбнулся ему:

— Спасибо, Мишка. Понравилась тебе моя еврейская свадьба?

— Очень понравилась.

Алеша усадил молодых и Маргариту в свою машину, за ним двинулись еще машины, кавалькада покатила, в ресторан.

Там уже собрались доктора из пятидесятой больницы, кто не успел приехать на свадьбу. Тамадой был Миша Цалюк, он держал речь:

— Дорогие Моня и Лора, ваш союз освещен особым светом — светом традиционной еврейской свадьбы. За долгие-долгие годы это первая настоящая еврейская свадьба в Малаховке, да и не только в Малаховке. Мы гордимся, что вы показали пример другим евреям, и надеемся в будущем видеть еврейские свадьбы чаще. Поздравляем вас, будьте счастливы, плодитесь и размножайтесь. Лехаим! [81] Будьте здоровы! ( идиш ).

Все закричали:

— Горько, горько!

Миша старался перекричать, смеясь:

— Это не входит в традиции еврейской свадьбы. Еврейский жених и невеста целуются наедине.

Но его никто не слушал, и новобрачных поминутно заставляли целоваться. Потом Миша дал слово Алеше, и тот прочел стихи:

Все зааплодировали, громче всех хлопала Маргарита. Моня расцеловался с Алешей:

— Спасибо, Алешка! — И шепнул на ухо: — Ну, это я в самиздат не отошлю, себе оставлю.

После нескольких тостов Миша объявил:

— По обычаям еврейской свадьбы жениха и невесту полагается поднять на стульях и пронести в танце.

Мужчины кинулись поднимать Моню и Лору на стульях, и Лора, держась за большой живот, умоляла:

— Только не уроните, только не уроните!

Миша включил свой магнитофон:

— Танцуем традиционный еврейский свадебный танец фрейлакс!

Он встал в позу, засунул большие пальцы рук под жилетку, выпрямился и пошел в танце, высоко поднимая колени. За ним все начали танцевать, а Лора с Моней плыли на стульях над толпой и хохотали. Потом встали в круг и танцевали «семь-сорок», еще выше задирая ноги. Маргарита, в ярко-красном платье, танцевала напротив Алеши и, когда они сходились лицом к лицу, говорила:

— Нравится свадьба? Хочешь такую?

Алеша улыбался, подпрыгивал в ритм музыки, но отрицательно качал головой.

В их отношениях давно уже наступало похолодание. Маргарита, подогреваемая прошедшей свадьбой, опять просила:

— Давай поженимся, ну давай поженимся…

Алеша хмуро отмалчивался, и однажды она разрыдалась:

— Я знаю, я чувствую: ты меня больше не любишь. Через несколько дней Алеша принес ей стихи: