Анатолий Корольченко - Генерал Раевский

— Слава богу, наконец-то подоспели, — проговорил подполковник Мирошников. — Теперь нам будет легче.

Но легче не стало. Первым же ядром был смертельно поражён генерал Багговут, и это отразилось вначале на управлении, а потом и на войске. Атаку пехота произвела недружно, без согласованности, неприятелю удалось отразить её.

Вслед за первым корпусом в сражение вступил второй, генерала Остермана-Толстого. Хотя неприятель и оказывал сопротивление, но его боевые порядки дрогнули.

«Пора дать дело и артиллеристам», — определил Орлов-Денисов и послал за войсковым старшиной Кирпичевым. Тот примчался без промедления.

— Батарея к развёртыванию готова, — доложил он.

— Разворачивай немедля и отсекай неприятеля ядрами, чтоб не ударил нам во фланг.

— Понял! Разрешите выполнять? — Не ожидая ответа, войсковой старшина помчался к батарее.

Мюрат безмятежно спал, когда в предрассветной ночи прогремели орудия. Дежурный генерал насторожился, послал офицера послушать и выяснить, откуда доносится гром да кто стреляет.

Офицер прислушался — выстрелы доносились с левого фланга, где находилась дивизия Понятовского.

— Ну что там? — поспешил вслед за офицером генерал.

— Наверное, дозор неприятельский отгоняют. Ишь как бьют!

— Мигом на коня! Узнать, в чём дело, и назад, чтобы доложить маршалу!

Пальба меж тем усиливалась, она растеклась по всему фронту, в неё влилась ружейная перестрелка. Не ожидая возвращения гонца и прибытия с передовой линии посыльных, дежурный генерал поспешил к Мюрату.

— На левом фланге затевается дело. Пушки вовсю палят, и ружейная перестрелка вспыхнула.

— Коня! Лагерю тревога!

Всегда требовательный к своему виду, Мюрат сейчас выскочил из избы в мундире, небрежно на брошенном поверх нательной рубахи. Он услышал и оружейные выстрелы и стрельбу из ружей и сразу определил, что и где происходит.

— Так это же у Себастиани!

— Теперь и там, а ранее началось у Понятовского, — объяснил дежурный генерал.

Прискакал верховой от Понятовского.

— Казаки напали! Заходят нам в тыл! Захватили орудия и обоз!

Подоспел гонец и от Себастиани.

— Русская пехота ворвалась на позицию. Продвигается в расположение. Генерал велел доложить, что неприятельские силы велики!

Мюрат понял всю серьёзность обстановки. Кольнула сознание мысль о разведке, о необходимости посылки её не только на фланг, в леса, но и к Тарутину, к главным силам русских. Прозевал! И сторожевое охранение следовало иметь более надёжное, ведь лес подступал почти вплотную к позициям корпуса Понятовского. Теперь приходится расплачиваться за упущения.

— Играть всем отход! Немедленно! Отступать на Спас-Куплю!

Вскочив на коня, Мюрат бросился к ближайшему бивуаку [28] Бивуак (бивак) — расположение войск для отдыха или ночлега вне населённых пунктов. кавалеристов. За ним помчались офицеры штаба, адъютанты. Увидев метавшихся в панике гусар, маршал скомандовал:

— Всем ко мне! Живо! Сюда!

К нему подскакали такие же, как и он, полураздетые и перепуганные люди.

— Стройся!

Все бросились выполнять команду маршала. Заметив офицера, он приказал:

— Ваш эскадрон, капитан? Командуйте! Вперёд, на русских!

Капитан повёл гусар к месту нападения.

А Мюрат меж тем уже летел к другому бивуаку, собирая вокруг себя подавленных паникой кавалеристов. Когда их набралось с сотню, он сам повёл их туда, где слышалась пальба.

Стоявший рядом с Чеботарёвым поляк вдруг придержал коня и всмотрелся вдаль. Сейчас он напоминал гончую в стойке, заприметившую неподалёку добычу. Вытянув руку в сторону французских всадников, поляк воскликнул:

— Мюрат!.. Мюрат!..

Но бывалому воину было достаточно и услышанного. Пришпорив коня, он полетел на французских кавалеристов.

Орлов-Денисов тоже узнал в полуодетом всаднике Мюрата. Он не однажды видел его в Тильзите, когда пять лет назад императоры заключали мир. Черноволосый, порывистый в движениях, с решительным лицом — в нём сразу угадывался отважный боец.

Мюрат видел, как к нему, устрашающе выставив пики, мчались казаки. Но это его не испугало. С обнажённым клинком он бросился на рыжебородого казака. Тот увернулся, выставил пику и ткнул ею Мюрата.

Маршал почувствовал тупой удар в бедро и с трудом удержался на коне. Он получил бы ещё удар, если б не подоспел на помощь какой-то майор с полусотней всадников. Заслонив собой маршала, майор сразу бросился на бородача.

— Вот тебе! — рубанул он, высекая на металле пики сноп искр.

— Вы ранены, мой маршал! — услышал Мюрат голос адъютанта. — Вам нужно уйти…

Придерживая Мюрата, адъютант повернул коней назад.

Лишь ускакав от места схватки на безопасное удаление, маршал почувствовал слабость и боль в бедре, перед глазами стлался туман.

Это было первое ранение безудержно отважного военачальника. Никогда за двадцать два года службы он не получил даже царапины. А уж в каких только переделках он не побывал! В Итальянском походе отличился в жестокой битве при Маренго, в сражении при Вертингене он со своей кавалерией пленил шестнадцатитысячную австрийскую армию во главе с её командующим, показал себя под Аустерлицем, Иеной, Эрфуртом, Прейсиш-Эйлау, Фридляндом.

Сын трактирщика, он в двадцать пять лет стал генералом, в тридцать три — маршалом Франции, королём Неаполитанским. «Баловнем победы» называли его. Он был правой рукой Наполеона, и тот говорил, что Мюрат превосходит храбростью всех на свете, в поле настоящий рыцарь и что нет на свете генерала, более способного к командованию кавалерией.

И вот здесь, у малоизвестного местечка Тарутино, безудержный и непобедимый маршал терпит поражение! Первое в своей победной жизни…

Судьбе было так угодно, что это поражение стало переломным в его биографии, всё потом пойдёт кувырком, от этого местечка Тарутино до итальянского берега Калабрии, куда он попадёт через три года ненастным сентябрьским утром 1815 года.

Тогда, спасаясь от преследователей, Мюрат с небольшим отрядом в двести пятьдесят человек отплыл на нескольких кораблях от берегов Франции в надежде утвердить себя королём Неаполитанским. Но, на его несчастье, в море разразилась буря, корабли разметало, и он высадился с немногими сподвижниками, потерявшими веру в своего императора.

В первой же деревне его схватили.

— Я Мюрат, король Неаполитанский, — возмутился он действиями местных властей.

— Вы — Мюрат? Тот самый, что был помощником Наполеона? Маршал?

— Совершенно верно.

— В таком случае нам крупно повезло. Вы-то нам и нужны.

Его тут же предали австрийскому военно-полевому суду. Процесс продолжался четверть часа: трибунал вынес смертный приговор. Мюрата вывели за околицу деревни.