Михаил Петров - Фельдмаршал Репнин

— Ты разочаровался в Павле Петровиче? — спросила она его напрямик.

— Я уже говорил, он был ко мне милостив. В разговоре высказывал умные мысли. Но он суетлив, а суетливость для руководителя государства — величайший порок.

— Но может быть, он только сейчас такой, ещё не привык к своему новому положению. Когда освоится, всё может пойти иначе.

— Будем надеяться.

После встречи с императором Репнин два дня никуда не выезжал, отдыхал дома. Потом поехал к Безбородко, который всё ещё оставался на своём месте, хотя многие руководители ведомств императором были уже заменены.

Первый министр знал о присвоении Репнину чина генерал-фельдмаршала. Он был рад этому событию и в первые минуты встречи не раз подчёркивал это.

— Думаю, Павел не ограничится награждением вас фельдмаршальским чином, — сказал он. — Он постарается найти для вас такое место, чтобы вы были у него всегда под рукой. Он даже Румянцева желает перетащить в Петербург, хотя сия затея, как мне представляется, ни к чему не приведёт: в его годы никакими приманками не вытащить из Киева. Но у вас положение другое.

— Не скрою, я был бы рад закрепиться в Петербурге, — отвечал Репнин, — но у меня нет на это никаких надежд. Император уже объявил, что за мной сохраняются прежние должности и, следовательно, местом моего постоянного проживания остаётся город Вильно.

— Император переменчив: сегодня скажет так, а завтра уже говорит другое… Впрочем, — задумался Безбородко, — решения императора часто зависят от подсказок его окружения, а оно расколото на две партии, хотя сам император этого пока не замечает.

— А кто к нему наиболее близок?

— Лида, которые при Екатерине не играли никакой роли. Архаров, например.

— Первый раз о нём слышу.

— Обер-полицмейстер, гроза города. Императору нравится своей строгостью к нижестоящим и тем, что с полуслова умеет угадывать его мысли.

— А ещё кто?

— Ростопчин, Кутайсов, Нелидов… Особенность придворной интриги заключается в том, что в неё вовлечены знатные дамы, в том числе сама императрица и её фрейлина Нелидова, на которую Павел «положил глаз» ещё в то время, когда был великим князем. Кстати, любимая фрейлина императрицы принадлежит к фамилии князей Куракиных, а Куракины стоят за тебя горой. Ведь ты через жену связан с ними родственными отношениями. Не так ли?

— Я не поддерживаю с ними близких отношений, — сказал Репнин, насупившись.

После небольшой паузы Безбородко заговорил снова:

— Надеюсь, князь, вы правильно поймёте мою полную откровенность перед вами и забудете то, что я вам говорил, тем более, что мои высказывания были основаны на слухах и предположениях.

— Вы могли бы и не говорить мне этого.

— Спасибо, Николай Васильевич. Посплетничали, а теперь поговорим о деле. Расскажите, как там ведут себя наши поляки?

Репнин рассказал ему то, что уже говорил императору. А потом, помедлив, к сказанному добавил следующее:

— На польских землях всё пока спокойно, но сие не должно настраивать нас на благодушный лад. По моему глубокому убеждению, польский вопрос ещё не решён. Поляки — цельный народ со своими традициями, обычаями, богатейшей культурой; народ, которому необходимо иметь своё государственное образование. Пусть в составе Российской империи, но такое государственное образование необходимо. Вы со мной согласны?

— Я подумывал об этом, но вопрос сложный, его надобно глубоко изучить. Но я вижу, у вас ко мне есть ещё что-то? — поспешил отвести польскую тему первый министр.

— Вы угадали. Я приехал поговорить с вами о наших отношениях с Францией. Я был не так давно в Риге и видел стоявшие на приколе корабли с полными трюмами товаров, предназначавшихся для продажи французским покупателям. Товары гниют, купцы терпят убытки. Много от этого теряет и государственная казна.

— Я об этом помню, ну и что? Вы же сами прекрасно знаете, что существует указ о прекращении сообщений с Францией и его пока никто не отменял.

— Указ был издан Екатериной, но её сейчас нет. Надобно воспользоваться новыми обстоятельствами и побудить императора согласиться довести отношения с Францией хотя бы до такого уровня, чтобы торговые люди сторон могли обмениваться между собой товарами.

— Поговорить с императором об этом можно, но думаю, это лучше сделать после коронации. В настоящее время император ни о чём не желает думать, кроме как об этой ожидаемой всеми церемонии. Кстати, вы собираетесь принять в ней участие?

— Император пожелал, чтобы я тоже присутствовал.

— Вот и хорошо. Значит, у нас ещё будет время для новых встреч.

Репнин пробыл у первого министра более трёх часов. Хотя ни один из поднятых им вопросов не был доведён до решения, он был доволен этой встречей. Главное — ему удалось обратить внимание одного из основных членов правительства на весьма важные внешнеполитические вопросы и даже найти союзника, пусть и не очень надёжного.

Подготовка к коронации ограничивалась пока муштровкой столичных войск, проведением парадов. Парады сделались для императора его главным занятием. Почти ни одного дня не проходило без того, чтобы войска не выводились на площадь. Его величество лично следил за ходом построений и маршированием войсковых подразделений, и не приведи Господь, ежели кто-то из солдат или офицеров допускал какое-либо нарушение — не с той ноги зашагал или что-нибудь ещё в этом роде — виновника ждало суровое наказание, вплоть до ссылки в Сибирь. Репнину рассказывали, что однажды в наказание за какую-то оплошность он отправил в Сибирь целый полк.

Была у государя ещё одна важная забота: до начала коронации переодеть русскую армию в новую форму. Мундиры старого фасона ему решительно не нравились. Он пожелал придать войскам более изящный вид, одев их в форму прусского покроя времён покойного короля Фридриха. Его личная гвардия, квартировавшая в Гатчине, такие одежды уже носила, и теперь оставалось распространить прусскую форму на прочие войска. Конечно, на это нужны были деньги, много денег, но, как говорится, игра стоила свеч.

Кстати, о Гатчинской гвардии (её называли ещё императорской армией) в Петербурге говорили по-разному: одни с насмешкой, другие считали её более современной и лучше обученной, чем старая гвардия. И чтобы доказать, что сие есть сущая правда, Павел Петрович решил устроить на Дворцовой площади её парадное шествие.

Посмотреть на гатчинцев народу собралось много. Не усидела дома и Наталья Александровна. Обычно на парадные представления не ходила, а тут решила: все идут, почему бы и ей не пойти посмотреть?

Гатчинская армия вступила в Петербург во главе с великими князьями Александром и Константином. Толпа, собравшаяся на площади, встретила её восторженными возгласами. Стройные ряды и в самом деле выглядели красиво. Шли ровно, шаг в шаг. И зелёные мундиры, и белые парики с косичками, и необычной формы шляпы — всё впечатляло.