Михаил Петров - Фельдмаршал Репнин

Император Павел, принимавший парад, был доволен. Это было видно по тому, как он постоянно вздёргивал головой, поворачиваясь к стоявшему рядом фельдмаршалу Репнину и как бы говоря ему: каково, князь, любо смотреть!.. Репнин помалкивал, и по его поведению было трудно определить, одобряет он сие представление или нет.

Что до Натальи Александровны, то она на парад почти не смотрела. В эти минуты она была занята разговором с фрейлиной императрицы Нелидовой, которую знала до этого. Получилось так, что императрицу позвал Павел и, оставшись в одиночестве, Нелидова стала смотреть по сторонам в надежде увидеть кого-нибудь из знакомых. И тут она заметила княгиню Репнину. Отойдя в сторону, они разговорились. Нелидова интересовалась, какая жизнь в Литве, враждуют ли тамошние жители с русскими, а потом вдруг спросила:

— Обосноваться в Петербурге не желаете?

— Ещё как желаем! — грустно вздохнула Наталья Александровна. — Но муж считает, что это невозможно. Он привязан к Вильно своей должностью.

— На свете нет ничего невозможного, — философски заметила фрейлина. — Князь Николай Васильевич всему миру известен не только как знатный полководец, но и как умелый дипломат. Многие при дворе считают, что лучшее место ему — быть первым министром. Стоит подсказать императору, и дело будет сделано.

— А там Безбородко.

— Безбородко можно передвинуть на пост канцлера. В обиде не останется.

— Но могут при этом возникнуть какие-нибудь трудности, — продолжала сомневаться Наталья Александровна.

— Единственная трудность заключается в том, что на это место претендует Кутайсов. Но Кутайсова скоро ожидает опала.

Нелидова говорила таким уверенным голосом, что Наталья Александровна ей поверила. Эта ещё совсем молодая энергичная дама способна была добиваться всего, чего хотела. Неспроста ходили слухи, что для государя её слова значили больше, чем слова императрицы. Она была его первой фавориткой.

О своём разговоре с Нелидовой Наталья Александровна не сказала мужу ни слова. Хотя она и поверила фрейлине, что та способна выполнить своё обещание, устройство князя на высокий пост в Петербурге всё ещё оставалось голубой мечтой. Ежели Нелидова и замолвит за него слово, ещё никто не знает, как всё получится… А не мечтать она не могла. Очень хотелось ей жить в Петербурге. Вильно, конечно, город хороший, грех жаловаться, но столица есть столица. В Петербурге пусть плохонький, но свой дом, тут всё близко сердцу, да и родственники рядом…

Никогда ещё Наталья Александровна не переживала за карьеру мужа так, как сейчас. Раньше она считала, что это дело только самого Николая. Но теперь в её понимании вещей кое-что изменилось. В разговорах с дамами, близкими ко двору, ей уже не раз приходилось слышать, что нынче все жёны так делают — проталкивают своих мужей на более выгодные должности. Даже в самом близком окружении императора так поступают, потому что император, как всё единодушно утверждали, гораздо охотнее принимает советы и просьбы особ слабого пола, нежели советы и просьбы мужчин. Так или иначе, Наталья Александровна тоже оказалась в плену зыбких надежд, хотя всё, что предпринимала, держала в тайне от мужа.

Между тем Николай Васильевич, не ведая о хлопотах супруги, стал потихоньку готовиться к отъезду в Вильно. Зима подходила к концу, и надо было успеть до начала таяния снегов. Он уже собирался заказать подорожную, как вдруг к нему приехал обер-полицмейстер Архаров.

— Я к вашему сиятельству по поручению его императорского величества, — доложил он. — Его императорское величество изволили передать вам, что ждут вас для важного разговора.

— Это срочно?

— Да. Полагаю, вам лучше ехать со мною: так получится быстрее.

«Это новое назначение!» — радостно забилось сердце у Натальи Александровны.

После того как муж уехал на встречу с императором, она приказала камердинеру принести из погреба бутылку лучшего вина.

«Ежели моё предположение оправдается, быть сегодня праздничному столу», — подумала она.

Репнин вернулся часа через три.

— Ну как, — встретила она его, — разговор с императором был связан с новым назначением?

— С какой стати? Я должен завтра выехать в Орловскую губернию.

— В Орловскую губернию? — удивилась княгиня. — Зачем?

Князь рассказал, что во многих губерниях России начались крестьянские бунты и император приказал ему выехать для их подавления.

— Но разве для этого у императора не нашлось других генералов?

— Ещё при Екатерине я был назначен в Орловскую губернию наместником. Кто-то из придворных об этом вспомнил, вот император и принял такое решение. Откровенно говоря, узнав о крестьянских волнениях, я почувствовал за собой отдалённую вину, поэтому согласился ехать без колебаний.

Наталья Александровна была глубоко разочарована, но говорить об этом мужу не стала.

— Езжай, коли так, только береги себя.

— Я постараюсь вернуться как можно быстрее, — пообещал супруг.

В дальний путь он выехал рано утром, взяв с собой одного адъютанта.

Крестьянские бунты в России возникали довольно часто — то в одном, то в другом месте. Правда, в большинстве случаев они носили местный характер и подавлялись силами правопорядка самих губерний. Однако в этот раз волнения, начавшиеся после 10-недельного благополучного царствования Павла Первого, охватили десятки губерний. Молодому императору, ещё не успевшему набраться достаточного опыта в управлении государством, к тому же страдавшему мнительностью, померещилось в этих событиях появление новой пугачёвщины, и, запаниковав, он поднял на ноги чуть ли не всех военных и полицейских чиновников. Павел требовал от них быстрой и беспощадной расправы с бунтовщиками с использованием для этого даже артиллерии.

В Орловской губернии, куда направлялся Репнин, крестьянские волнения возникли в имениях князей Голицына и Апраксина. Всего вышли из повиновения около двух тысяч человек. Впрочем к моменту прибытия фельдмаршала в Орел бунт был уже ликвидирован. О том, как это происходило, Репнин узнал со слов губернатора, а также из письменного донесения командира гусарского полка, принимавшего непосредственное участие в карательных действиях. Вот как выглядели события по версии сего начальника:

«…Выступили войска повеленным порядком из Радогощи в 8 часов поутру, а прибыли к селу Брасову в 12 часов с четвертью. И как, несмотря на все увещевания, крестьяне, коих было более двух тысяч человек, не сдавались и не покорялись, то силою начато их покорение. Сделано во все действие 38 выстрелов пушечных и выпалено 600 патронов из мелкого ружья, при чём сделался пожар и сгорело 16 домов крестьянских. Убито крестьян 20, ранено всяких их же 70 человек… В 3-м часу пополудни пали, наконец, крестьяне на колени и стали просить помилования, покоряясь законной власти. Тогда всё прекратилось: пожар стали тушить и раненых крестьян собирать и перевязывать. Зачинщиков же злодеяния отыскивать, из коих самый первый крестьянин Емельян Чернодыров схвачен, скрываясь в погребе…»