Александр Золототрубов - Мерецков. Мерцающий луч славы

И чудо свершилось! Непонятно, как это удалось наркому, но вождя он убедил, и тот разрешил провести учения, но распорядился, чтобы руководил ими не Мерецков и не маршал Тимошенко, а начальник Оперативного управления Ватутин вместе со своим заместителем Василевским. Увидев, как насупился Мерецков, Сталин сказал:

— Их мало кто знает на Западе, а вас, Семён Константинович, и вас, Кирилл Афанасьевич, в Германии знают как облупленных. Я не удивлюсь, если на вас Гитлер давно открыл досье. Не исключено, что, если вы будете проводить игры, немцы приложат все силы, чтобы узнать, как они проходят и что на них делают. Нам же это ни к чему!..

Сделали так, как посоветовал вождь. Учения прошли хорошо, правительство дало им высокую оценку. Во время доклада в Кремле, выслушав маршала Тимошенко, Сталин спросил, не следует ли в конце декабря провести общие сборы высшего командного состава РККА, пригласить на них командующих военными округами, членов Военных советов и начальников штабов, командиров крупных соединений.

— Подумайте, как это лучше организовать, — распорядился вождь. — К этим сборам важно подготовить доклады по главным направлениям в вооружённых силах. Когда всё будет готово, прошу меня проинформировать.

— Может быть, и вы выступите на этих сборах? — предложил Тимошенко.

— И без меня у вас есть кому высказать здравые мысли, — усмехнулся Сталин. — Зачем терзать нервы Гитлера? Мне говорил наш посол в Германии, что Гитлер ловит каждое моё слово, чтобы найти в нём крамолу для Германии. Тут ведь, Семён Константинович, большая политика!..

Сборы проходили в Центральном доме Красной Армии. Участники совещания прослушали шесть докладов, с которыми выступили известные военачальники. Командующий Киевским Особым военным округом генерал армии Жуков поделился своими мыслями о характере современной наступательной операции, начальник Главного управления ВВС Красной Армии генерал-лейтенант авиации Рычагов осветил вопросы боевых действий в наступательной авиации и в борьбе за господство в воздухе. Генерал армии Тюленев, в ту пору командующий войсками Московского военного округа, раскрыл характер современной оборонительной операции. Но больше других Мерецкова привлёк доклад командующего войсками Западного Особого военного округа генерал-полковника танковых войск Павлова, с которым Кирилл Афанасьевич громил мятежников Франко в Испании, где близко узнал этого незаурядного танкиста. Павлов остановился на вопросах использования механизированных соединений в наступлении и ввода механизированного корпуса в прорыв. Генералу армии Мерецкову было поручено изложить итоги и задачи сухопутных войск, ВВС, а также оценить оперативную подготовку высшего комсостава. Перед тем как Кириллу Афанасьевичу надлежало подойти к трибуне, нарком Тимошенко попросил его не слишком нажимать «на негативные стороны в этом деле».

— Не то ещё кое-кто подумает, что наши генералы зря едят народный хлеб, — усмехнулся Семён Константинович. — Конечно, в армии и на военном флоте есть недостатки в обучении войск, и мы с тобой, Кирилл Афанасьевич, ещё не всё сделали, чтобы их стало меньше. Ничего не поделаешь — жизнь сложна и пестра. Один боец сразу тебя понимает, а другому говори сколько угодно, как важно смело и дерзко действовать в бою, однако на учениях он не очень-то старается.

— Я хочу коснуться наших недостатков… — начал было Мерецков, но нарком прервал его:

— Сам решай, что говорить и как говорить, я тебе доверяю…

Сидя в президиуме, маршал Тимошенко внимательно слушал своего заместителя, выступающего с высокой трибуны, и ему было не по себе. Начальник Генштаба, ничуть не смущаясь, говорил о тех проблемах, решить которые должен был прежде всего нарком обороны.

— Я не открою секрета, товарищи, если скажу, что в нашей Красной Армии устарели уставы, — громко звучал голос Мерецкова в притихшем зале. — Они давно не отвечают требованиям современной войны и лишь тормозят развитие военного дела…

«А мне об этом и словом не обмолвился», — с горечью отметил Тимошенко.

— Учения в округах, на которых мне довелось быть, проходили в условиях, недостаточно приближённых к боевым, — невозмутимо продолжал Кирилл Афанасьевич. — Отношение к бойцам было тепличным, как будто мы выращиваем не защитников Родины, готовых за неё пролить кровь, а если надо, то и отдать жизнь, а оранжерейные растения. Кто в этом виноват? Разумеется, командиры, которым подчинены войска. Но есть в этом просчёт и наш с вами…

Жуков, сидевший рядом с Ватутиным, шепнул ему:

— Вот даёт Кирилл Афанасьевич! Тимошенко даже глаза опустил, будто что-то читает.

— Думаешь, ему эта критика по душе? — усмехнулся Ватутин.

— Очень не по душе, хотя и держится, — согласился Жуков.

На сборах всем военачальникам стало ясно, что надо перестроить работу в округах, армиях и соединениях, быстро и энергично готовить войска к надвигающейся войне, боевую подготовку вести по принципу «учить тому, что нужно на войне» и «делать всё так, как на войне».

Мерецков во время перерыва уединился и закурил. К нему подошёл Павлов.

— Знаешь, Кирилл, под каждым твоим критическим словом я готов подписаться, — весело проговорил он, закуривая. — Война у нас, можно сказать, на носу, а мы всё ещё дискутируем, нужны ли нам танковые корпуса. У меня в округе тоже дай бог сколько упущений, но я строю работу штаба так, чтобы их было меньше. Да, ты заметил, что нарком обиделся?

— Разве? — усмехнулся Мерецков. — Что-то по нему не видно.

— Погоди, он будет подводить итоги сборов и наверняка по тебе пройдётся, — улыбнулся Павлов.

Когда слово взял нарком Тимошенко, Мерецков тоже подумал, что Семён Константинович обрушится на него с критикой, и был готов принять её как должное. Но нарком сказал, что совещание «прошло высоко и принесло большую пользу». Имени начальника Генштаба он даже не упомянул.

— Это плохо, Кирилл, — определил маршал Будённый. — Ты не знаешь Семёна Константиновича, а я изучил его характер ещё в Первой конной армии. Человек-душа, готов протянуть тебе руку помощи в любой беде, но критику не терпит, для него она не лекарство, а сущий ад. Как бы он не решил от тебя избавиться.

— Я могу и сам уйти с поста начальника Генштаба, — глухо отозвался Мерецков. — Сталин попросил меня поработать на этом посту, пока он не найдёт другую кандидатуру.

— Зачем тебе куда-то уходить? — усмехнулся Семён Михайлович. — Ты на своём месте, Кирилл! У тебя боевой опыт, острый взгляд, дело своё знаешь, как никто другой… Нет, тебе уходить не надо.

К ним подошёл Жуков.

— Кирилл, дай пожму тебе руку! — заулыбался он. — Здорово ты кое-кого против шерсти погладил. Ведь так, Семён Михайлович?