Олег Капустин - Судьба генерала

— Отлично, господа генералы, пехота ударит в центр, а кавалерия поддержит её с флангов, начинайте. Хорошо бы, конечно, собрать в кулак все силы и ударить, но, повторяю, время не ждёт, противник думает, что мы деморализованы, и в ближайшее время уж точно нас не ждёт. С Богом, — повторил он и перекрестился. — А вот и 3-й кавалерийский корпус прискакал, — Багратион уже здоровался запросто за руку с подошедшим, одетым в щегольскую гусарскую форму генерал-лейтенантом Дороховым, которого он знал много лет по совместным боям против турок, поляков и французов.

Пехотные генералы уже спускались с холма, чтобы вскочить на коней и быстро направиться к своим войскам. Среди них был и генерал-майор Александр Тучков. Он был, как всегда перед боем, возбуждён и весел. Все ночные страхи и мрачные мысли выветрились у него из головы. Его бригада в составе 3-й дивизии была только что переведена с позиции на крайнем левом фланге ближе к центру, туда, откуда раздавался гул ожесточённейшей артиллерийской канонады. Александр в свои тридцать четыре года был уже во многих боях, поэтому вид убитых и раненых, вся сумятица боя нисколько не поразили его, наоборот, смертельная опасность возбуждала, приятно щекотала нервы и требовала выхода в решительном, крайнем напряжении усилий души и тела. Когда младший Тучков собирался садиться на коня, к нему подбежал молоденький офицер с перевязанным предплечьем правой руки.

— Ваше превосходительство, разрешите обратиться, прапорщик Муравьёв из штаба главнокомандующего, — представился решительно.

— Я вас слушаю, прапорщик, только попрошу побыстрее, — поморщился генерал.

— Разрешите отправиться с вами, хочу как очевидец доложить Михаилу Илларионовичу, что флеши в наших руках.

— Ишь ты какой прыткий, — усмехнулся Александр Тучков. — Чтобы такое доложить, надо сначала их взять.

— Вот поэтому и хочу с вами быть в первых рядах, кто взойдёт на них.

— Ладно, Муравьёв, согласен, но только будь рядом со мной. Тебя ведь послали не брать редуты, а только наблюдать за этим делом.

Они поскакали по недокошенному полю. Видно было, что крестьян отсюда спугнула война во время их мирных занятий. По сторонам виднелись небольшие копны свежесжатой ржи. Кроме пороховой гари, духовито пахло густым ароматом нагретой на солнце свежей соломы и запашестой испариной сухой земли. Николай почему-то вспомнил, как он совсем недавно вот также осенью, вдыхая запахи осеннего леса и свежесжатых полей, носился на добром скакуне, охотясь с борзыми на зайцев в Осташево, имении своего родственника князя Урусова, совсем неподалёку отсюда, где он провёл почти все детские и юношеские годы. А вот теперь воюет на этих же полях с ратью, собранной чуть ли не со всей Европы!

Вскоре 27-я дивизия Неверовского, а вернее, та треть, что от неё осталась, и пехотная бригада Александра Тучкова пошли в атаку на флеши. Французы подпустили тёмно-зелёные цепи русских пехотинцев довольно близко — видно, и впрямь не ожидали так скоро контратаки, — но когда до полуразрушенных укреплений оставалось шагов сто, спохватились и обрушили на атакующих шквал картечи. Ревельский полк, во главе которого шёл Александр Тучков, дрогнул. Рядом с генералом упал, убитый наповал, знаменосец. Момент был критический. Тучков по опыту прошлых кампаний хорошо знал, что это мгновение решает всё. Нужно в считанные минуты или даже секунды, до второго залпа батарей противника, успеть взбежать на бруствер и обрушиться на него в штыки. А его полки замедлили шаг… Александр схватил знамя Ревельского полка, командующим которого был много лет и где его знал каждый солдат, и, выкрикнув громовым голосом в наступившей тишине:

— Ребята за мной! Ура-а-а! — бросился на вал редута.

Все увидели, как вдруг вперёд вырвался их генерал со знаменем в руках. За ним с ружьём наперевес бежал никому не известный молоденький офицер с золотым наплечником с аксельбантом на правом плече.

— Да видано ли дело, чтобы впереди нас в атаку наш генерал шёл с каким-то штабным, а мы бы сзади прохлаждались? — заорал во всю глотку один из седоусых унтер-офицеров гренадерской роты первого батальона и с криком «Ура-а-а!» кинулся вперёд, а за ним уже последовали и первый батальон, а потом и весь Ревельский полк, тяжело стуча ногами по сухой и утоптанной земле. И вовремя. Ещё несколько мгновений — и артиллерийская прислуга на флешах уже закончила бы заряжать орудия и второй залп мог бы смять атакующих. Но этого не случилось. Русские воины уже оседлали бруствер и, прыгая сверху в окопы, начали колоть артиллеристов и прикрывающую их линейную французскую пехоту. Николай Муравьёв, уже давно потеряв свою треугольную шляпу, сбитую картечью, обогнал генерала Тучкова и орудовал штыком в узком пространстве между орудием и краем амбразуры. И тут раздался оглушающий гром ближнего выстрела одного из батарейных орудий. Всё вокруг заволокло удушливое облако серо-белого порохового дыма. Оказывается, уже умирающий французский канонир успел поднести пальник с горящим фитилём к запальному отверстию стоящего рядом заряженного орудия. Пушка выстрелила. Весь заряд картечи обрушился на уже поднявшегося Александра Тучкова. Генерала разнесло в клочья. На бруствере осталось лежать только знамя Ревельского полка с перебитым древком и разорванным картечью во многих местах полотнищем. Так свершилась судьба Александра Тучкова под Бородином, судьба его и так страстно любимой им Марго, которая вскоре построила часовню, а потом и основала монастырь неподалёку от места славной гибели мужа, приняла постриг и навеки заточила себя в его стенах. Здесь же была похоронена. И до сих пор местные жители из окрестных деревень осенью в лунную ночь иногда видят бледную женскую тень, уныло бредущую по Бородинским полям.

— Это генеральша Тучкова, всё ищет тело мужа, — повторяют они и торопливо крестятся.

Николай, печально свесив голову, поехал в Главную квартиру. Его поразила эта неожиданная и такая страшная смерть молодого красавца генерала. Прапорщик пересёк Семёновский овраг и выехал в тыл 7-го пехотного корпуса, которым командовал генерал-лейтенант Раевский. И тут неожиданно встретил генерала Алексея Петровича Ермолова, поспешно направляющегося на левый фланг. С ним были две конноартиллерийские роты и командующий артиллерией всей армии граф Кутайсов. Николай доложил о событиях на Семёновских флешах.

— Ну, слава богу, — вздохнул Ермолов, — а мы уж с главнокомандующим думали, что наш левый фланг смят. Теперь можно и не спешить так, — махнул он рукой артиллеристам.

Но тут его внимание привлекла горсточка солдат, выбежавших из-за рощицы.

— Вы кто такие?