Валерий Замыслов - Полководец Дмитрий (Сын Александра Невского)

Но когда великому магистру донесли, что переяславский князь сумел собрать дружины семи князей, с ополченцами городов и сел, и что он выступил к Великому Новгороду с тридцатитысячной ратью, то Отто Руденштейн крепко призадумался. Он провел всю ночь в мучительных раздумьях и рано утром решил: надо перехитрить князя Дмитрия. Сейчас нежелательно вступать с ним в битву. Стоит ее проиграть — и братья Ордена святой Марии выберут нового великого магистра. Им станет командор Вернер Валенрод, зять бывшего владетеля Ливонского Ордена, Зельца Германа. В таком исходе Отто Руденштейн не сомневался. У Вернера много сторонников и немало великолепных побед. Он давно уже считается первым рыцарем ливонского братства. Вернер крайне опасен. Не случайно магистр послал его с «купцами» в далекий Переяславль, надеясь, что Валенрод погубит себя какими-нибудь неосторожными действиями. Но этого не случилось. Этот хитроумный Вернер доставил магистру план переяславской крепости.

Выскочка, властолюбец, напыщенный гордец! Он не захотел оказать помощь его доверенному лицу — Бруно Конраду, члену тайного общества «Карающий меч». Вернер не побоялся самого умного инквизитора. Такое, ни он, великий магистр, ни «Карающий меч» даже знатному рыцарю не простят. Вернер Валенрод должен погибнуть. Но это произойдет чуть позднее. А пока надо собрать всех командоров, наиболее влиятельных рыцарей и епископов в Мариенбург на совет и высказать своё решение. Вначале все будут удивлены, но он, великий магистр утихомирит рыцарей. Ему есть что сказать.

Собравшиеся и в самом деле были немало изумлены предложением великого магистра — замириться с русскими князьями. Возник такой шум, какого еще не слышала каменная палата для совещаний мариенбурского замка. Когда все накричались, поднялся, досель молчавший, Вернер Валенрод и резким голосом произнес:

— Рыцари недовольны, магистр. Все мы — представители великого немецкого народа, всегда храброго и воинственного, не можем терпеть такого унижения. Только трусливый заяц способен сунуть голову в сугроб при виде хищного зверя.

Отто Руденштейн вспыхнул. Намек Валенрода был слишком прозрачным. Этот дерзкий рыцарь переходит все меры приличия. Не пора ли его осадить?.. Нет, пусть упивается своей речью. Не зря говорят: язык мой — враг мой, прежде ума рыщет.

А Вернер, не стесняясь Отто Руденштейна, всё так же резко продолжал:

— Сейчас Ливонский Орден как никогда силен. Мы способны выставить до шестидесяти тысяч крестоносцев. Вдвое больше русского войска. И что же предлагает нам великий магистр? Снять рыцарские доспехи и преклонить колени перед каким-то удельным князем. Постыдно и неразумно, орденские братья! Немецкий народ нас никогда не поймет. Мы покроем себя несмываемым позором.

Валенрод, громко стуча сапогами, подошел к Отто Руденштейну и, глядя ему прямо в глаза, жестко произнес.

— Я прошу тебя, великий магистр, отказаться от трусливого предложения или… или мы подумаем о новом магистре.

В палате замка застыла напряженная тишина. Отто Руденштейн удивился: он думал, что многие из рыцарей его поддержат, но все словно в рот воды набрали. Выходит, крестоносцам по душе пришлись слова вызывающего Вернера. Даже дерптский епископ Александр, которого магистр считал своим другом, не захотел за него заступиться. Пора снимать напряжение зала.

Отто Руденштейн поднялся из кресла и, неторопливо оглядев каждого рыцаря и духовного пастыря, приступил к своей, давно приготовленной речи:

— Сядь на свое место, мой верный командор. Мне хорошо известна твоя преданность Ордену святой Марии. Ты достоин самой высокой похвалы. Действительно Ливонский Орден был бы посрамлен, если бы, как ты говоришь, наши славные рыцари преклонили колени перед Дмитрием Переяславским. Но того никогда не будет. Рыцари наголову разобьют русское войско.

В палате, по каменным стенам которой были развешаны горящие факелы, раздались недоуменные возгласы:

— Ты только что, великий магистр, говорил о другом!

— Как тебя понимать Отто фон Руденштейн?!

— Сейчас поймете, рыцари. На войне хитрость приносит больше пользы, чем сила. Битва не доставила бы нам желаемого результата. Да, мы как никогда, могучи и, вне всякого сомнения, опрокинем войско Дмитрия. Но подумайте — какой ценой? Русские дружины всегда бьются насмерть. Мы, как это не прискорбно, потеряем добрую треть рыцарей. Это же двадцать тысяч крестоносцев! Целая армия! Неужели вам нужна такая победа?

В зале опять-таки установилась мертвая тишина. Великий магистр назвал страшную цифру. Но он прав: без значительных потерь не обойтись. Русские — и в самом деле отменные воины.

Почему-то все повернулись к Валенроду, и тот, несколько помолчав, вновь заговорил:

— Война любит кровь, рыцари. Без этого не обойтись. У нас нет другого выхода. Павших крестоносцев мы с великими почестями похороним, помолимся святой Марии, и они отойдут в обиталище Иисуса Христа. Так ли я сказываю, славные рыцари?

Палата снова загудела:

— Ты прав, командор!

— У нас нет выхода, Вернер!

По лицу великого магистра пробежала потаенная усмешка.

— Есть выход, братья! — громко воскликнул Отто Руденштейн. — Не зря я долго размышлял. Мы заключим с Русью мир. Ложный мир! Поверив Ливонскому Ордену, князь Дмитрий утихомирится и с непреклонной уверенностью пойдет на датский Раковор, куда он давно и собирался. Раковор не только не пропускает русских купцов на море, но и неустанно делает пакости Руси. Но до Раковора мы Дмитрия не допустим. Когда он, в надежде на легкую победу станет подходить к крепости, мы всей своей громадой встретим его со всех сторон, и уничтожим. Неожиданность принесет нам громкую победу. Дмитрий не успеет расставить свои полки. Мы возьмем в плен этого самонадеянного князя и с петлей на шее проведем его по городам Ливонского Ордена. А затем…

Великий магистр выдержал паузу и жестко произнес:

— Затем мы возьмем ненавистные города Псков и Новгород и обрушимся на все северо-западные земли Руси. У нас не будет преград, — Отто Руденштейн язвительно усмехнулся. — Все дружины ушли с Дмитрием, а мертвецы, как всем известно, не воюют. Вот для этой сладостной победы я и намерен заключить с Русью ложный мир. Теперь, как я думаю, мои славные рыцари перестанут упрекать своего магистра.

«Отто Руденштейн как всегда вероломен. Ложный мир с Русью не принесет ему чести. Давно все знают, что великий магистр — великий инквизитор и вся деятельность его зиждиться на коварстве, обмане и тайных убийствах. Не случайно он держит при себе верных псов из «Карающего меча».

Вернер Валенрод любил честные, открытые поединки. Но спорить сейчас с магистром бессмысленно: большинство рыцарей (кому хочется погибать в честной битве с русскими дружинниками?) поддержат Руденштейна.