Валерий Замыслов - Полководец Дмитрий (Сын Александра Невского)

Однажды ночью, когда узник спал, фогт тихо вошел в казамет и приказал Кетлеру осветить факелом лицо пленника. Оно было настолько худым и изнеможенным, что Вернер метнул суровый взгляд на своего доверенного слугу.

— Этого купца скоро унесут в могилу. Ты плохо выполняешь мой приказ, Кетлер. С завтрашнего дня я назначаю другого надзирателя.

— Но я видел в нем всего лишь пленника, хотя и не жаждал его гибели, — норовил оправдаться Кетлер.

— Помолчи! — повысил голос Валенрод. — А кто жестоко избил беззащитного купца?

Кетлер удивился: кто-то из стражников всё-таки доложил об избиении узника. Но кто? Этого никогда не узнаешь. Ясно одно: у фогта всюду имеются свои глаза и уши. Но почему-то Вернер ничего не сказал ему, Кетлеру. Странно.

Вышагивая в сопровождении телохранителя Бертольда Вестермана и слуг с факелами к парадной двери замка, Валенрод думал:

«Этот купец, сын известного посланника Лазуты Скитника, оказался крепким и выносливым человеком. Ни разу он не пожаловался на холод, нищенское питание и отвратительную камеру с мышами и крысами. Другой бы начал бить кулаками в железную дверь и просить улучшения своего невыносимого содержания. Купец всё перенес и вытерпел, что делает ему немало чести».

Командор преднамеренно проверял русича, чтобы убедиться — стоит ли игра свеч. За слабака и рохлю, никчемного сына, отец и ломаного гроша не даст. А вот за достойного сына посланник ничего не пожалеет. Ныне, как донесли лазутчики, Скитник находится в составе войска князя Дмитрия. Он, хоть и в годах, но силен, как медведь. Сказывают, бывший ямщик и кузнец князя Василька Константиновича, что мужественно погиб в битве с татарами на реке Сить. О его геройской гибели легенды дошли даже до немецкой земли.

Вернер Валенрод уважал неустрашимых ратоборцев. С такими интересно воевать, и тем почетней поразить бесстрашного воина копьем или мечом. Война же близится. Войска князя Дмитрия идут уже по землям Литвы и вскоре они вступят во владения датских крестоносцев.

Магистр Руденштейн тоже зря времени не теряет. Подписав «вечный» мир с Русью, он собирает всех ливонских рыцарей в Мариенбурге, готовя неожиданный удар (а если уж честно — предательский удар) князю Дмитрию в спину. Конечно, такую победу честные хронисты [137] Хронисты — так назывались на Западе летописцы. не назовут блистательной, даже в угоду великому магистру, на что тот и надеется. Напрасно, Отто! Такую коварную победу не назовешь победой века. Разве что твои крючкотворцы-лизоблюды напишут о тебе как о великом полководце. Но история никогда не верит придворным лживым хронистам.

Уже в своих покоях Вернер внезапно подумал:

«Великий магистр говорил только о Пскове и Новгороде. О Переяславле же Залесском он и словом не обмолвился. Выходит, этот город не входит в его планы… Тогда зачем он посылал его, первого рыцаря Ордена, в столь далекое и небезопасное путешествие? Зачем?.. Ливонский Орден никогда не ходил на Ростово-Суздальскую Русь. Его удел — пограбить северо-западные рубежи, и не больше.

Любой предыдущий великий магистр отчетливо понимал, что пройти из земли Немецкой через всю Русь — полностью потерять всех крестоносцев. Даже великий полководец, хан Батый, напав на русичей со своим 500-тысячным войском, был страшно раздосадован гибелью сотен тысяч своих неустрашимых воинов. Куда уж идти вглубь Руси Отто Руденштейну, когда его войско едва ли не в десять раз меньше татарского? Он об этом и не помышляет.

Значит, поездка Вернера была бессмысленной. План переяславской крепости никому не нужен. Пустая бумажка. Какой же вывод?.. Думай, командор, думай! У тебя разумная голова, и ты непременно должен разгадать странное поручение великого магистра. Некоторые рыцари нашептывают, что он, Валенрод, давно уже стал неудобен Отто Руденштейну, ибо является первым претендентом на его высокий трон. Не в этом ли разгадка?

Великий магистр полагал, что он, Вернер, не справится со сложным поручением, вернется в Мариенбург с поникшей головой и потеряет славу первого рыцаря. Орден святой Марии не терпит тех, кто не справляется с заданием великого магистра. А раз так — Вернер Валенрод отодвинется в тень и навсегда забудет свою высокую мечту — стать властелином Ордена.

Но Отто Руденштейн просчитался, продолжал раздумывать командор. Он, Вернер, не только удачно справился с поручением магистра, но и привез в Ливонию ценного пленника, который, при определенных условиях, может спутать все карты переяславскому князю Дмитрию.

Купец напрашивается на разговор. (Главный повар фогта сумел таки передать просьбу пленника). Но чего он добивается? Освободить его из тюрьмы? Глупо. Такого вопроса купец не будет задавать. Улучшить его жилище и стол? Но и это условие выполнено. Теперь пленник пойдет на поправку, и, к началу битвы с русичами, он будет выглядеть совершенно здоровым, таким, каким в последний раз видел его отец. Надо разрешить купцу и продолжительные прогулки, чтобы вернулся его огнистый румянец на щеках… Русич не должен обижаться на хозяина замка. И всё же он упорно желает с ним, Вернером, встречи… Ну что ж. Встреча состоится.

Зима выдалась стылой и метельной. Поход был труден. Особенно доставалось дружинникам и пешим ратникам: не князья и бояре. Этим на дневках и ночевках — мороз не мороз, да и в пути едут на конях в теплых меховых сапогах и шубах.

Князьям и боярам их дворовые люди (тех тоже забрали в рать) ставили нарядные шатры. Внутри — утаптывали снег и устилали его широкими и сухими сосновыми досками и толстыми тюфяками. Верх же шатра утепляли медвежьими шкурами и ватными одеялами. А чтобы одеяла не отсырели от снега, весь шатер обвивали рогожами.

Пешие и конные ратники умудрялись по-своему прятаться от морозов и метелей. Они, ведая стародавние «хитрости» русских воинов, ставили копья «горкой» и из них строили шалаши из еловых лап, ветвей и прутьев, покрывая сооружения войлоком. Нутро же застилали сеном, соломой и залезали туда на ночлег. Но всем сена и соломы не хватало: обозные люди жадничали, сокрушенно сетовали:

— На лошадей сена не хватает, а вы по шалашам тащите. А не подумали, малоумки, что нам еще вспять тыщи верст ехать. Где корму набраться?

Но «малоумки» не отступали:

— А нам что, замерзать? На лютого ворога идем. В такой сечень можно и вовсе околеть. Кто ж тогда ливонца будет бить?

Обозные хоть и жалели простолюдинов, но коней, ведая строгий наказ большого воеводы, жалели еще больше.

И все же замерзших людей в рати не оказалось: сказывалась природная привычка людей жить в суровых условиях зимы. Во время дневок князь Дмитрий старался разбивать военный стан в лесу, где легче укрыться от непогодицы. Ратники, поставив шалаши, разводили костры, готовили на огне варево, таяли снег в бадьях для лошадей, толкались друг с другом, а нередко и боролись для сугрева, дабы застоявшаяся кровушка заиграла по жилам.