Иван Катавасов - Блаженство по Августину

Так оно или не так — вопрос доселе спорный. Но, бесспорно, что Святой апостол Матфей, кому другие наши ученейшие епископы и пресвитеры усвояют авторство первого литературного благовестия, до развязывания бунтовщиками Иудейской войны умер в палестинском Декаполисе, пастырских путешествий он не совершал и посланий не рассылал, проповедовал среди обрезанных иудеев и в сектах назореев, письменного наследия по себе, очевидно, не оставил.

Мать кесаря Константина Магнуса, святейшая женщина Елена и ее преданные комиты, преторианские дознаватели сто лет тому назад тщательно обыскали всю Палестину. Гроб Господень нашли, нетленные останки порубленного Креста Господня обнаружили, а вот списков Матфеева протоевангелия на древнееврейском или на сиро-халдейском языке отыскать не сумели. Даже следов его не выявили у еретиков елкасаитов и назореев. Хотя последние-то должны были их хранить, беречь как святая святых, списывать дословно в доказательство своей правоверности и апостольского правопреемства.

Видимо, на то была Божья воля, коли у пресвятейшей Елены не получилось сыскать протоевангелие. Или же его попросту не существовало, что тоже допустимо.

Как нам писал пресвитер Иероним, назорейский кодекс, им увиденный в Алепии, являл собой сокращенное переложение с греческой основы благовестия Матфеева на безгласные еврейские письмена. По содержанию выходит как бы Марк вкратце с некоторыми апoкрифическими добавлениями еретиков. Все это Иероним перевел на латынь для канонического обсуждения епископов.

Во всяком роде ради сохранения канона, во избежание разночтений и писчего произвола первозванные Христовы ученики, как правоверные иудеи в законе Моисеевом, должны были, собравшись все вместе, обязательно занести в точности слова Сына Божия на каменные либо медные скрижали. Но этого не сделали.

Верно никаких заповедей, нагорных проповедей на ровном месте им не диктовал под запись Иисус Христос и скорописи от них не требовал, однако кротко увещал о сохранении новых и старых сокровищ книжной мудрости. По-видимому, они не поняли иносказание Учителя или не захотели понять в невежественном произволе типично человеческом и ученическом.

Все же божественному явлению Евангелий, по моему разумению, мы обязаны ученикам, правда, уже другим и значительно позднее. Ибо изначально само слово «евангелие» в переводе с греческого означает «дар, награда гонцу за добрую весть». В благодарность усопшим, преставившимся магистрам своим писали Евангелия благодарные алюмнусы, боговдохновенно взявшие апостольские первичные и вторичные псевдонимы.

Думается, первым алюмнусом-евангелистом стал неизвестный нам последователь Святого Марка, принявшего мученическую кончину еще при кесаре Нероне. Под старость, дожив до гонений Домикиана Флавия, законно и беззаконно ополчившегося на тех, кто вел иудейский образ жизни, этот ученик, опасаясь за насущную жизнь, постарался упорядочено описать для будущей памяти, все, услышанное им от учителя, перебравшегося в Рим вместе с самим Святым апостолом Петром.

Писал наш римлянин Марк Секундус как мог и как умел на греческом койне, явно не зная древнееврейского, стараясь ничего не сочинять от себя. Но мы признаем его труд богодухновенным, а его самого истинно святым автором, потому что его римское западное евангелие взяли за основу два других восточных толкователя благовестия. И помним, видим, что первоучителем письменного благовестничества был Святой апостол Павел, на кого косвенно, окольно, порой полемически, ссылаются оба евангелиста-сочинителя.

Boзмoжнo, писали они исторически независимо друг от друга. По всей видимости, тот, кто творил под именем Святого апостола Луки, был жителем Александрии Египетской; c чьих-то слов ему было известно содержание Евангелия по Матфею.

Но не столь достоверны предположения, где и кем сочинялось Евангелие от имени Святого апостола Матфея. Ориген пишет, что под псевдонимом мытаря Левия Матфея какой-то член назорейской общины изложил на письме это греческое благовестие в Антиохии Сирийской в эпоху Веспасиана, но с ним у нас мало кто согласен.

Зато епископу Атанасию из Александрии, нашедшему в туземном Мусеуме самые старые и полные списки Деяний апостольских, Евангелия от Луки, епископы склонны доверять. Очевидно, их святой автор лично общался, учился у лекаря Луки, вторичного апостола из посвященных 70-ти, который был сподвижником Павла Тарсянина и племянником Варнавы Киприота.

Между прочим, оба наших Евангелия — по Луке и по Матфею, а также несколько апокрифических произведений, включая евангельское сказание Псевдо-Петра, впервые стали обсуждаться, изучаться в Риме практически одновременно. Это ли не есть перст Божий направляющий?

Это — история в свете истины. Однако неискушенные в исторических и филологических изысканиях простодушные верующие читатели мало-помалу с течением веков приняли сочинительские псевдонимы за подлинные имена, непомерно, незаслуженно превознося и почитая первозванных 11 апостолов, судорожно, беспорядочно метавшихся в двоеверии между погибельным храмовым иудейством и нарождающимся бессмертно христианством правоверных.

Тем не менее, думали сами о себе четыре евангелиста истово по-христиански: скромно и смиренно, по мере той веры, какой было угодно Богу, наделить их. Потому-то они по благодати подписались, назвались именами первичных и вторичных апостолов.

Жаль, растолковать разницу между заслугой и благодатью слабо и мнимо верующим, привыкшим поклоняться посмертным восковым, глиняным личинам, истуканам и болванам, как будто великим гигантским предкам, зачастую невозможно. Нередко и вовсе вредно для дела правоверия.

Пусть так и будет в желаемом благочинии… Как-никак земная ночь есть упорядоченная тьма в полуночном времени.

Причем разочаровывать малоразумное темное стадо, разуверять сонмы неученых людишек умным образованным просвещенным пастырям вовсе нет нужды. Так как проще простого бессчетным слабо верующим, страдающим умственной нищетой, извериться и даже утратить религиозную убежденность, став полными изуверами.

Вот и епископы на свое усмотрение, властно указывают верующим, какие священные книги им надлежит читать, оставляя диалектику, эристику, майевтику, дебаты, полемику о достоверности и происхождении тех или иных писаний для синодальных собраний людей компетентных и сведущих, стойких в католическом православии и правоверии.

К слову, из всех апокалипсисов я позволил читать в церкви лишь Иоанново творение, поскольку на острове Патмос его записали и преумножили верные ученики того первичного апостола из 12-ти. Иные же предстоятели экклесий христианских его до сих пор запрещают к повсеместному чтению во избежание расползания ересей, вызываемых неполным, нелепым, обыденным пониманием аллегорий Иоанна Богослова.