Аркадий Крупняков - Царев город

Прокачавшись под животом у лосихи версты две или три, Дениска решил оторваться, оглядеться и отдохмуть. Он скатился на жухлую, покрытую инеем траву, вскочил на ноги и сунул руку в карман, чтобы дать Паране кусок хлеба. Но не успел. Вдруг вдали призывно и тревожно закричал лосенок, и крик его словно хлестнул лосиху. Мотнув головой, она крупными скачками помчалась на зов. Дениска побежал за ней и увидел далеко, верстах в двух по просеке, мерцающий в ночи костерок. Там что-то происходило. Ревела лосиха, раздалось несколько человеческих вскриков, потом все стихло. Дениска бросился туда.

...А случилось все просто. Лосенок за всю свою короткую жизнь видел от людей только добро и ласку. И тут, наткнувшись на костер, он спокойно пошел к людям. И получил меткую стрелу в глаз. Он рухнул около костра, еле успев передать матери тревожный зов. Двое дозорных, радуясь неожиданному мясу, тут же начали свежевать лосенка. Одного, склоненного над тушей, лосиха сокрушила в первом прыжке—она ударила его тяжелыми передними копытами, пробила голову, переломила хребет. Второй ногаеп успел полоснуть ее саблей по горлу. Раненная и озверевшая, она измесила копытами обоих убийц ее детеныша, и сама упала рядом с лосенком. Мерцал в стороне костерок, Дениска подошел к Паране, поднял ее голову, поцеловал в толстые, шершавые губы. Молча отвязал лошадь, вскочил в седло. Другого коня хотел было взять в запас, но передумал. Пусть ногайцы подумают, что человека здесь не было, а один конь просто убежал, испугавшись зверя.

Крепость строилась трудно.

Осень выдалась дождливой и холодной. Людей сначала «роде бы хватало, но потом пошли хвори. И русские, и черемисы жили в землянках, а там сырость, духота, вши завелись. Вымокнет работник за день до нитки, придет в стан, начинает одежду у костров сушить, сам донага разденется, охватит его сырого ветерком — глядишь, через сутки-двое мечется парень в жару. Еды тоже не хватает. Мужику, который весь день бревна да камни ворочает, ему мясную обильную еду надо. А где ее взять? И идут работные люди в лес, подкармливаются рябиной, орехами и прочей лесной сыростью. А оттого начинаются поносы другие брюшные болезни. Вот и пришлось Айвике с отцом снадобья готовить, отвары делать, корни и травы лечебные собирать.

Топкай жил, работал и радовался. Если бы не город, голодать бы его людям до лета. А теперь, глядишь, перезимуют люди, да и если юмо поможет, денег заработают. Ногайцы и татары теперь не так страшны.

Известно издревле: если снег упал на мокрую землю, это не снег. Он приносит только грязь и слякоть. Настоящий снег, который ложится на всю зиму, это тот, который выпадает на ледок. Так было и ныне — второй снег упал, когда встали реки.

Все жители лужая, работавшие на повале леса, а их было около пятисот человек, разбились на два стана. В одном главным — Кори, в другом — Актуган. Каждому отряду Ноготков выделил по двенадцать пищалей, пороху и свинца, ну и, само собой, все мужики притащили в лес свои охотничьи луки и стрелы. Ешка учил огненному бою людей Актугана.

У Айвики дареная пищаль есть. Пороху и свинца — навалом. К ней не только больных черемис волокут, но и стрельцов. А у них у каждого через плечо на ленте берен-дейка висит, а в ней зарядов по восемь штук. Она их снимает, уходит в свободное время в лес и палит по деревьям прицельно. Это ж не стрела! За сто сажен белке в глаз попасть можно. Звяга Воейков жил в отряде Кори. Ночевать домой ходить большой воевода запретил, оба стана выкопали длинные землянки, укрыли их бревнами в два наката, для тепла, засыпали землей. Кормились в одном месте из двух котлов. День работали в лесу — расходились от стана на юг и на север, а ночью, выставив охрану, прятались в землянки. Как-то Ешка сказал Кори:

— Ночи к зиме, пошли длинные, спать их не переспать. Ты, говорят, сказание про Кокшу рассказывал. Может, и ныне людей займешь, а? Им все одно воевать придется, не мешало бы напомнить про то, как в древние времена онары врагов били.

— Так я уж-почти все рассказал. Конец только остался. *

— Я эти сказы от Кочая слышал. В конце-то самая суть и есть.

В одну из ночей, выставив охрану понадежнее, Кори собрал людей. Распалили небольшой костер, сели вокруг на хвойные ветки, на пеньки, на бревна, Кори вынес гусли, забрался на кадку с водой, удобнее устроился на крышке, повел разговор:

— Кто меня слушал прошлый раз, помнят: я рассказывал, как Янтемир сварил в котле кея Турни и как Яиге и Япак со сворой бесов отправились к кургану. Ночью они •пришли тихо на условное место. Овда со своей оравой дьяволят расположилась в кустах на опушке леса, остальных Яиге увел в глубину бора. Япак шел по дороге к илему, он знал, что Кайна ждет Янтемира, не спит, а бродит где-нибудь около дороги. Так оно и оказалось. Кайна вышла на тропинку, по которой ушел ее любимый, надеясь встретить его там же, где они расстались. Увидев девушку, Япак припустился бежать ей навстречу. Задыхаясь, прокричал:

— Кайна! Беда! Враги близко!

— Где... близко?

— Около кургана. Пойдем! — он схватил Кайну за руку

и потащил на поляну. Не успели они выбежать из леса на открытое место, как за курганом на опушке поднялся невообразимый гвалт. Бесы выли на разные голоса, свистели, улюлюкали, визжали, с треском ломали сучья. У Кайны от страха подкосились ноги, и если бы Япак не поддержал ее, она упала бы. ,

— Что будем делать? — спросила Кайна, когда чуть-чуть оправилась от страха.

— Как это «что делать»? Надо сейчас же поднимать онара! Ты же видишь — враги уже здесь. Только ты одна знаешь заветное слово! Я отойду, говори.

— Нет, Япак, я не скажу заветное слово. Я его хранительница, а поднять онара могут только старейшины. Пока они не решат... Побежим в илем скорее.

— Будет поздно, глупая девка! Нас догонят и убьют, а илем сожгут и разграбят. И тебя народ проклянет за трусость и нерешительность.

— Будь патыром, Япак, — Кайна совсем освободилась от страха и приняла решение:—Ты оставайся здесь и задерживай врагов. Я побегу будить старейшин.

— От женской глупости погибло патыров немало. Я не хочу отдавать себя на съедение змею ни за что ни про что. Я лучше убегу в чащобу и скроюсь. Когда враги уйдут, я уцелевшим людям расскажу, что ты была виной беды народа. Хотя тебя в живых тогда не будет. Ведь жить тебе осталось полчаса. Враги не пощадят тебя, они уж рядом. Ну, говори!

-г- Прости меня, Япак, я побегу в селенье.

— Тогда прощай. Я побегу вглубь леса!

Япак быстро пересек поляну и побежал к коряге, за которой прятался Яиге.

— Садись в кусты и жди, — шепнул Яиге Япаку и, опираясь на палку, двинулся к тропинке.

— О, великий юмо! — воскликнул он, увидел Кайну— Ты снова мне спасенье послал. Я вижу ту, которую искал, — Яиге покачнулся и упал поперек дорожки.