Аркадий Крупняков - Царев город

рок верст ближе к Оно Морко. Чует девушка, должны хорошие новости быть.

Встретили 18 18 О л а (мар.) — город. Чарла (Царь ола) — Царев город. ее бабы радостно, про мужиков своих узнали: здоровые ли, кудо свое не забыли ли? Накидали полные сани сухих пучков травяных, велели подождать ребятишек, что в лесу бегают, последние желуди собирают.

Шумной ватагой прибежали ребятишки и стали напе-ребой рассказывать о неожиданной встрече: «Видели конника, думали леший — весь в шерсти. Хотел догнать нас, кричал, но мы не поняли его, во все стороны разбежались».

— Где он?

— В сторону Чарла* поехал!

Айвика проворно запрягла лошадь. Она поняла: если человек в шкурах — значит, из ватаги.

До всадника оставалась, может быть, еще %верста, а Айвика узнала, что это Дениска. По осанке, по кудрявому чубу, лихо торчавшему из под шапки.

— Дени-и-ска-а!

Всадник резко повернул коня и помчался обратно. Осадил лошадь около саней, спрыгнул с седла, выдернул Айвику из саней, облапил, начал целовать в губы, в щеки, в шею.

— Смугляночка ты моя писаная! Снова господь тебя мне послал!

— Куда ты едешь, зачем?! — у Айвики, сердце зашлось от радости.

— Как это куда? К тебе еду. Истосковался, прямо беда.

— Кто тебя отпустил? Как дорогу нашел?

— Атаман отпустил! Я ему говорю: жить без нее не' могу! А он грит, поезжай, Дениска, к своей ненаглядной, кинься на белу грудь...

— Врешь ведь! — у Айвики вырвался не крик, а обидный стон. — Лошадь ногайская, седло татарское, сабля чужая...

— Так это я в пути добыл, в дороге!

— Твоя кобыла пала, да? — в голосе надежда хоть на малую правду. — Неужели загнал?

— Я из ватаги не на кобыле выехал...

— На чем?

— На лосихе! Ей богу!

Обида за глупую шутку, за насмешку хлестнула Айвику, как плетью.

— Чыла онтала 19 19 Ч ы л а онтала (мар.) — все врет. , кереметь окаянный! — Айвика вскочила в сани, ударила лошадь концом вожжей, пустила в галоп. Дениска догнал ее, поскакал рядом с санями немного, потом решительно прыгнул на ворох трав в сани. Схватил вожжи, натянул:

— Богом клянусь — на лосихе! — ему было смешно, что истинной правде не верят, а смех этот еще больше разозлил девушку. Она навалилась на его, забарабанила кулаками по спине:

— Я ему все верила, верила! А он все врет, врет!

— Не дерись, девка! Больно же, правда! Ну перестань.

— Зачем все обманываешь? — Айвика заплакала. — Я так была рада, я ждала тебя все время, а ты...

— А разве ты сама не обманывала? Помнишь, в землянке, у Насти.

— Тогда Ярандай там был. Я не могла правду говорить.

— И ты у меня правды не спрашивай. Я тоже...

И тут Айвика поняла, что Дениска тоже, как и она, может быть, послан с упреждением, и о нем ему велено никому не говорить, даже ей.

— Ну, ладно, — сказала она, всхлипывая и растирая слезы по лицу. — Про меня-то думал мало-мало? Про это сказать можно ведь?

— Много думал! Все время думал!—Дениска стукнул кулаком по груди. — Не поверишь, висю я под пузом у Парани и думаю: «Вот приду, увидю мою черноглазую, обниму, задавлю и не охнет».

— Юмо серлаге 20 20 Юмо серлаге (мар.) — боже милостивый. ! Он опять надо мной смеется! — воскликнула Айвика, готовая вот-вот расплакаться снова.

Дениска вскочил на колени, размашисто перекрестился:

— Клянусь господом богом! Провалиться мне на этом месте, если вру. Из ватаги я выехал на Паране.

— Зачем?!

— Нас же там мурза запер на 77 замков, на 77 постов. На лошаде-то кто бы меня выпустил?! Я же под пузо лосихе приспособился, и будь здоров!

Айвика начала смеяться сперва тихо, потом упала на спину, и смех перешел в хохот, она махала руками, дрыгала ногами, не могла удержаться от смеха над правдой, которую любой бы назвал ложью.

— Ну, будя, будя,—Дениска поднял Айвику, прижал к груди. Скрипели полозья, бежала трусцой лошаденка, сзади следовал конь в седле, а девушка лежала на груди у

Дениски, вдыхала кислый запах овчины, смешанный с запахом пота, и казалось ей, что лучшего аромата на свете не может быть.

В городе Айвика повела Дениску к князю Ноготкову.

Тот выслушал Дениску и — сразу совет. На совет собрались Иван Ноготков, Григорий Вельский, Петр Шехов-ской, Звяга Воейков, отец Иоахим. От черемис позвали Топкая, Кори и Ургаша. Первым начал говорить большой воевода.

— Допреж чем начать совет, я хочу спросить воевод, можно ли верить вестям, кои принес этот славный и смелый парень. Тем паче, что получил он вести от человека, верного ногайцам...

— Я мыслю, — начал медлительный и малословный Шеховской, — надо верить. Пока реки были не вставши— коннице не ходить. Ныне ледостав укрепился — ногайцев можно ждать. Мои разведчики доносят: мурза готов к набегу. Одначе оборону города вокруг я держать не могу. Половина моих воинов взята на устройство стен. Ты, Иван Ондреич, их верни.

— Не могу, княже, — Ноготков поднял руки. — Половина работных людей из-за холодного жилья в шалашах да землянках хворью мается, простудой. Кому работать тогда, сам подумай? Может, мурза месяц не наскочи!, а мы будем сидеть и ждать?

— А если держать рать только на берегу? — предложил Вельский.

— Опасно. Мурза не дурак, он половину конницы в обход может бросить. Западную сторону нам обнажать нельзя.

— Западная сторона — это где? — спросил Топкай.

— От леса.

— Так там мои люди могут постоять. Они все равно лес валят. Дайте им немного пичалов...

— Стрелять-то они умеют?

— Охотники все. Научатся скоро.

— Ладно, — сказал Ноготков. — Пищалей мы твоим людям дадим, в случае нужды пушчонку подбросим. Кому своих людей поручишь? Сам, может, встанешь?

— Я уже стар, да и другие заботы у меня. Я думаю. Кори и Ургаш.,.

На том и порешили. Всю наличность сторожевого полка вывести за восточный берег, запад отдать двум отрядам местных охотников, над которыми поставить Кори и Ургаша. Догляд за ними поручили Звяге и отцу Иоахиму. Пушками и огненным боем из пищалей в крепости ведать Вельскому, весь этот наряд держать около строящихся стен наготове.

На восток были посланы глубокие разъезды.

V

Они прискакали в ватагу неожиданно, рано утром. Мурза вошел в землянку атамана, сел на скамью, спросил;

— Люди все дома?!

— Все дома. Где им быть?

— Откуда знаешь, Демерджи? Ты еще с лежанки не

встал. * 4

— Твои охранники из ватаги не только людей, птиц не выпускают.

— Лошади тоже все на месте? — спросил Ярандай.

— Какие лошади? У меня всего одна кобыла. Остальные Аббас давно увел.

— Дочка в гости ни к кому не уехала? — это спросил Аббае.

— Куда она от больного дитя поедет? — Илья успел одеться.

— Радуйся, Демерджи, завтра с утра на войну идем. Русского князя вытурять пора, — мурза подошел к Илье, положил руку на плечо. — Вам с Ярандаем самое почетное дело доверяю — вперед идти.