Валерий Поволяев - Северный крест. Миллер
- Название:Северный крест. Миллер
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:АСТ, Астрель
- Год:2010
- Город:Москва
- ISBN:978-5-17-062591-8, 978-5-271-25569-4
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Валерий Поволяев - Северный крест. Миллер краткое содержание
В одном из сохранившихся документов по «делу Миллера» приводятся сказанные им на допросе слова: «Я докажу всему миру, что есть честь и доблесть в русской груди. Смерть будет моей последней службой Родине и Царю».
Новый роман современного писателя-историка В. Поволяева рассказывает о жизни и судьбе одного из лидеров Белого движения, генерал-лейтенанта Евгения Карловича Миллера (1867-1939).
Северный крест. Миллер - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
С соседней улицы прилетела стая галок, громко галдя, опустилась во двор школы.
Улицы Жасмэн и Раффэ были пустынны — ни одного человека, во дворах — также ни одного человека. Лишь в доме напротив у окна сидел какой-то старик. Его лицо бледнело в оконном проёме неясным пятном, будто оно было помещено в раму и придавлено сверху стеклом. Неподвижным полуслепым взглядом старик, кажется, замечал всё, что происходило на улице. Хотя видел не всё...
Уже в здании школы, в полутёмном прохладном вестибюле Штроман неожиданно сделал резкий шаг к Миллеру и притиснул к его лицу платок, пахнущий чем-то неприятным, резким. Миллер вскрикнул, попробовал вывернуться, ужом выползти из стальных рук, чтобы поскорее покинуть здание школы — он ещё не верил, что угодил в ловушку, — дёрнулся один раз, другой, но Штроман держал его крепко.
— Тихо, тихо, генерал, — проговорил этот человек на чистейшем русском языке, без всякого акцента, и Миллер ощутил, как к его горлу подполз ужас: Штроман был таким же немцем и таким же военным атташе, как Миллер эфиопом. Незнакомец, без сомнения, был русский человек — может, из Рязани либо из Твери — с типично русским говором. Почувствовав, что ноги у него сделались мягкими и послушными, Миллер застонал.
— Скоблин, помогите! — Штроман продолжал говорить на чистом русском языке, голос его был спокоен и жесток.
Платок он по-прежнему держал на лице Миллера, и как генерал ни пробовал отодрать эту вонючую мерзкую тряпку, из его попыток ничего не получалось!
Движения Миллера становились всё более слабыми и вялыми, какими-то неуверенными, он стал сползать вниз, на пол. Скоблин подскочил, помог Штроману удержать пленника на ногах.
— Ну вот и хорошо, — довольно проговорил Штроман, — вот и ладненько. Считай, полдела сделано.
Скоблин молчал.
Именно в эту минуту подоспел четвёртый человек, носящий фамилию Вернер, представлявшийся «сотрудником германского посольства», неверяще ощупал Миллера железными пальцами и произнёс по-русски, также без всякого акцента:
— Мол-лодцы!
— Рады стараться, ваше превосходительство, — насмешливо отозвался Штроман.
Запечатанный конверт с запиской Миллера лежал перед Кусонским на столе, тот изредка поглядывал на него, но никакого беспокойства не испытывал. Конверт этот — обычная перестраховка Евгения Карловича, который за свою жизнь умудрился побывать в самых разных передрягах. Их было столько, что он им потерял счёт: его и солдаты пробовали поднять на штыки, и лупили смертным боем на фронте, не жалея кулаков, и стреляли в него, и заманивали в ловушки — всё у Миллера было, но, слава Богу, он до сих пор цел, жив и здоров. Прожил немало и ещё проживёт столько же.
Сегодня вечером у Миллера должно состояться плановое заседание общества северян. Наверняка генерал проведёт его у себя в кабинете, здесь будет и чай с пряниками и бубликами, которые испекут бывшие архангелогородские хозяюшки, будут и разговоры и восклицания, произносимые с деланным воодушевлением «А помнишь?». Всё уже осталось позади, война проиграна, теперь всем уготовано одно — восклицать «А помнишь?». Кусонский улыбнулся про себя, уголки рта у него иронично дёрнулись, в следующий миг он вновь углубился в бумаги, которыми был завален его стол.
Поначалу он тоже ходил на собрания однополчан, обмусоливал в пылких речах прошлое, пил водку и заедал её сладкой местной селёдкой — во Франции не умеют солить селёдку, в отличие от России, получается нечто такое, с чем можно пить чай, но нельзя лить водку... Разве мужчины, живущие в России, едят сладкую селёдку?
Кусонский, не выплывая из своих бумаг — плыл по ним, словно по широкой реке, — вновь покачал головой. С улицы донеслось несколько встревоженных автомобильных гудков, будто кто-то наехал на человека. Кусонский встряхнулся раздосадованно, «выплывая на поверхность», но не выплыл, чуть не дотянул, и поскольку автомобильные гудки то ли до него больше не доносились, то ли уже перестали звучать, Кусонский вновь погрузился в бумаги.
В восемь часов вечера в кабинет Миллера начали сходиться северяне — поседевшие, постаревшие, необычайно говорливые, некоторых из них невозможно было узнать, так искорёжило, изменило их время. Чинно, будто гимназисты, гости рассаживались по стульям.
— Евгения Карловича что-то нет, — обязательно произносил кто-нибудь из вновь пришедших, доставал из кармана старые часы-луковицу — память о далёком Архангельске, щёлкал крышкой и говорил с каким-то недоумённым изумлением: — О! Однако!
Все привыкли к тому, что Миллер был образцом точности — никогда никуда не опаздывал.
— Видимо, произошло что-то из ряда вон выходящее, раз Евгений Карлович не смог предупредить о задержке. Давайте не будем тревожиться — он скоро придёт.
— Никто не помнит из вас, господа, англичане вывезли из Архангельска все свои танки или что-то оставили?
— В Архангельске все их и оставили. А вот из Мурманска вывезли — у них там базировались большие транспортные суда...
— До сих пор не могу понять, как большевики победили в этой войне?
— Немцы помогли. Если бы не они — вряд ли когда красные взяли бы верх.
— Так что же, выходит, немаки ходили в форме красных командиров?
— Точно так.
— Красным надо отдать должное, — неожиданно подал голос капитан, пришедший на собрание в форме с серебряными погонами, свидетельствующими о его принадлежности к славному клану образованных генштабистов. Капитан сидел скромно в сторонке, покусывал зубами спичку, в разговоре почти не участвовал, лишь изредка бросал короткие реплики, на этот раз он произнёс фразу, заставившую всех обернуться к нему: — Красные научились и без немцев хорошо воевать.
В кабинете воцарилась тишина.
— Вы что, капитан, за красных? — тихо поинтересовался пожилой полковник, наморщил лысое темя. Он так же, как и капитан, пришёл на собрание в форме, при погонах.
— Ни в коем разе. — Капитан отрицательно покачал головой. — Просто я хочу отдать дань тому, что есть. Факты свидетельствуют о том, что красные действительно научились воевать.
На стенах миллеровского кабинета затряслись фотографии — такой разгорелся спор. Каждый спорщик стремился внести в него свою лепту и, желая, чтобы его услышали, срывался на крик.
А Миллера всё не было. Время шло.
Миллер сопротивлялся до последнего, цепко хватался за уплывающее сознание, пробовал кричать, но крика не было, пропал, генерал пробовал ногтями впиться в ускользающий от него свет, но свет перед ним становился всё слабее и серее, за него не удержаться, и Миллер засипел сдавленно, будто собирался сию же минуту умереть. Он и готов был умереть, но этому противилось его крепкое неизношенное сердце, противилась душа, противилось всё естество его — только мозг был согласен с неизбежным концом, но этой покорности для смерти было мало.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: