Джордж Грин - Страж

Бьюкал сплюнул и хлопнул ладонью о ладонь Коналла. Несколько других мужчин также приняли пари. Если бы у меня были коровы, я бы тоже поспорил с Коналлом.

— Нет, — произнес Фолломайн, — право ударить первым — за мной.

— К чему эти споры? — тихо спросил Сетанта. — Почему бы всем не сделать это одновременно?

Он тут же издал такой крик, от которого у меня волосы встали дыбом, и ринулся прямо на стоявших перед ним мальчиков. Найал не ожидал нападения и через мгновение, взлетев в воздух, уткнулся лицом в землю. Фолломайн оказался быстрее и успел схватить Сетанту за плечо, ожидая, что тот попытается вывернуться. Вместо этого мальчуган ударил его плечом прямо под ложечку. Я услышал, как дыхание вышибло из легких Фолломайна, словно сквозь распахнутое окно, когда он, чуть не оторвавшись от земли, отлетел в группу столпившихся за ним мальчиков. Используя Фолломайна в качестве тарана, Сетанта сбил с ног нескольких из них, а создавшаяся сумятица позволила ему восстановить равновесие и снова броситься в атаку. Судя по всему, некоторые из ребят не очень хотели участвовать в групповом нападении на Сетанту, видя, что это всего лишь маленький мальчик, но он не оставил им выбора. Они окружили его, издавая яростные крики. В воздухе замелькали его кулаки и ноги. Безудержное неистовство нападения позволило ему продержаться несколько мгновений, однако он не мог драться со всеми бесконечно. Один из них схватил его за ногу, другой уцепился за голову, и вот он уже скрылся под массой копошившихся тел.

Мы лениво спорили, следует ли прийти ему на помощь (это предложил Оуэн), или он и сам способен о себе позаботиться, тем более что в противном случае нам пришлось бы вставать, а для этого было слишком жарко (довод Бьюкала), к тому же он сам на это напросился (мнение Коналла). Вдруг мы заметили, что рядом с нами стоит сам король. Мы настолько увлеклись событиями, происходившими на поле для херлинга, что даже не услышали, как он подошел. Я инстинктивно начал подниматься с травы, однако все остальные продолжали лежать, поэтому я сделал вид, что просто подвинулся, чтобы получше рассмотреть свалку.

Вместе с Конором подошел и Фергус МакРот, наставник Отряда Юнцов, бывший король Ольстера. Они пришли сюда после игры в шахматы. Барды утверждали, что Конор проводит треть дня, играя в шахматы, треть — наблюдая за тренировкой Отряда Юнцов, и оставшуюся треть пьет пиво, утихомиривая свою неуемную энергию, чтобы спокойно заснуть. Все эти поэтические описания не вполне соответствовали действительности, это была басня из тех, что барды любят рассказывать о королях. Это гораздо поэтичнее, чем просто сказать, что короли ведут себя так же, как и большинство обычных людей.

В Риме поэты обычно придумывают разные истории по той причине, что они лжецы либо льстецы. Мне вспомнилась одна история о Тиберии. Однажды во время пира некая пьяная женщина спросила его, правду ли говорят, что у него член, как у коня. Наступила неловкая пауза, которую наконец прервала Юлия, жена Тиберия, спокойно ответившая, что она хорошо знакома с этим органом и на лошадиный он никак не похож. Тиберий якобы рассмеялся. Должно быть, это случилось в ранние годы его правления. Ближе к концу жизни он бы заставил эту женщину вступить в близкие отношения с конем и продолжать их до тех пор, пока она не скончалась бы. Обитатели Имейн Мачи также придумывали непристойные истории друг о друге, особенно о своих королях, потому что это делало жизнь не такой пресной. Бард — существо неприкосновенное, поэтому ему нечего опасаться неудовольствия короля. Короли Ольстера отличались более ясным рассудком, чем римские императоры, — например, Конора слухи о нем самом не злили, а забавляли.

Конор с любопытством наблюдал за грудой маленьких тел, извивавшихся на поле для херлинга. Немного выждав, он повернул голову и посмотрел на Фергуса из-под вопросительно поднятой брови.

— Теперь так тренируется Отряд Юнцов? — добродушно поинтересовался он.

Фергус был ужасно сконфужен. Он подошел к дерущимся и принялся разбрасывать их в стороны, словно терьер, учуявший крысу под кучей веток. Сетанта оказался в самом низу кучи. Фергус поставил его на ноги, яростно встряхнув, а потом растерянно уставился на него, поняв, что тот ему совершенно незнаком.

Сетанта был весь в пыли, его руки и лицо покрывали ссадины и кровоточащие царапины. Вероятно, от более сильных повреждений его спасло лишь количество противников, которые, стремясь добраться до него, лишь мешали друг другу. Впрочем, сам он тоже потрудился на славу. Несколько мальчишек еле стояли на ногах, и едва ли нашелся хоть один, кто вышел из драки целым и невредимым.

— С каких это пор весь Отряд набрасывается на одного маленького мальчика? — грозно спросил Фергус.

Наступило молчание, которое прервал Найал.

— Но этот маленький мальчик набросился на весь Отряд сразу, — ответил он и неожиданно улыбнулся Сетанте, который ответил ему тем же.

Я заметил, что у Сетанты серые глаза, почти серебряные, резко выделявшиеся на фоне смуглой кожи.

— Так. Значит, ты напал на Отряд? — Фергуса даже передернуло от этой мысли, и лицо его покраснело еще сильнее.

Сетанта кивнул.

— Они не хотели принимать меня в игру, — пояснил он. — Поэтому я на них напал. Чтобы завоевать их уважение.

Фергус издал низкий рык.

— Его не приглашали, и, кроме того, он не попросил нашего покровительства, — разбрызгивая слюну, выпалил Брикри.

Теперь у него был разбит и нос.

— Он выигрывал, — негромко произнес я.

Мне показалось, что Фергуса сейчас хватит удар. Конор недоверчиво посмотрел на меня, словно требуя подтверждения. Стоявшие рядом со мной Найзи, Ардан и Эйнли закивали головами. Конор снова повернулся к мальчикам.

— И один мальчик вас всех побил? — спокойно спросил он.

Найал тут же кивнул, Фолломайн подтвердил это после короткой паузы. Он пожал плечами, показывая, что это его не волнует. Брикри просто насупился. Конор погладил бороду и покосился на Фергуса. Мне показалось, что он с трудом сдерживает улыбку.

— Что ж, юный герой, — произнес он. — Кто же ты таков?

— Меня зовут Сетанта, и я сын Суалдама и вашей сестры Дектеры. Я прибыл сюда как гость, чтобы навестить родственника, и не ожидал, что меня встретят столь недружелюбно.

Судя по всему, ответ вовсе не удивил Конора, чего нельзя было сказать обо всех остальных. Судьба сына Суалдама и Дектеры интересовала всех обитателей Имейн Мачи.

— Так… — протянул Конор. — Значит, мы родственники. Но разве тебе не следовало попросить покровительства у Отряда, прежде чем присоединиться к игре?

Сетанта пожал плечами.

— Мне об этом ничего не известно.

Конор принял строгий вид.