Ярослав Ивашкевич - Красные щиты. Мать Иоанна от ангелов

С первой же минуты графиня завладела Гертрудой и, ничуть не смущаясь присутствием духовных особ, разразилась горькими нареканиями на крестовый поход, который отнял у нее сына. Бернара Клервоского она называла «антихристом» — он-де старается прослыть чудотворцем, морочит голову не только простолюдинам, но и князьям, графам, королям, даже нелегкого на подъем короля Конрада сумел одурачить {24} 24 Конрад III, занятый междоусобной войной против Вельфов, вначале сопротивлялся призывам Бернара Клервоского выступить в крестовый поход. Лишь после того как Бернар во время проповеди в церкви пригрозил ему Страшным судом, он обещал «принять крест», что Бернар объявил «чудом». , а тому надо бы о Риме думать, о короне императорской {25} 25 Конрада III избрали королем швабские и франконские князья в 1127 г., еще при жизни Лотаря II. За это незаконное избрание он был отлучен папой от церкви, и только в 1138 г., после смерти Лотаря II, состоялась его коронация в Аахене как германского короля. Однако короноваться в Риме императорской короной Конраду III так и не удалось. .

Этот град упреков, направленных против самых священных замыслов и стремлений христианского воинства, против призывов папы римского, слегка обеспокоил Гертруду. Она попыталась возразить, растолковать графине, что негоже называть безумием и мерзостью столь благочестивое дело.

— Даже сын твой, — сказала она, — и тот поехал, дабы обрести вечное спасение!

Графиня только замахала руками и горестно воскликнула:

— Да что ты мне говоришь! Уж я-то знала своего старшего сына. Вовсе не из благочестия поехал он с королем Конрадом. Еще в детстве только и снились ему всякие странствия, а постарше стал, все убегал из дому. То по горам бродил, то к австрийскому двору подался, то по Рейну плавал. В душе он язычником был, никогда, бывало, креста не сотворит, а весною нацепит на себя ветки зеленые да цветы и пошел плясать по деревням да по кабакам. По две недели домой не возвращался, уж я не чаяла его увидеть. А как пришли сюда эти сыны Велиала, эти слуги антихристовы да начали в вашем храме и монастыре, — тут она обернулась к мейстеру Оттону, — проповедовать, так он сразу выкроил из красного сукна крест, к плащу приладил да вскочил на коня — еле успела я дать ему двух парней в слуги, как его и след простыл.

Мейстер Оттон снисходительно кивал головой.

— Меня не удивляет, дочь моя, — сказал он, — что ты, чьи предки и родственники столь многим споспешествовали благу церкви нашей, думаешь, будто устами святых мужей, нас посетивших, вещал антихрист… Все это мне не раз доводилось слышать, но я полагал, что при племяннице своей, при дочери святой нашей княгини Саломеи, которая была украшением своего рода и благодетельницей нашего монастыря, ты удержишь свой грешный язык… В твоем ли положении вести такие речи!

Графиня готова была вспылить, но тут вмешался Дипольд — не обиделись бы гости да не повредило бы жене. Он заговорил с Гертрудой и Рихенцой о всяких других делах, расспрашивал, что нового при дворе в Бамберге, как здоровье кесаря. Говорят, после похода оно сильно пошатнулось. Идет слух, будто Конрада, когда он гостил у византийского императора, хотели отравить, но, конечно, тому нельзя верить — ведь Конрад в близком родстве с Мануилом и никакого зла ему не чинил, даже напротив, обещал помочь в защите от могучего и спесивого владыки Сицилии, от этого дьявола рогатого.

Гостям подали кислое вино, мед, пироги и другую домашнюю снедь. Дипольд просил не обессудить на бедном угощении, — не успел, мол, приготовиться к приему дорогих гостей. Гертруда на это ответила дяде, что они люди невзыскательные, монастырские, к пирам и пляскам — тут она взглянула на Генриха — не приученные.

За столом старая графиня все время говорила об Адольфе; Тэли решил, что здесь ему делать нечего. Он спрятал виолу и вместе с монастырской челядью отправился в невысокую башню, где было много сена, стояли мешки с зерном и пахло мышами. На землю ложился ночной туман. Тэли через отверстие в потолке выбрался на крышу башни. Усевшись там, он смотрел, как над длинными полосами тумана медленно восходит блестящий рог молодого месяца. Башня была угловая, к ней примыкал небольшой сад, где белели березы и плакучие ивы. Вокруг замка тянулись дремучие леса, и когда туман опустился ниже, из серого его моря выплыли бесчисленные верхушки деревьев. Они слегка покачивались, будто о чем-то безмолвно спорили между собой. Как зачарованный любовался Тэли этим пейзажем, полным суровой красоты. Вдруг он услыхал шаги в саду и увидел князя Генриха, который прогуливался под руку со своей племянницей. Поверх длинного светлого платья Рихенцы был наброшен темный шелковый плащ, отливавший серебром в лунном свете. Они не спеша ходили взад и вперед, часто останавливались, и не видно было, чтобы разговаривали.

Тут в душе Тэли что-то всколыхнулось. Забыв о трауре, омрачавшем этот бестолковый графский двор, он тронул пальцами струны виолы, потом провел по ним смычком и запел вполголоса, томно и сладко. Пел он долго, и на сердце у него становилось все спокойнее. Впервые подумал он о том, что проживет еще не одну весну и не одну осень и что все в жизни становится воспоминанием. Что милый облик испанской королевы со временем поблекнет в его памяти, как и другие красоты. И что наступит когда-нибудь вот такая же осенняя ночь, которая будет последней в его жизни, и ничто в мире от этого не изменится.

Голос его звучал все мягче, слова приходили на ум все более простые и значительные. Струны виолы еле слышно вторили пению и наконец затихли.

Луна была молодая, зашла быстро. С минуту еще мерцал ее свет сквозь туман, потом стало совсем темно.

Вечером следующего дня гости и хозяева сидели в парадной зале и, отдыхая после обеда, обсуждали приготовления к охоте, в которой все намеревались принять участие, — пора была самая подходящая. Но вдруг явился гонец из Цвифальтена и сообщил, что княгиня Агнесса приехала в монастырь и желает немедленно повидаться с дочерью. Гертруду эта весть явно встревожила, а Генрих и Тэли, не сговариваясь, одновременно взглянули на Рихенцу. Приезд ее матери в Цвифальтен скорее всего означал, что наконец-то прибыли послы Альфонса. Рихенца побледнела, опустила глаза. Генрих с неудовольствием заметил на лице Тэли насмешливую улыбку. Но даже самому себе он не хотел признаться, что этот мальчик раздражает его. Ничего не поделаешь, пришлось отказаться от охоты и поспешить в обратный путь. Покинули замок утром на рассвете. Погода переменилась, было пасмурно, в воздухе висела мелкая изморось. Теперь Тэли ехал позади всех; виолу свою он спрятал поглубже в сумку, которая болталась у него за спиной. Настоятельница монастыря, мать Осанна, выехала верхом навстречу и галопом помчалась прямо к Гертруде. Да, в Бамберг прибыли послы Альфонса VII, и кесарь просит племянницу поскорей собираться. Еле уговорили княгиню Агнессу хоть денек побыть в монастыре, отдохнуть с дороги.