Вера Василевская - Тутмос
- Название:Тутмос
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:АСТ, Астрель
- Год:2002
- Город:Москва
- ISBN:5-17-014158-0, 5-271-04358-4
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Вера Василевская - Тутмос краткое содержание
Тутмос - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Никто ещё не принялся за трапезу, но после этих слов Хатшепсут прекратилось вообще всякое движение, словно присутствующие в зале окаменели по мановению волшебного жезла в один миг, на полувздохе, полувзгляде. Сененмут застыл с гроздью винограда в руке, а царевна Меритра обхватила обеими руками вожделенный кубок и замерла, устремив на него пристальный, как будто вопросительный взгляд. Хатшепсут, выпрямившись, сидела неподвижно, положив обе руки на стол — поза львицы, оскорблённой и гордой. Всё это длилось очень долго и закончилось неожиданно — в зал своей обычной тяжёлой поступью вошёл молодой фараон. Он приветствовал царицу лёгким кивком головы, в котором мало можно было усмотреть почтения, и прошёл на своё место, не глядя ни на кого вокруг. Хатшепсут слегка нагнулась над столом.
— Ты опоздал из-за нездоровья, Тутмос? Твоя жена сказала, что ты нездоров.
— Я здоров, — раздражённо возразил Тутмос.
— Значит, она солгала мне?
— Может быть.
— О, это тот редкий случай, когда радуешься неправде. Я бы хотела, чтобы сегодня ты принял смотрителя царских виноградников. Меня ждут более важные дела, чем урожай винограда в земле Нехебт. Я была бы очень благодарна тебе, если бы ты взял на себя часть моих забот.
Видно было, что Тутмос стиснул зубы.
— Столь мелкое дело ты мне поручаешь только потому, что тебе сказали, будто я нездоров? Как видишь, на какое бы то ни было недомогание я не жалуюсь. Могу принять не только смотрителя виноградников, но и правителя Дома Войны!
— О чём же с ним говорить? Разве Кемет в опасности?
— Опасность грозит Ханаану!
Из угла, где сидел верховный жрец Хапу-сенеб, донеслось лёгкое покашливание.
— А какое дело нам до Ханаана? — невозмутимо спросила Хатшепсут. — Если ему угрожают, пусть его войско сомкнёт щиты.
— Вот именно по этим щитам и ударят копья воинов Кемет!
Лёгкий ропот, пронёсшийся по залу, почти заглушил негромкий возглас, вырвавшийся у верховного жреца.
— Копья воинов Кемет? — Хатшепсут покачала головой, как бы не понимая. — Зачем? Разорить два-три мелких царства мы сможем без труда, но стоит ли ради этого собирать огромное войско? Хватит и пограничных отрядов!
— Речь идёт не о двух-трёх мелких царствах! — Тутмос даже поднялся с места. — Я поставлю на колени весь Ханаан, а потом и Митанни и Хатти [83] …а потом и Митанни и Хатти! — Хатти — царство на территории Северной Сирии со столицей в Хаттусе (Хаттушаше).
! Я получил благословение богов, великий Амон сказал мне, что поход будет удачен! Я прошу тебя не препятствовать мне, дело уже начато. Поэтому сегодня я буду говорить не со смотрителем виноградников, а с правителем Дома Войны!
— Зачем же откладывать? — Хатшепсут тихо улыбнулась. — Можешь поговорить прямо сейчас, Себек-хотеп присутствует здесь. Спроси его, в порядке ли войско, можешь разузнать о настроении военачальников, рассказать обо всех выгодах похода. Себек-хотеп, ты можешь говорить с его величеством.
Себек-хотеп, красивый и рослый мужчина средних лет, смущённо поднялся из-за своего столика.
— Если мне будет позволено сказать, твоё величество, — пробормотал он, обращаясь к Хатшепсут, — я мог бы…
— Говори не со мной, а с фараоном. Разговор о войне должны вести мужчины.
— Божественный господин, — Себек-хотеп повернулся к Тутмосу, — на содержание войска нужны огромные средства, которые не соберёшь в один день. Приказать воинам я могу, но превратить в пламень их сердца не в моих силах. Зачем тратить силы и средства на покорение мелких царств и грязных кочевых племён? Её величество ведёт грандиозное строительство по всей Кемет, не лучше ли заниматься возведением храмов, чем постройкой походных шатров? Я говорю за себя, но спроси других военачальников, они скажут тебе то же самое. Многие платят нам дань, многие со страхом вспоминают времена твоего божественного деда, мирное царствование её величества показало нашим соседям, что Кемет достаточно сильна, чтобы позволить себе мир. Чего же ещё ты желаешь? Разве мирное путешествие в страну Паванэ не принесло нам богатой добычи, которую мы вряд ли отыскали бы в Ханаане?
Смелая и отчасти дерзкая речь Себек-хотепа произвела впечатление на придворных, в зале поднялся одобрительный шум. Тутмос сжал кулаки.
— Ты отказываешься подчиняться, Себек-хотеп?
— Разве я это сказал? Я сказал, что собрать войско в один день нельзя, что на это нужны средства, что нужно переговорить с военачальниками… Зачем же ввязываться в войну, если в победе нет никакого смысла?
— Может быть, ты скажешь, что и в войне с хека-хасут не было никакого смысла и что фараон Секененра погиб напрасно [84] …фараон Секененра погиб напрасно? — Секененра — фараон XVII династии (XVI в. до н. э.), впервые поднявший Египет на борьбу с хека-хасут и погибший в битве. Сохранилась его мумия, носящая следы многочисленных ран от боевых топоров. Известна египетская «Сказка о том, как фараон Секененра поссорился с царём гиксосов».
? А может быть, ты просто ханаанский прихвостень?
Глаза Себек-хотепа сверкнули злобой, удар был слишком силён.
— Твоё величество, я не заслужил оскорблений, ибо говорю правду. Разве достойно наказывать за неё?
— Ты просто трус, вот и всё! Что ты ни говори, а я получил благословение великого бога и начну действовать, даже если мне придётся на коленях ползти через великую пустыню! Вы отвыкли от меча, что ж, я дам вам в руки палки. Может быть, защищая свою жизнь, вы будете смелее…
— Послушай, Тутмос, — лениво перебила Хатшепсут, — если тебе не хочется есть, то для чего же морить голодом остальных? Продолжай свои речи, а мы примемся за еду. Хороший правитель всегда заботится о благе своих подданных. Мы не будем шуметь и слишком громко звенеть посудой, ты можешь говорить, все тебя услышат…
Первым засмеялся Сененмут, за ним остальные придворные, Хатшепсут притворно нахмурила брови и погрозила пальцем, но никто и не думал слушать Тутмоса, все с жадностью набросились на еду. Тутмос всё ещё стоял, но никто уже и не смотрел на него, даже кравчий налил вина в его чашу не глядя, улыбаясь и что-то бормоча себе под нос. Фараон резко повернулся, задев столик, зазвенела посуда. Он направился к выходу, и в спину ему, как камень или злая птица, полетел язвительный смех. Эта птица летела за ним долго, долго, не уставая… Он дошёл до своих покоев, бросился на ложе. Вцепившись в его края, обломал ногти. Внутри не было даже ярости — только мучительное ощущение безнадёжности, как глухая стена. Он видел себя, как видят людей с высокой башни, мечущимся у этой стены. Руки цеплялись за шероховатую поверхность камня, ломали ногти, но камень внезапно становился совершенно гладким, стена отвесной, и они бессильно соскальзывали и сжимались в отчаянии, вонзая острые концы обломанных ногтей в ладони. Он шёл то вправо, то влево, стене не было конца, а над ней в неизмеримой высоте была только пустота, не похожая даже на небо, пустота перевёрнутой пропасти. Он был готов разбить голову об эту стену, но её твёрдость смягчалась чем-то пушистым и мягким, как звериная шкура, и добраться до неё, несущей смерть, было невозможно. Он искал какого-нибудь оружия, даже осколка камня, чтобы уничтожить себя, но вокруг были только пушистая мягкость и пустота, даже песок не хрустел под ногами, не было ни тьмы, ни солнца — один нежный, полурассеянный свет. Он хотел кричать, проклинать судьбу — голоса не было, как случается иногда во сне, на грудь снова наваливалась мягкая тяжесть, губы не двигались, словно к ним были привешены камни. Впрочем, временами ему казалось, что он слышит свой крик, доносящийся как будто издалека, из-за плотно закрытых дверей, но собственный голос казался чужим, по ошибке вложенным богами в его уста. А злая птица всё кружилась и кружилась, издавая пронзительные звуки, похожие на хохот, крыльями задевала по лицу, когтями царапала лоб, но в руки не давалась, ускользала подобно воде, подобно тени собственного крыла. И это длилось долго, мучительно долго — до тех пор, пока не пришёл спасительный и милосердный сон. Тутмос не спал предыдущую ночь, и заснуть ему было легко, хотя только что начался день и сквозь высокие окна проникал золотой солнечный свет. Он уснул, обхватив голову руками, словно защищаясь от чего-то или испытывая головную боль, на спинке его ложа изображения священных ибисов повели в тишине свою безмолвную беседу, осеняя спящего своими крыльями, равнодушно-ласковыми, бесстрастными. Безмолвные телохранители, среди которых был и Рамери, затаили дыхание, которое и без того никогда не бывало громким. Эти верные телохранители, среди которых не было сыновей Кемет, непременно убили бы злую птицу, посланную этими самыми сыновьями, если бы знали о её существовании. Но что может знать статуя, стоящая в дворцовых покоях? Всё — и ничего, ибо она нема и бесстрастна. Созданная для того, чтобы перед ней возжигали курения или просто для украшения покоев, она не сможет стать ложем, оружием или чашей воды, даже если её господину понадобится что-либо из этих трёх вещей. Если бы воины, посланные Хатшепсут, осмелились бы распахнуть двери царских покоев, телохранители фараона встали бы кольцом у его ложа, обнажив свои мечи, своими мёртвыми телами загородили его, как защитной стеной. Но та птица, что была злее и опаснее ножа, легко преодолевала все преграды и впивалась в сердце, оставаясь невидимой для глаз преданных слуг.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: