Валентина Перельман - Сердце Льва

Мишка выполнил просьбу жены – привёз Гегемона.

–

Смотри, как обрадовалась Эмма. Смотри, как она соскучилась по Гегемону! – Леночка, сидя на корточках, возилась с четой игривых собак.

–

Послезавтра приедут твои родители, – он сделал паузу в ожидании её реакции на приезд родителей. – На венчание моя мама приедет вместе с Наной и Соломоном. Господин Деми привезёт Иму и других родственников. Доктор Гурами возглавит кортеж остальных гостей.

–

Всё, всё, всё! Пошли вон! – Скомандовала хозяйка собакам и обратилась к мужу. – А сколько людей соберётся на наше венчание?

–

Зура говорит, что не менее тридцати человек.

–

Откуда столько?

-

Ну, моих только самых близких родственников – человек двенадцать. Твои трое – уже пятнадцать. – Вот и считай. А ещё вся деревня. А? Я думаю, что стол придётся накрыть на всю сотню гостей.

–

И я должна буду при всех тебя целовать?

–

Нет. Это я буду тебя целовать.

–

А я?

–

А ты будешь краснеть и губки подставлять.

–

Значит, я не буду целовать тебя?

–

Нет.

–

Тогда иди и венчайся сам с собой.

–

Хорошо. Тогда ты будешь меня целовать, а я краснеть.

–

Нет. Давай оба будем целоваться.

–

Договорились.

Молодые сидели, обнявшись. Кончалась идиллия уединения.

Осталось пройти маленький участок по времени и по тропинке, чтобы войти в храм Божий…

Леночка, в фате и бледно-розовом, спадающем с плеч подвенечном платье, упакованная в броню из любви, нежности и восторга своего могучего супруга, олицетворяла высшую власть жизни – любовь. Гости испытывали благоговейный восторг от общения с этой парой, стоящей пред ликом Всевышнего в храме Бытия. Венчание исполнялось слаженным хором организаторов в сопровождении талантливого оркестра гостей. Щедро изливалось счастье абсолютной гармонии на фоне райских кущ Грузии.

Как и всякое состояние восторга, обряд венчания закончился мгновенно и, если бы не праздничный свадебный ужин, Леночка почувствовала бы обиду от мимолётности этого состояния абсолютного счастья.

В стране царило междувластие, и ездить по дорогам было опасно, поэтому лейтенант гвардии Зурико Вашаломидзе организовал кортеж машин. Каждые три-четыре часа машины заезжали на очередную поляну, и Леночкин праздник продолжался. Воистину нет большого худа без маленького добра!

Могучий добрый дом, обеспечивший беззаботность и защиту своих гостей, опустел мгновенно и почувствовал свою ненужность, как мать, отдавшая единственную дочь за заморского принца и оставшаяся наедине со своей старостью.

-

Если Вы заметили, уважаемый маэстро, я оценил ваши рукописи, но не сказал ни слова о романе в целом.

–

Господи! – Деми развалился на диване и был погружён в созерцание игры бликов света на поверхности коньяка. – Когда это было?

Адамбек замешкался. Не понравилась Князю поза самодовольного мэтра. Такова человеческая природа – она даже самого Дьявола способна вывести из равновесия.

–

Слышь, кореш! – решил он поменять тон. Место чалмы на его массивном черепе заняла кожаная фуражка, фигура приблатнённо изогнулась, шикарный, но узковатый костюм завершил преобразование внешности Великого Владыки в лужковатый* стиль. – Давай свалим отсюда.

–

Куда? – безразличным тоном проронил писатель.

–

Ч-ч-ч-у… В недалёкое будущее, – лужковатый зашептал ему прямо в ухо. – Ты чё? Тише. Она услышит, – пиши пропало.

Автору романа пришла в голову грандиозная идея: с самим Адамбеком побазарить по-мужски за кружкой пива. Он встал, и они на цыпочках вышли из квартиры. По дороге борзой москвич прихватил три стаканчика и по горсти конфет и орешков. На улице стоял душный августовский вечер.

–

Так, ну, куда рванём?

–

Прежде нужно определиться, – наставительно заметил князь, – чего бы мы хотели?

–

«…по традиции, – запел Деми, выгнув спину и снизу вверх заглядывая партнёру в глаза, – от общественных дел вдалеке,.. всё культурненько, всё пристойненько, и закусочка на бугорке»**. Пойдёт?

–

Круто, – согласился князь. – Теперь это легче. Страна спускает на тормозах очередной сухой закон. А поэтому, если тихо, то можно.

*Лужковатый – от: Лужков – бывший мэр Москвы. Носил кожаную фуражку.

**«по традиции…» – Из песни Высоцкого.

Трость, которую новоиспечённый пахан не пожелал оставить, взмыла вверх на уровень плеча. Глазки змеи сверкнули в сторону проезжей части, и такси со страшным скрежетом тормозов остановилось возле них.

–

Куда едем? – спросил Деми.

–

Шеф, – обратился князь к таксисту, – нам водочки и тихое местечко на природе.

–

А что платим?

–

Не пожалеешь.

–

Поехали, – согласился водитель.

Писатель вольготно растянулся на заднем сидении.

–

Трубку, кальян, дозу дури? – учтиво предложил таксист.

–

Да нет, – Деми начал смаковать ситуацию. – Вот от хорошей сигаретки я бы не отказался.

Ему прикурили сигарету «Давидов». Князь лихо перекладывал большую гаванскую сигару из одного угла рта в другой, а таксист держал в зубах массивную «носогрейку» из тёмного дерева в виде головы кобры с большими томными глазами и красными гранатами в зрачках.

В салоне запахло пряными ароматами воскурений.

–

Шеф! – обратился Деми к таксисту.

–

Я не шеф, – парень обернулся к мастеру всем телом, но продолжал крепко держать руль. – Ты что, не видишь? Я рулевер.

–

Это что за специальность? – Демиург удивился, что его нисколько не обескуражило то, как таксист держит руль у него перед носом и полностью забыл о дороге.

–

Какая может быть специальность у номенклатуры? Ты как с неба свалился. Меня назначили рулить, – я рулю.

–

Как же ты водишь такси, если шофёр – не твоя профессия?

-Да, я тебе не водила! Ярулевер. Ты что, не понимаешь? Спроси – отвечу. Я для того и рулевер, чтобы отвечать на все вопросы про руль.

–

Уважаемый, – в сложившейся ситуации Деми не нашёл другого обращения к Адамбеку, – это что?

–

Это жизнь, – спокойно ответил Уважаемый и тоже обернулся. Теперь они сидели тёплой компанией друг против друга и наслаждались запахами воскурений. – Ты что, не узнаёшь его? Вы же встречались, если мне память не изменяет. Ладно, потом вспомнишь. – Он посмотрел на

своего номенклатурщика, и тот отшвырнул руль, потёр ручки и вытащил из-за пазухи бутылку. – Вот, теперь он… – Уважаемый пощёлкал пальцами, призываярулевера помочь.

–

Теперь я разливер.

Они сидели в чаще леса на пнях, которые торчали так, чтобы лесным гулякам было комфортно на них сидеть.