Лев Демин - Каторжник император. Беньовский

— Всего восемь человек экипажа чувствуют себя сносно, — сказал с тревогой Рюмин.

Беньовский выслушал сообщение о тяжких событиях на судне сдержанно. Поделился бедой с губернатором.

— Лишились штурмана. На судне тринадцать покойников, много тяжелобольных. И только восемь человек экипажа в строю. Мы не в состоянии продолжать путь.

— Полагайтесь на мою помощь, — внушительно сказал Сальданьи. — Я распоряжусь, чтобы портовые власти помогли с похоронами. А судно ваше надо посмотреть. Может быть, я куплю его. А путь в Европу продолжите на французском или голландском фрегате.

— Я бы предпочёл на французском.

— Тогда я вас познакомлю с де Сент-Илером, капитаном «Дофина», отплывающего во Францию.

Беньовский поблагодарил губернатора, обрадованный тем, что нашёлся покупатель, и поспешил на судно, сопровождаемый Винбладом и Рюминым. На галиоте царило уныние. Бочаров, оставшийся теперь за штурмана, бесцельно ходил по палубе, согбенный горем. Он потерял жену. У люка в грузовой трюм, куда снесли всех усопших, поповский сын Уфтюжанинов читал Псалтырь монотонным распевом, подражая дьячку. Некоторые больные выползли из людского трюма наверх и распростёрлись на палубе неподвижно. На их лицах читалось тупое, отрешённое отчаяние. Среди них Морис Август увидел Батурина, подошёл к нему, спросил:

— Плохо, старина?

Батурин ничего не ответил, а посмотрел на Беньовского укоризненно.

— Крепись, Батурин. Губернатор обещал прислать гарнизонного лекаря.

— Не лекарь мне нужен. Попа бы... — слабым голосом произнёс больной.

— Где же я попа возьму?

Беньовский пожелал спуститься в грузовой трюм. Напрасно Уфтюжанинов отговаривал его, пугая смрадным запахом. Смрадно в трюме было всегда, кажется, ещё с самого дня отплытия от берегов Камчатки. Смрад исходил от несвежей солонины, прогорклого масла. А теперь к нему добавился тяжёлый приторный запах морга, быстро разлагающихся при тропической жаре трупов. Беньовский всё же спустился в трюм, где ровной шеренгой лежали покойники, накрытые брезентом. Крайний слева был Турчанинов. Его можно было узнать по долговязой фигуре. Брезент оказался короток, и из-под него торчали голые жёлтые ступни бывшего царского камер-лакея. Сдерживая дыхание, Морис Август окинул взглядом шеренгу усопших, перекрестился ладонью и поспешно поднялся наверх.

Вскоре на галиоте появился толстый одутловатый китаец в сопровождении трёх других, поразительно тощих китайцев. Толстяк оказался главой частной похоронной конторы. Он протянул Беньовскому визитную карточку, на которой по-китайски, португальски и французски было написано: «Господин Чан. Похоронные услуги. Лучшая фирма в Макао». Морис Август предоставил господину Чану заниматься привычным ему делом. Толстый китаец принялся покрикивать на тощих китайцев, которые взялись перетаскивать усопших в большую лодку. Когда выносили Степаниду, Бочаров жалобно заголосил, совсем по-женски. Прежде чем покинуть судно, китайцы долго жгли в трюме ароматические свечи, заглушавшие дурной запах. Сопровождать похоронный кортеж на кладбище Беньовский поручил Рюмину и Уфтюжанинову.

— Будешь заместо попа. Почитаешь молитвы, — сказал он поповскому сыну.

Через несколько дней умерли ещё трое. Их также похоронили, прибегнув к услугам господина Чана. На судно пожаловал сам губернатор Сальданьи, и не один, а с англичанином из Британской Ост-Индской компании. Беньовский понял — гости пришли как покупатели, посмотреть товар, прицениться. Принимал он гостей в своей каюте без лишних свидетелей, поил русской водкой.

— Мы с моим коллегой мистером Дугласом заинтересовались вашим кораблём, — начал беседу Сальданьи. — Такое небольшое судно удобно для ближних прибрежных плаваний. Мы ведём широкие торговые операции с Кантоном и окрестными китайскими портами.

Губернатор умолчал, что и он сам, и его английский коллега не брезгует и контрабандой, доставляя китайским торговцам в обход государственных таможен разные товары, в особенности спиртные напитки и индийский опиум.

— Но бич нашей торговли — морское пиратство, — продолжал Сальданьи. — Пиратские джонки прячутся в проливах между прибрежными островками и внезапно нападают на наши торговые суда и грабят их. Мы располагаем сведениями о том, что некоторые высокопоставленные кантонские мандарины покровительствуют пиратам, снабжают их оружием.

— О да! Пираты — это наш бич, — сказал англичанин по-французски, уже предупреждённый о том, что Беньовский не владеет английским.

— Мой коллега, кажется, выражает согласие с моими словами, — сказал губернатор. — Вот почему мы заинтересованы в покупке корабля со всем его вооружением.

— Я готов продать и всё вооружение: пушки с ядрами, ружья, порох, свинец, — откликнулся Беньовский.

— Превосходно. А сейчас позвольте обозреть покупку.

Сальданьи вместе с англичанином Дугласом, сопровождаемые Беньовским, долго и дотошно осматривали судно, заглядывали в трюмы и каюты, камбуз и кубрик, поднимались в штурманскую рубку, знакомились со снаряжением и вооружением галиота. Судно покупателям понравилось. Вернулись в каюту и принялись договариваться о цене.

— За всё даём четыре тысячи пиастров, — предложил англичанин, которому, как видно, принадлежало решающее слово.

— Без вооружения, — ответил Беньовский. — За пушки, ружья, боеприпасы добавляете ещё тысячу.

— Добавим пятьсот.

На большую уступку прижимистый англичанин не согласился. Ударили по рукам.

— У вас ещё есть пушнина, — напомнил губернатор.

— Готов продать и пушнину. Есть бобры, лисицы и соболя.

— Пушнина не по моей части, — сказал Сальданьи. — Шкурками, несомненно, заинтересуется мой коллега Дуглас.

Англичанин кивнул в знак согласия. Он не понимал латыни, на которой губернатор изъяснялся с Беньовским, но догадался, о чём идёт речь. Теперь гости тщательно исследовали пушнину, вскрыв несколько ящиков. Шкурки оказались самого высокого качества. Благодаря надёжной упаковке их не тронули ни влага, ни прожорливые насекомые. Так что дотошный англичанин не мог предъявить к товару никаких претензий. Снова вернулись в каюту и договорились о цене на пушнину — почём пойдёт одна шкурка бобра, чёрно-бурой лисицы, соболя.

Дуглас явно скупился, ссылаясь на цены мирового рынка, которые, по его словам, стремительно падали. Но всё же набежала внушительная сумма, намного превышающая цену корабля со всеми его снастями и пушками.

Присутствие гостей на корабле не ускользнуло от внимания Степанова, одного из немногих, кого болезнь не брала, Он видел, как гости, португалец и англичанин, по-хозяйски расхаживали по судну, с видом знатоков рассматривали и ощупывали его вооружение, снасти, заглядывали во все углы и закоулки. Не иначе как прицениваются к покупке. Своими подозрениями Степанов поделился с Винбладом и Хрущовым, который понемногу оправлялся от болезни. Все выразили возмущение — почему Беньовский продаёт судно без их ведома и согласия, очевидно, не без выгоды для себя.