Дмитрий Федотов - Хозяин урмана

– Ну, на болотах-то воды достаточно. Ладно, – Тецков повернулся к собеседнику. – Уговорил. Пойдете следом. Присмотрите за сей пестрой компанией. Да много людей-то не бери, двух-трех достаточно будет.

– Слушаюсь, Дмитрий Иванович. Все аккуратно сделаем.

– Иди…

Посетитель исчез из кабинета бесшумно, будто тень. Тецков какое-то время смотрел на то место, где он стоял, потом вдруг передернул плечами и вновь уставился в окно.

– Надо же, – сказал сам себе. – Неужто и в самом деле нафта на болоте есть?! Это ж какое дело тогда можно будет развернуть?.. Это же… орден, как пить дать!.. Ай да Кухтерин! Ай да пройдоха!..

*

Поздно вечером в номере доходного дома Соболевой, что разместился аккурат возле почтамта, на углу Почтамтской и Монастырского переулка, собралась вся компания – молодой человек, назвавшийся Михаилом Селютиным, два его угрюмых помощника, хант Илькун и еще один странный персонаж, сильно смахивающий на цыгана, однако с замашками форменного лиходея.

Селютин, посмеиваясь, представил остальным новенького:

– Это Бес, знакомьтесь.

– А на кой нам он? – мрачно пробурчал лозоходец Петр.

– Бес – наша страховка на благополучное возвращение, – охотно пояснил Михаил.

– Ты и впрямь думаешь, что купец от нас избавиться постарается? – насупился Охрим.

– Не думаю… Но береженого – Бог бережет. А Бес – его посланец.

– Не юродствуй, Миша, – покачал головой Петр, – нехорошо это, не ладно.

– Извини, дружище, – примиряюще поднял руки Селютин. – Давайте-ка ближе к делу. Итак, послезавтра мы выступаем по известному вам маршруту. Поведет нас Илькун, – кивок в сторону ханта. – Ты, Охрим, отвечаешь за ночевки и пропитание. Петр – за воду…

– Так в тайге воды полно! – усмехнулся цыганистый Бес.

– Не всякую воду пить полезно, – загадочно ответил Михаил и подмигнул лозоходцу. – А с собой тащить накладно. Потом, господин Кухтерин почти наверняка подсунет нам в последний момент своего человека. Я бы на его месте так и сделал. А сие означает, что с нами пойдет соглядатай, который вполне может превратиться в нашего похоронщика, буде ему хозяин даст такое поручение.

– Не смогёт, – покрутил косматой головой Охрим. – Я с него глаз не спущу, сам в болотине утоплю!

– А вот этого как раз делать и нельзя, дружище. Иначе не видать нам нашей доли со всего предприятия. Бес, – повернулся Селютин к «цыгану», – выходишь завтра, идешь до первой точки. Если все в порядке, ставишь мету, дожидаешься нас и двигаешь к следующей, как договорились.

– Не беспокойся, Миша, не впервой. Прослежу.

– Тогда – всё. Расходимся. Утром – сбор у Картозова. Кроме Беса и Илькуна…

Когда подельники один за другим вышли из номера, Селютин тщательно запер за ними дверь, достал из тумбочки письменный прибор и тетрадку, присел к столу и принялся быстро писать. Почерк у него оказался убористый, но четкий. Исписав пару страниц, он аккуратно вырвал их из тетради, вложил в заготовленный конверт, заклеил его и надписал на лицевой стороне одно слово «Тецкову». Конверт Михаил сунул в ящик стола, убрал письменный прибор и быстро вышел из номера.

*

Покрасневший закатный диск коснулся острых, почти черных вершин вековых елей. Длинный, пологий увал, по которому гуськом шли люди, покрылся густыми тенями, и стало казаться, будто лес иссечен гигантскими расселинами, заполненными тьмой.

Михаил, шедший первым, остановился перед огромной одинокой сосной на макушке увала, достал карту, сверился и медленно пошел вокруг дерева, ведя рукой на уровне своей головы. Мета – скол коры треугольной формы – отыскалась с западной стороны ствола.

«Молодец, Бес, – усмехнулся про себя Селютин, – чисто работает. Ни разу более никак не засветился, как бесплотный дух двигается!..»

Он махнул рукой ожидавшим спутникам:

– Ночуем здесь.

– Почему на вершине? – недовольно скривился Бурносов, чей здоровый румянец изрядно поблек за трое суток похода, а взгляд почти утратил задорный блеск. И было с чего! Когда Кухтерин буквально в день отправления вдруг объявил, что желает включить в экспедицию своего специалиста и приказал геологу срочно собираться, доцент натурально обалдел. А потом обиделся. Как мальчишка, которому пообещали леденец, а показали кукиш. Но ослушаться хозяина не посмел. Пришлось на ходу вспоминать порядком подзабытые со студенчества навыки «хождения в поле». И терпеть явные насмешки Селютина, возглавившего поход с согласия Евграфа Николаевича.

– Потому, что здесь гнуса меньше и обзор получше.

– А от кого мы стережемся?

– От тех, кто тоже хочет найти в тайге озеро земляного масла, но не пожелает ни с кем делиться. – Михаил скинул рюкзак на упругий ковер ягеля. – Или вы, Андрей Захарович, всерьез считаете, что мы одни владеем этим знанием?

– Если вы, господин Селютин, намекаете на меня, то я никому и не…

– Бог с вами, Андрей Захарович! Ни на кого я не намекаю. Но жизнь меня научила: если о тайне знает больше двух человек – это уже не тайна. Следовательно, имею право предположить, что существует кто-то еще, чей интерес совпадает с нашим, и он, этот кто-то, непременно попробует нас обставить или… попросту устранить.

– Ну, почему же сразу «устранить»? – Бурносов невольно передернул плечами. – Не в каменном же веке живем?..

– Конечно, – развеселился Михаил, – потому нас либо пристрелят, либо утопят!

Остальные члены группы поддержали командира сдержанными смешками, кроме Илькуна. Хант, с каждым пройденным днем становившийся все более задумчивым и смурным, лишь покачал седой головой и отправился вниз по склону подбирать сухой валежник для костра. Его реакция не осталась незамеченной. Селютин, дав задание оставшимся, устремился вслед за проводником и нагнал его в полусотне шагов от лагеря.

– Не нравишься ты мне, Илькун, – жестко произнес он, становясь перед хантом и разглядывая его в упор. – А ну, выкладывай, что не так?

Старик несколько секунд рыскал глазами по сторонам, потом вздохнул:

– Неправильно мы идем, лахсы. Нужно на Глаз Эндури идти…

– Погоди-ка, ты же говорил, что на закат надо три дня, потом…

– Я ошибся, лахсы. Старый стал, память подводит. На Глаз Эндури повернуть нужно. Не то заблудимся.

Селютин еще с минуту пристально вглядывался в морщинистое и бесстрастное лицо проводника, пытаясь уловить хоть малейший знак скрытого волнения. Не нашел, скептически хмыкнул:

– Ну-ну, будь по-твоему. Лахсы…

*

К скиту они вышли на следующий день, ближе к вечеру. Уже первый осмотр показал, что скиту не меньше ста лет, а может, и больше. И покинут он тоже очень давно.

– Двуперстники тут жили, – обронил Охрим, хмуро разглядывая замшелые срубы, наполовину погрузившиеся в лесную почву. – Вон и крест на кедре о четырех концах…