Дмитрий Федотов - Хозяин урмана

– Вряд ли это будет просто, – покачал головой Охрим. – Он, похоже, тоже лесовик – тенью ходит, и босой к тому же.

– Ну, мы тоже не лыком шиты, – чересчур бодро вставил Бурносов. – Давайте на него засаду устроим?

– Идея хорошая, но малоосуществимая, – невесело усмехнулся Селютин. – Но за неимением лучшего можно попробовать. Как, Охрим?..

– Можно… Только сначала…

Он недоговорил. Откуда-то сбоку раздались хруст ломаемого валежника, неразборчивые ругательства, и тут же на прогалину из подлеска вывалился… Бес! Боже, в каком он был виде! Мешковатые куртка и штаны его грязно-зеленого цвета с рыжими пятнами, делавшими владельца почти незаметным среди лесной пестроты, изорваны в клочья, через всю правую щеку протянулась глубокая царапина – явно не от сучка или ветки, левая кисть висела плетью и распухла. Ни рюкзака, ни походного мешка при «цыгане» не оказалось, хотя, по здравому размышлению, должен был быть. Оружия, кроме ножа на поясе, тоже не наблюдалось.

– Что с тобой, Бес?! – сумел после минутного замешательства вымолвить Селютин.

– Об медведя зашибся! – нервно огрызнулся тот и стал судорожно хлопать себя по карманам, один из которых болтался наполовину оторванный. – У тебя папиросы есть?

– Ты же бросил курить?!

– Я передумал!..

Михаил в изумлении протянул ему коробку «Невской перспективы» – дорогущих модных папирос, полученных от щедрот Кухтерина. Бес с трудом прикурил, едва не сломав папиросину, так сильно тряслись его руки. Только сделав несколько глубоких затяжек, он немного успокоился и попытался улыбнуться. Но глубокая рана на щеке не позволила, и «цыган», скривившись от боли, прошипел сквозь зубы:

– Всё, дружище, мы пропали!..

Селютин молча ждал продолжения, хотя тоже закурил, что являлось признаком крайнего возбуждения.

– Я такого зверя никогда не встречал, – снова заговорил Бес. – Выглядит как медведь, но больше! Много больше!..

Все переглянулись. Охрим кашлянул.

– А человека ты, случаем, там не видел?

– Какого человека?.. А, этих трех гавриков, что топают за вами уже третьи сутки?..

– Нет. Одного. Но тоже очень большого…

– Что за гаврики? – насторожился Михаил.

– Не знаю, кто они, но идут за вами след в след, как заправские ищейки. – Бес с видимым сожалением выбросил мундштук докуренной папиросы. – Дай еще одну, – попросил он Селютина. – А большого человека не видел.

– Так что медведь?

– Сердитый больно. Кто-то его сильно обидел, вот он и кидается на всех подряд.

– И что же нам делать, друзья-приятели? – иронически вопросил Михаил.

– Нужно делать вэр ромасан, – вдруг громко и ясно проговорил Илькун, про которого, признаться, все подзабыли. – Только так можно задобрить Хозяина урмана, и тогда он, возможно, отпустит остальных…

– Погоди-ка, – напрягся Бес. – Ты действительно думаешь, что к нам пожаловал сам хозяин тайги?! Но это же сказки!..

– А тебя тоже сказка приголубила? – усмехнулся Селютин. – Вот что. Нам сейчас не до философских споров. Что за обряд успокоения, Илькун?

– Хозяину нужна жертва…

– В виде чего?

– Жизнь. Одна жизнь за жизни остальных.

– Жертвоприношение – это форменная дикость! – негодующе воскликнул Бурносов. – Давайте сделаем засаду на это… на этого… Нас же пятеро! Пять взрослых мужчин, отлично вооруженных!..

– Хозяина очень трудно убить, – мрачно сказал хант. – Почти невозможно. Только если пробить глаз до самого мозга…

– У нас нет другого выбора, лахсы, – тихо возразил Михаил. – Мы никого не готовы принести в жертву. Значит, будем драться…

– …и все умрем, – убежденно закончил старик и рассмеялся сухим, трескучим смехом.

*

Шли быстро в течение нескольких часов, отмахав по логам и гривам добрых два десятка верст. Остановились только раз – перевести дух да закусить парой-тройкой сухарей, запивая водой из баклаги, которую наполнили накануне в ручье у скита. Пить воду из встречавшихся по дороге ручьев Илькун строго запретил. На резонный вопрос – почему? – последовал загадочный ответ:

– Там теперь смерть…

– А ты, часом, не спятил, дед? – язвительно поинтересовался Бес. – Это каким же образом твой Хозяин может воду в ручье отравить? Вода-то проточная, не озеро и не лужа?

– Хозяин все может, – убежденно заявил хант. И почему-то ни у кого не возникло желания проверить утверждение на практике.

Часам к шести пополудни отряд достиг высокой гривы, окруженной с двух сторон завалами из полусгнивших деревьев. С третьей стороны открылась излучина довольно широкой реки.

– Это Икса, – определил, сверившись с картой, Селютин.

– А это – идеальное место для засады, – обвел рукой гриву Бес. На вершине ее, будто специально, росли тесной группой пять молодых берез, образуя своего рода естественный редут. Заложив промежутки между стволами комлями погубленных деревьев вперемешку с валежником и дерном, отряд получил неплохое укрепление, из которого легко можно было отбиться от троекратно превосходящего численностью противника.

– Но противник-то у нас как раз один, – озабоченно сказал Петр, – и не факт, что редут его удержит.

– У нас четыре двустволки двенадцатого калибра, к каждой по десять зарядов картечи и по полсотни дроби, – подсчитал Михаил. – Даже если мы этого… Хозяина и не убьем, то уж шкуру испортим основательно. И придется ему на какое-то время ею заняться.

– И что это нам даст? – хмыкнул Бес.

– Мы сможем оторваться от него, – бодро заявил Бурносов.

– Как? Пешком?..

– Зачем же? Можно соорудить плот и уйти по реке. Вряд ли это… существо столь же ловко и быстро в воде, как в тайге.

– А что, – загорелся Селютин. – Давайте-ка, братцы, сварганим плот прямо сейчас, пока светло…

Оставив на страже Беса с двустволкой, остальные дружно взялись за работу, и когда солнце коснулось верхушек дальних елей за рекой, плот был готов и привязан к талине, склонившейся у самого обреза воды. Люди сложили возле плота лишние пожитки и только собрались подняться на гриву, как оттуда раздались подряд два выстрела, а следом – неразборчивые крики.

Охрим переглянулся с Михаилом и стремительно метнулся вверх по склону, забирая левее, чтобы выйти к редуту сбоку. Остальные рассыпались цепью и продолжили подъем.

Спустя минуту их глазам предстала неожиданная картина. Возле редута на земле сидели трое мужчин, заложив руки за головы, а над ними с двух сторон стояли с ружьями наперевес Охрим и Бес. Рюкзаки и оружие пленных валялось поодаль на склоне. Вид у всех троих был жалкий – грязные, в изодранной одежде и с застывшим на лицах испугом.

– Кто такие? – грозно вопросил Селютин, направляя на пленных ружье.

– Не серчайте, Михаил Игнатьевич, – заговорил один из них, – я всё объясню…