Владимир Голяховский - Семья Берг

Потом — из Блока:

Лиля не понимала смысла слов, но мелодия звучания привлекала ее детское внимание и запоминалась [55] Много лет спустя Лиле вдруг вспомнятся все эти стихи. .

Для Лили взяли няню — деревенскую женщину средних лет по имени Нюша. Приехала она из деревни Глухово, откуда-то из-под Москвы. Мария нашла ее на Палашевском рынке: она торговала картошкой. Это была очень некрасивая, с грубыми чертами лица женщина, чем-то даже похожая на изображения неандертальца. Но почему-то она привлекла Марию. Прислуги у нее никогда не было, и она деликатно и робко спросила:

— Извините, пожалуйста, мне нужна няня для дочки. Не подскажете ли мне кого-нибудь?

Обстоятельная крестьянка захотела узнать детали:

— А дочке сколько годков-то будет?

— Ей пять.

— А спать-то где есть?

— У нас есть комната для… — она было сказала «прислуги», но осеклась и закончила: — Для няни.

— А платить что будете?

— Сколько няня захочет. Мы не обидим. Но лучше поговорить об этом с моим мужем.

— А чего же? Я бы и сама пошла, в деревне-то мы все с голоду пухнем. Поговорю с твоим мужиком, да и по рукам. Так, что ли?

Нюша оказалась очень доброй и невероятно энергичной. Она успевала убирать, стирать, гладить, готовить, гулять с Лилей — в общем, все. Неопытная в ведении хозяйства и в обращении с прислугой, Мария во всем ей потакала и как-то сразу попала под ее влияние — что Нюша сказала, то и надо делать. Она была ею очень довольна и с удивлением говорила Павлу:

— Дело в том, что, по-моему, если Нюшу попросить, она может сдвинуть весь дом.

Он довольно усмехался:

— Вот про таких Некрасов и писал: «Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет».

И наконец-то Мария смогла возобновить учебу в институте. Она приехала туда и встретилась опять с Мишей Жухоницким.

— Маша, какая ты стала красивая!

— А раньше не была? — засмеялась Мария.

— Была, была, конечно. Но теперь ты выглядишь как солидная дама.

— Я приехала, чтобы продолжить учебу. Но от тебя я уже отстала.

— Да, я закончил институт в том году.

— Миша, можно мне спросить тебя — ты женился?

Он немного помрачнел:

— Хочешь — откровенно? Могу тебе сказать: после тебя мне никто не нравится.

И опять Мария с горечью почувствовала, что сделала человека несчастным.

Вскоре после вселения вышла из печати книга Павла, он получил первый экземпляр:

— Маша, Машуня, смотри, что я принес! — он развернул пакет и показал обложку.

Мария радостно прочитала:

— «Павел Берг, „Войны периода Французской революции“», — она взвизгнула: — Павлик, родной мой! Как я рада за тебя, как я горда, что мой муж — и историк, и писатель!

— Спасибо, Машуня. Знаешь, если бы в те годы, когда я, грузчик, таскал на плечах мешки и бочки, мне кто-нибудь сказал, что я напишу книгу по истории, я вообще не понял бы, о чем речь. Или когда скакал на коне и рубил шашкой — я посмеялся бы тому человеку в лицо. Да, вот она — моя напечатанная книга. Книга — это почти такая же радость, как новорожденный ребенок.

— Наверное, ты прав, — рассмеялась Мария, — но дело в том, что ребенка мы делали с тобой вместе, а книгу ты зачал и родил один. Нам надо отпраздновать.

— Отпразднуем. Меня пригласили прочитать лекцию в Центральном доме работников искусств, на Пушечной улице. Это около Кузнецкого моста. Знаешь, там когда-то выступал с лекцией Ленин, — он хитро улыбнулся и подмигнул Марии, — а теперь буду выступать я. В этом доме бывает много известных актеров, писателей, художников, это их клуб. Я, конечно, волнуюсь — никогда не выступал перед такой интеллигентной аудиторией. Мы поедем с тобой вместе, а после лекции я приглашаю тебя в ресторан клуба. Говорят, там есть хороший ресторан. Я ведь никогда еще не приглашал тебя в ресторан.

На лекцию Берга пришло много людей из мира искусства, переживших взлеты и падения русской революции и по-разному к ней относившихся. Всем хотелось послушать — как дела обстояли во времена Французской революции. Слушали внимательно, перебивали, задавали вопросы, и некоторые их них были довольно остро направлены в сторону современной политической ситуации. Павлу приходилось изворачиваться, чтобы никто не заподозрил, что он «контра», как тогда говорили. Он закончил словами:

— Что бы мы ни говорили и как бы ни оценивали события, но в политических оценках не должно быть ненависти. Нам всем нужно вырабатывать в себе чувство справедливости.

После лекции они с Марией пошли в ресторан. Она смотрела на него с обожанием:

— Павлик, я ведь никогда не слышала, как ты выступаешь. Я просто в восторге — ты так красиво говоришь. Какой ты у меня умный и интеллигентный!

К их столику подошел человек низкого роста, в очках, с ним довольно высокая красивая женщина. Он представился:

— Я художник Борис Ефимов, это моя жена Рая. Мы в восторге от вашей лекции.

Павел вежливо встал:

— Спасибо за похвалу. Мы с Марией, — он указал на жену, — любим смотреть ваши карикатуры в газетах и журналах. Я ведь знаком с вашим братом — Мишей Кольцовым. Он когда-то опубликовал мою статью в своем журнале «Огонек».

Рая Ефимова воскликнула:

— Мы были в восторге от вашей статьи! Это лучшее, что мы читали за многие годы.

— И еще раз спасибо. Может быть, вы разделите с нами ужин?

— С удовольствием.

Так состоялось знакомство Бергов с Ефимовыми, которое потом перешло в дружбу.

И вот как-то раз, отпирая дверь новой квартиры, Павел увидел спускавшегося сверху по лестнице соседа, присмотрелся и узнал Бориса Ефимова.

— Боря, здравствуйте, мы, оказывается, соседи. Рад вас видеть.

— Павел? Так вы теперь здесь живете? А я и не знал.

— Мы только недавно въехали, после ремонта.

— Ах, вы въехали в эту квартиру? — Ефимов едва заметно поморщился.

— Заходите, посмотрите, как мы устроились.

Ефимов вошел в коридор и осторожно осмотрелся.

— Что-нибудь неладно, что-то плохое было связано с квартирой?

— Да как вам сказать — отсюда не так давно выселили жильцов.

— Кто здесь жил?

— Это целая история. Жил здесь сотрудник внутренних дел, в большом чине — начальник Политуправления. Он застрелился в этой квартире, когда пришли его арестовывать. Мы живем на четвертом этаже и слышали перестрелку.

— Ага, вот почему я видел следы пуль на окне.

— В окно стреляли, чтобы он не выбросился. Наш сосед с пятого этажа, Черток, выбросился, как только за ним пришли. А этот предпочел застрелиться.

— Я вижу, мы поселились в странном доме.

— Да, чуть ли не половина жильцов уже арестованы.