Владимир Голяховский - Семья Берг

— Почему же она мне не пишет?

Ну что сказать мальчику?

— Бывают такие командировки, из которых писать нельзя. Когда она приедет, она даст тебе знать.

Вольфганг на всякий случай никому об этом не рассказывал. Но немец-директор знал правду, а вскоре и сам был арестован. На его место прислали русского коммуниста. Вскоре у детдома отобрали автобус, потом уволили австрийскую кухарку и стали кормить намного хуже. Эти перемены вызывали у ребят недоумение.

Прошел почти год, Вольфгангу пришла от матери какая-то серая и мятая открытка:

«Дорогой мой мальчик! Как ты поживаешь, хорошо ли учишься? Обо мне не беспокойся, я живу очень хорошо. Люблю тебя, не забывай меня, мой сын».

И это было все — за целый год.

Вольфганг внимательно изучил обе стороны серой открытки. Адрес отправителя был: «ЛП. Шор, Чибыо, Коми АССР». И была еще отметка «КРТД. 5 лет». Вольфганг уже знал, что «ЛП» означает «лагерный пункт», а КРТД — «контрреволюционная троцкистская деятельность». Он понял — его мать арестована. Отвернувшись, чтобы его никто не видел, пионер Вольфганг Леонгард впервые заплакал.

Вскоре он узнал, что был не единственным, у кого арестовали родителей. Подобные открытки стали получать многие. Но, будучи исполнены послушной веры в правильность того, что им говорили на уроках о распространении измен и вредительства и о необходимости бдительности, дети не позволяли себе думать и сомневаться.

Однажды между двумя учениками завязался политический спор. Один доказывал правильность арестов, другой, Рольф Гайслер, смеялся над ним:

— Посмотрим, как тебе это покажется правильным, если тебя арестуют.

— Мы еще посмотрим, кого арестуют первым, — злобно сказал тот.

Через несколько дней в четыре часа ночи в общую спальню вошли два сотрудника НКВД.

— Кто здесь Рольф Гайслер?

— Это я, — спросонья ответил парень.

— Вы арестованы. Собирайте ваши вещи.

— Но я не понимаю…

— Потом поймешь. Есть у тебя оружие?

— Какое оружие? Я же школьник.

— Хорошо, укладывай вещи.

Рольфа увели через несколько минут, и никто его больше не видел.

Ребята с опаской посматривали на того, с кем он спорил, но спрашивать или ругать его боялись.

Вскоре пришла новая весть:

— Наш дом распущен.

— Как? Почему?

— Ничего не известно.

— Что будет с нами?

— Нас переводят в общий русский детдом «Спартак». Говорят, что старшие могут искать себе жилье и работу.

Когда их поселили в общем детском доме, они впервые увидели, насколько хуже были условия содержания советских ребят.

Перед Вольфгангом встал вопрос о выборе: продолжать учиться или идти на работу?

В феврале 1936 года произошло событие, всколыхнувшее весь мир: в Испании на выборах победили объединенные силы левых партий социалистов, коммунистов, республиканцев и анархистов, и страна была объявлена республикой. Павел Берг, который воевал за создание республики в России, радовался — на западном краю Европы создается такое же государство, как Россия на ее восточном краю. Но ситуация в Испании была такая же напряженная, как после революции в России: против нового правительства выступили военные силы под руководством генерала Франциско Франко. Павел понимал: если Франко начнет военные действия, то малоопытным республиканцам придется сражаться с регулярной армией. На это у них может не хватить сил. Испанские республиканцы могли надеяться только на помощь извне, особенно от Советского Союза. На случай большой опасности они объявили условный радиосигнал.

И вот 18 июля 1936 года такой радиосигнал прозвучал: «Над всей Испанией безоблачное небо» [40] По советской версии — позывной к началу военного мятежа против республиканцев ( прим. верстальщика ). . Это значило, что началась Гражданская война — не просто схватка испанцев с испанцами, а очередная идеологическая битва между консервативными силами и новым государством, между богатыми и бедными, между аристократами и рабочим классом, между демократией и фашизмом. Симпатии прогрессивных людей всего мира были на стороне республиканцев, на их защиту в Испанию отовсюду отправились энтузиасты свободы.

Каждое утро в шесть часов Павел напряженно слушал дома радио. Радиоприемники были большой редкостью, у них в комнате висел на стене черный репродуктор-«тарелка», проводная трансляция одной городской станции. Он включал его тихо, чтобы не будить Марию и Лилю, и приникал ухом к «тарелке». Сообщалось, что в Испанию прилетел сражаться на своем самолете французский летчик и писатель Антуан де Сент-Экзюпери; приехали известный британский журналист Джордж Оруэлл и американский писатель Эрнест Хемингуэй [41] Хемингуэй уже после войны написал об этих событиях свой лучший роман «По ком звонит колокол». . Всего в Испании сражались 3000 американцев.

Фашистские режимы Германии и Италии открыто поддержали Франко, посылали ему танки, самолеты и другое оружие. Испания стала первым военным полигоном для дальнейших военных успехов Гитлера. Сталин не хотел прямого столкновения с его армией, он из дипломатических соображений создал Комитет по невмешательству в испанские дела. На самом деле «невмешательство» было только на бумаге — Сталин тоже посылал туда самолеты, танки и орудия. Только вместо частей Красной армии сражаться в Испанию поехали тысячи русских добровольцев и агентов разведки.

В те дни Павел Берг опять встретил в Академии Фрунзе своего старого знакомого Льва Мехлиса, редактора газеты «Правда». Мехлис стал вести себя еще более важно, он сразу сказал:

— Вот не захотел ты рработать у меня, а я посылаю в Испанию своего корреспондента. Мог бы ты поехать. А я теперрь посылаю Михаила Кольцова. Согласие самого товаррища Сталина получено.

— Что же, Лев Захарович, ты сам знаешь — Кольцов лучше меня справится.

— А я уверрен, что спрравится. Но слишком он пррыткий, как бы чего не натворрил.

— Он умный человек, будет выдавать тебе настоящие статьи, и мы все будем читать их с удовольствием.

С Кольцовым Павел познакомился, когда тот был редактором журнала «Огонек» и опубликовал в нем статью Павла «Два еврея». Вся страна с удовольствием читала его патриотические статьи, многие слушали его горячие выступления на разных собраниях и митингах. Маленького роста, подвижный, в очках с толстыми стеклами, он обладал громадной жизненной энергией и ясным видением мира. В его статьях и речах всегда проявлялся большой и яркий ум. Настоящая фамилия Кольцова была Фридлянд.

Его родной брат Борис Ефимов (тоже псевдоним) стал известным художником-карикатуристом. Молодость Михаила и Бориса Фридляндов была похожа на молодость Семена и Павла Гинзбургов. Братья Фридлянды происходили из небогатой еврейской семьи, жили в Киеве, оба учились в реальном училище, оба примкнули к революционному движению. Михаил уехал в Петроград, рано стал активистом, писал и выступал на митингах. На первых порах, в репортажах 1918–1919 годов, он высказывался далеко не в пользу ленинских преобразований, но потом примкнул к партии большевиков и быстро завоевал положение ведущего журналиста.