Бернард Корнуэлл - Столетняя война

Казалось, английский налет на Ланьон был обречен.

Неожиданное соглашение Жанетты с Томасом приглушило враждебность в ее доме. Люди Скита стали мочиться в реку, а не во дворе, а Жанетта позволила им заходить на кухню, что оказалось кстати, поскольку они приносили с собой провизию. Прислуга стала питаться лучше, чем когда-либо после падения города, хотя графиня так и не смогла заставить себя попробовать заплесневевшую копченую селедку. А самым приятным оказался прием, оказанный двум назойливым торговцам, которые пришли требовать возврата долгов: стрелки дали волю кулакам, и оба кредитора убрались восвояси без шапок, хромая, в крови и ничего не получив.

— Я заплачу им, как только смогу, — сказала Жанетта Томасу.

— Сэр Саймон, вероятно, носит деньги с собой, — ответил тот.

— Вот как?

— Только болван прячет деньги там, где их может найти прислуга, — сказал Томас.

Через четыре дня после случая в кузнице лицо его все еще было распухшим, а губы — черными от запекшейся крови. Ребро болело, и все тело покрывали синяки, но он убедил Скита, что чувствует себя достаточно хороню, чтобы штурмовать Ланьон. Выступление было назначено на вторую половину дня, а в полдень Жанетта увидела Томаса в церкви Святого Ренана.

— Почему ты молишься? — спросила она.

— Я всегда так делаю перед боем.

— Сегодня будет бой? Я думала, вы до завтра никуда не поедете.

— Люблю, когда хорошо хранят секреты! — весело отозвался Томас. — Мы выходим на день раньше. Все готово, зачем ждать?

— И куда вы идете? — спросила Жанетта, хотя прекрасно знала ответ.

— Куда поведут.

Жанетта вознесла молчаливую молитву, чтобы ее донесение достигло герцога Карла.

— Будь осторожен, — сказала она Томасу, не потому, что заботилась о нем, просто он был ее орудием мести сэру Саймону Джекиллу. — Может быть, сэра Саймона убьют?

— Бог прибережет его для меня.

— А что, если он не последует за мной в Луаннек?

— Потащится, как собака, — заверил ее Томас, — но для вас это будет опасно.

— Я получу обратно доспехи, — ответила графиня, — а это главное. Ты молишься святому Ренану?

— Святому Себастьяну. И святому Гинфорту.

— Я спрашивала священника о святом Гинфорте, — с упреком сказала Жанетта, — и он сказал, что никогда о таком не слышал.

— Он, наверное, не слышал и о святой Уайлджефортис, — сказал Томас.

— Уайлджефортис? — с трудом выговорила Жанетта непривычное имя. — Кто это?

— Это была очень благочестивая дева, жившая во Фландрии и отрастившая длинную бороду. Она каждый день молилась, чтобы Бог не лишал ее безобразности, дабы она могла сохранить целомудрие.

Жанетта не удержалась от смеха.

— Этого не может быть!

— Это правда, моя госпожа, — заверил ее Томас. — Моему отцу однажды предложили волос из ее святой бороды, но он отказался купить его.

— Тогда я буду молиться этой бородатой святой, чтобы ты вернулся живым из похода, — сказала Жанетта, — но только ради мести сэру Саймону. А так, надеюсь, вы все погибнете.

Гингамский гарнизон желал того же. Для воплощения своей мечты они собрали значительные силы арбалетчиков и латников, собираясь устроить англичанам засаду по пути к Ланьону. Но их командиры, подобно Жанетте, были уверены, что гарнизон Ла-Рош-Дерьена устроит вылазку в пятницу, и потому не выступали до вечера четверга. В это время войско Тотсгема было уже в пяти милях от Ланьона. Убавившийся местный гарнизон не знал о приближении англичан, потому что военные командиры герцога Карла, командовавшие гингамскими силами в его отсутствие, решили не предупреждать горожан. Если слишком многие узнают, что англичан предали, об этом могут проведать и сами англичане, а тогда они откажутся от своих планов и не дадут людям герцога одержать столь редкую и полную победу.

Англичане тоже рассчитывали победить. Стоял сухой вечер. К полуночи из-за серебристых облаков выглянула полная луна и осветила четкие очертания ланьонских стен. Наступавшие прятались в лесу, откуда наблюдали за немногочисленными дозорными на стенах. Эти дозорные хотели спать и через некоторое время ушли в бастионы, где горел огонь. И потому никто не видел, как через ночное поле подтащили шесть лестниц; никто не заметил и бегущую за лестницами сотню лучников. Дозорные все еще спали, когда лучники забрались по ступеням, а основные силы Тотсгема выступили из леса, готовые ворваться в город через восточные ворота, которые им откроют лучники.

Дозорные были перебиты. Первыми город разбудили собаки, потом зазвонил церковный колокол, и Ланьонский гарнизон проснулся. Но слишком поздно. Ворота уже были открыты, и солдаты Тотсгема в своих серых кольчугах орали в темных переулках, а через узкие ворота вливались все новые и новые английские латники и стрелки.

Люди Скита шли в арьергарде. Когда начался грабеж, они ждали за стенами. Церковные колокола неистово били, прихожане проснулись в ужасе, но постепенно набат стих.

Уилл Скит смотрел на залитое лунным светом поле к югу от Ланьона.

— Я слышал, это сэр Саймон Джекилл подправил тебе внешность, — сказал он Томасу.

— Да.

— За то, что ты велел ему ошпарить задницу? — ухмыльнулся Скит. — Ты не можешь упрекнуть его за трепку, но он должен был сначала поговорить со мной.

— И что бы ты сделал?

— Конечно, позаботился бы, чтобы он не слишком тебя искалечил, — ответил Скит, внимательно осматривая ландшафт.

Томас приобрел такую нее привычку быть настороже, но все окрестности были спокойны. Над низиной поднимался туман.

— Что ты собираешься предпринять? — спросил старый стрелок.

— Поговорить с тобой.

— Я не участвую в твоих чертовых ссорах, парень, — проворчал Скит. — Что ты собираешься делать?

— Попросить тебя одолжить мне на субботу Джейка и Сэма. И мне нужны три арбалета.

— Три арбалета, вот как? — ничего не выражающим тоном переспросил Скит.

Он увидел, как в город входят последние части Тотсгема, и, засунув в рот два пальца, издал пронзительный свист — сигнал собственному отряду, что можно входить.

— На стены! — крикнул он, когда эллекин двинулся вперед. — На стены!

Заботой арьергарда было занять укрепления павшего города.

— Половина долбаных ублюдков так и не протрезвели, — проворчал Скит, — так что оставайся при мне, Том.

Большинство стрелков Скита выполнили свою обязанность и взобрались по каменным ступеням на городские стены, но некоторые ускользнули в поисках добычи и выпивки. Скит с Томасом и полудюжиной стрелков прочесывал город в поисках этих прохвостов, чтобы загнать их обратно на стены. Два десятка латников Тотсгема делали примерно то же — вытаскивали солдат из таверн и заставляли загружать повозки, укрытые в городе от эллекина. Особенно Тотсгем нуждался в провианте для своего гарнизона, и его самые верные латники прилагали все усилия, чтобы удержать английских солдат от выпивки, женщин и прочего, что могло отвлечь от грабежа и замедлить погрузку.