Бернард Корнуэлл - Столетняя война

— Луки! — крикнул Ник, натягивая тетиву до уха.

Французы, получившие приказ возвращаться в город, не осмеливались повернуться спиной к англичанам и бились насмерть, пытаясь загнать отряд сэра Джона обратно в траншею и не подозревая, что с фланга они открыты.

— Целить точнее! — крикнул Хук: стрелы не должны попасть в своих.

Он отпустил тетиву и не успел вытащить вторую стрелу, как первая уже ударила в спину французу. Натягивая лук, он заметил, как вражеский латник, почуяв новую угрозу, обернулся в их сторону, — и в тот же миг Хук выпустил стрелу прямо ему в лицо. Враги, не в силах противостоять новой угрозе, пустились бежать.

Перед глазами Хука мелькнула арбалетная стрела, за спинами лучников ударило в землю каменное ядро от гарфлёрской пушки. Арбалетные стрелы летели криво и не попадали в намеченную цель. Хук успел подумать, что, должно быть, от неправильного хранения смялись кожаные лопасти, однако они сыпались густо, заполняя собой дымное пространство. Заметив на барбакане вражеского арбалетчика, Хук пустил в него стрелу и обернулся к своим.

— Прекратить стрельбу! Все к траншее!

Французы стремительно отступали, однако цель вылазки была достигнута: осадные укрепления удалось изрядно попортить. Три английские пушки, включая «Королевскую дочь», выведены из строя, парапеты по краям траншей сровнены с землей, погибли люди. Пока французские отряды перебирались через ров у побитого барбакана, с разрушенных городских стен в сторону англичан неслись глумливые выкрики и свист. Вслед французам еще летели стрелы, кое-кого сбросило на дно рва, но в общем вылазка удалась: английские укрепления полыхали огнем.

— Выродки! — только и повторял сэр Джон под насмешливые выкрики, несущиеся от города. — Напали на сонных! Выродки!

— «Дикарку» не тронули, — стоически отозвался Ник. — Хоть и сгубили «Избавителя».

— Мы их еще сгубим, чтоб им пусто было!

— И наших никого не задело, — добавил Хук.

— Мы их заденем, черт их дери! — пообещал сэр Джон.

Осада и без того захлебывалась на глазах, а тут еще такая оплеуха… При виде пленного француза, которого столкнули в траншею, командующего передернуло, и Хуку показалось, что тут-то сэр Джон и выместит свою ярость, однако командующий заметил Мелисанду.

— Что ей тут делать, дерьмоголовый ты пень! — обрушился он на Хука. — Оторваться от бабы не можешь?

— Ник не виноват! — бесстрашно встряла Мелисанда. Она по-прежнему держала в руках арбалет, хотя ни разу из него не выстрелила. — Он меня прогонял!

Привычная галантность в обращении с женщинами взяла верх над гневом, и сэр Джон буркнул нечто похожее на извинение. Мелисанда в ответ зачастила по-французски, то и дело указывая на лагерь, и по мере ее рассказа к сэру Джону возвращалась прежняя ярость.

— Почему ты мне не сказал? — рявкнул он на Хука.

— О чем, сэр Джон?

— О священнике, что ей угрожал?

— За себя я бьюсь сам, — мрачно процедил Хук.

— Ну уж нет! — Сэр Джон вскинул руку в боевой перчатке и ткнул Ника в плечо. — Ты бьешься за меня, Хук, потому я тебе и плачу. А если ты бьешься за меня, то я бьюсь за тебя, ясно? Мы один отряд! — Последние слова сэр Джон крикнул так, что латники, стоявшие в траншее за полсотни ярдов, обернулись посмотреть. — Мы соратники! Кто задевает одного — тот задевает всех! Даже если твоя женщина пойдет нагая через всю армию, ее никто не посмеет тронуть невозбранно, потому что она с нами! Она из нашего отряда! Клянусь печенкой, я зарежу этого мерзкого святошу! Вырву из него позвоночник через глотку и скормлю мясо псам! Никому не позволю нам угрожать! Никому!

Сэр Джон, отчаявшись достать из-за стен улизнувшего врага, теперь жаждал хоть с кем-нибудь поквитаться, и обидчик Хука пришелся кстати.

Хук наблюдал, как Мелисанда кормит медом отца Кристофера. Священник сидел, опершись спиной на бочку из-под копченой сельди, привезенной из Англии и давно съеденной. Он похудел до костей, лицо побледнело и осунулось, но, несмотря на слабость, он все же выжил.

— Коббет умер, — сообщил ему Хук. — И Роберт Флетчер.

— Бедный Роберт! — вдохнул отец Кристофер. — А как его брат?

— Плох.

— Кто еще?

— Умерли Пирсон, Халл, Борроу и Джон Тейлор.

— Господь да будет к ним милостив! — Священник перекрестился. — А из латников?

— Джон Гэфри, Питер Данс, сэр Томас Питерс.

— Бог от нас отвернулся, — пробормотал отец Кристофер. — Твой святой с тобой говорит?

— Сейчас нет, — признался Хук.

Отец Кристофер вздохнул и на миг прикрыл глаза.

— Мы согрешили, — обреченно выдохнул он.

— Нам сказали, что Бог на нашей стороне, — упрямо возразил Хук.

— Мы этому верили. И пришли сюда, убежденные в своей правоте. А французы считали, что Бог за них. И теперь Он являет Свою волю. Нам не стоило сюда приходить.

— Правильно, — убежденно поддакнула Мелисанда.

— Гарфлёр сдастся, — настаивал Хук.

— Возможно, — кивнул отец Кристофер, пережидая, пока Мелисанда вытрет струйку меда с его подбородка. — Если не подойдет войско на подмогу — да, когда-нибудь сдастся. И что? Сколько осталось от нашей армии?

— Хватит и того, что осталось.

Отец Кристофер устало улыбнулся:

— Хватит для чего? Дойти до Руана и ввязаться в очередную осаду? Или захватить Париж? Да мы даже не отобьемся, если нагрянет французское подкрепление! Что тогда? Восстанавливать гарфлёрские стены и отплывать домой?.. Мы проиграли, Хук. Проиграли.

Ник не ответил. В теплом воздухе разнесся звук от выстрела английской пушки — одной из немногих оставшихся. Где-то в лагере мужской голос выводил песню.

— Нельзя же просто так уйти! — помолчав, пробормотал Хук.

— Можно. Столько денег ни за что! Лишь за один Гарфлёр… А во что обойдется восстановить стены? — Священник пожал плечами.

— Тогда, может, прекратить осаду? — угрюмо выговорил Хук.

Отец Кристофер покачал головой.

— Генрих на такое не пойдет. Ему нужна победа! Чтоб все знали, что Бог на его стороне! А снять осаду — значит признаться в слабости. — Священник, нахмурившись, помолчал. — Отец Генриха захватил престол силой. Если король окажется слаб, на трон могут покуситься другие.

— Не разговаривайте, ешьте, — вмешалась Мелисанда.

— Я уже сыт, детка.

— Вам нужно есть больше!

— В следующий раз. Вечером. Merci [84] Спасибо (фр.). .

— Господь вас бережет, святой отец, — заметил Хук.

— Может, Он не пускает меня в рай? — слабо улыбнулся отец Кристофер. — Или дает мне время стать достойным священником?

— Вы и без того хороший священник, — горячо возразил Хук.

— Так и скажу святому Петру, когда он будет допытываться, достоин ли я рая. Спроси у Ника Хука, скажу я ему. Тогда он пожелает знать, кто такой Ник Хук, и я отвечу: а это такой разбойник, вор и, скорее всего, убийца, но все равно ступай и спроси.