Светлана Лыжина - Любимый ученик Мехмед

— Сколько раз Тебе доводилось просыпаться вот так? — произнёс юный султан опять по-гречески. — Сколько раз Ты просыпался и видел, что Твой ученик смотрит Тебе в глаза?

— Два раза, — прозвучал ответ на том же языке.

— Когда это было?

— Один раз — сегодня. А второй раз — четыре года назад, когда мы с тобой впервые поехали вместе на верблюжьи бои, и мне случилось ночевать в твоём шатре. Утром ты лежал на своей постели и смотрел на меня, хоть и с опаской, чтобы мулла не увидел.

Ученику, наверное, следовало порадоваться, что Учитель помнит, но ведь вопрос был совсем не об этом! Мехмед удивился:

— А как же другие Твои ученики?

— С ними было не так, как с тобой, — спокойно ответил Наставник.

Ученику не верилось. Не давало покоя давнее воспоминание, когда Учитель только-только появился в Манисе, а Мехмед, которому было четырнадцать, присматривался к Нему и думал: «Наверное, Его любили многие».

Так же Мехмед думал и вчера вечером, потому что движения Учителя были очень уверенными, а теперь Этот Человек, чьи светлые кудри красиво разметались по шёлковой подушке, а лицо озарилось чудесной ласковой улыбкой, говорил: «Я не такое уж сокровище, которым каждый стремится завладеть».

Не сокровище? Как в такое поверить! Мехмед продолжал выпытывать:

— Учитель, а с кем Ты делил ложе до меня? И как часто? Ты кажешься мне очень умелым, а ведь мастерство приходит с опытом. Так говорили мои наставники воинского дела, и пусть они имели в виду другое, я думаю, что у Тебя было много… возможностей получить опыт.

Учитель почему-то стремился уклониться от ответа:

— Мой мальчик, я вовсе не так опытен, как ты думаешь.

Мехмед не унимался:

— Учитель, позволь мне хоть раз Тебе не поверить. Мною руководит не ревность. Я просто хочу знать — узнать Тебя с новой стороны. Раньше мы очень мало об этом говорили, но теперь можем говорить и, наконец, оказаться в равном положении. Тебе известно всё про меня. Так расскажи мне о Себе. Со сколькими Ты был близок телом? Не считая двух женщин, о которых Ты мне когда-то рассказывал. Сколько их было?

— Ну, если не считать женщин, то одиннадцать.

— Одиннадцать? — юный султан опять оказался удивлён. — Так мало? Но почему?

— Так уж случилось. Поначалу я думал, как ты — что чем больше любовных приключений, тем лучше, но жизнь довольно быстро дала мне урок.

Мехмед вспомнил, что разговора о женщинах Учитель в своё время так же стремился избежать. Наверное, Он не любил вспоминать о прошлом. Но что же делать, если именно это ученику больше всего хотелось знать!

— Расскажи, — попросил юный султан, придвигаясь чуть ближе. — Расскажи, Учитель. Прошу, расскажи.

Наставник, как и в прошлый раз, уступил. Надвинул на себя кафтан чуть повыше и начал рассказывать:

— Это было в Константинополисе. Мне было столько же лет, сколько тебе сейчас. Я приехал, чтобы учиться в одной из высших школ, но втайне радовался, что, наконец, вырвался из-под отцовской опеки. Я чувствовал в себе особые склонности и полагал, что в таком большом городе смогу найти людей, подобных мне. Мне почему-то казалось, что проще всего найти их в таверне.

Учитель хмыкнул, будто насмехался над собой, а Мехмед оставался серьёзным и продолжал слушать рассказ.

— Первое время я чуть ли не каждый вечер проводил в тавернах, но, конечно, не сумел достичь своей цели и даже завести друзей. Собутыльники — не друзья, пусть они и учатся с тобой в одной школе. Помню, однажды мы, довольно много выпив, возвращались домой по вечерней улице и случайно повстречали одного из наших школьных учителей. Мои друзья испугались, что он узнает их и расскажет их отцам, ведь мои приятели были уроженцами города, и только я был приезжим. В общем, они все бросились врассыпную, а я не смог убежать, потому что ноги плохо меня слушались. Мне оставалось только опереться о стену и наблюдать, как учитель подходит ко мне. Он громко спросил, чего я хочу достичь своим поведением. Я не ответил. А затем этот человек уже мягче осведомился, далеко ли я живу, а когда услышал, где, то предложил мне заночевать в его доме. Казалось сомнительным, что до своего дома я сумею добраться. Я сначала отказывался от приглашения, представляя, как он поведёт меня, шатающегося, под руку. Мне было стыдно. Этот учитель был хоть и не стар, но уже украшен сединами. И вот я, юноша, должен был опираться на него? Мне не хотелось так позориться, но стало ясно, что выбор у меня невелик — или идти с этим человеком, или оставаться на месте, опираясь о стену, и ждать, пока меня заберёт городская стража или ограбят ночные разбойники.

Повествование показалось юному султану увлекательным, поскольку он уже догадался, чем оно закончится:

— Значит, этого учителя Ты после полюбил и сблизился с ним?

— Да, это был он, — последовал ответ. — И мне остаётся только радоваться, что вино порой странно действует на людей — ноги не слушаются, а голова остаётся ясной. Я, хоть и шатаясь, мог вести с этим учителем беседу и запомнить её. Он сказал мне: «Ты сейчас больше всего похож на самого себя. Ты идёшь по жизненному пути такой же нетвёрдой поступью, как по этой улице».

— Значит, он был мудрый человек, — заметил Мехмед.

— Да, — последовал ответ. — А когда я оказался в гостях, то мы продолжили беседу за скромной трапезой, но поили меня только водой, и он сказал: «Я видел много гуляк, которые притворялись добропорядочными юношами, но впервые за долгое время вижу добропорядочного юношу, который притворяется гулякой». Мы с этим учителем беседовали до самой ночи, пока его жена не начала ворчать, что мы своими застольными разговорами не даём ей спать.

— У него была жена? — в который раз удивился Мехмед.

— Да. И сыновья. Но сыновья к тому времени уже выросли и покинули дом. Поэтому та женщина сказала, глядя на меня: «Ещё одного сыночка к нам привёл?» Помню, меня огорчили её слова. Второго отца я себе не искал. И всё же не сказал «нет», когда учитель предложил мне по воскресеньям приходить к нему в гости ради бесед, а не посещать таверны. Очень скоро мне захотелось приходить в его дом чаще. А затем оказалось, что я для своего учителя всё же не сын, а ученик, причём особенный.

Юному султану хотелось знать больше!

— А как это случилось у вас в первый раз?

Ответ прозвучал не сразу.

— Совсем обычно. К тому времени мы настолько доверяли друг другу, что не испытали никакого смущения, когда объяснились и разделили ложе. Казалось, что мы совершаем уже привычное действие. Честно говоря, гораздо больше волнений я испытал, когда только начал подозревать, с кем познакомился. Однажды мне шепнули, что я должен быть осторожен, потому что о моём учителе ходят недобрые слухи. «Он склонен к содомскому греху», — шепнул мне доброхот и удивился, потому что его слова не испугали меня, а развеселили. Я обрадовался этой новости! А дальше всё устроилось как-то само. У моего учителя было много учеников, которые приходили к нему в гости ради бесед и споров, но никто не был близок этому учителю, как я. Наша особая близость продолжалась несколько лет.