Эдвард Резерфорд - Сарум. Роман об Англии

Победа слишком дорого обошлась англичанам, а обозы с продовольствием так и не появились.

В ночь перед сражением капитан Шокли не мог уснуть. Где генерал Хау с подкреплением? Где Генри Клинтон и обозы с продовольствием? Рассвет капитан встретил в мрачном расположении духа.

В битве, впоследствии названной сражением при Саратоге, бойцы 62-го полка участия не принимали – им поручили охранять лагерь. В полдень 7 октября 1777 года генерал Бургойн повел войска в наступление.

Поначалу казалось, что победа близка: генерал Гейтс, командующий силами мятежников, придерживался оборонительной тактики. Однако его ближайший соратник Бенедикт Арнольд, отстраненный от командования, нарушил приказ держать оборону, прорвался сквозь шеренги противника и повел три полка на английский редут.

Под покровом темноты английские войска оставили лагерь и заняли холм у реки. На следующий день мятежники напали на правый фланг, и англичанам пришлось отступить к Саратоге.

Девятого октября начался ливень. Солдаты 62-го пехотного полка спешно строили баррикады. Внезапно капитан Шокли ощутил болезненный удар в плечо и, обливаясь кровью, упал наземь, сраженный метким выстрелом противника.

Пять дней спустя мятежные колонисты захватили Саратогу. Капитану Адаму Шокли, раненному в плечо, еще повезло: из пятисот сорока бойцов 62-го пехотного полка уцелела горстка людей – кто бежал в Нью-Йорк, кто попал в плен; пленников отправили в Виргинию. Ходили слухи, что полковой оркестр примкнул к мятежникам в Бостоне.

В 1782 году полк переформировали и по странной случайности назвали Уилтширским.

Поражение англичан в Саратоге стало поворотным моментом в Войне за независимость. Военные действия продолжались с переменным успехом и завершились Йорктаунской кампанией 1781 года, когда осажденный английский гарнизон под командованием лорда Чарльза Корнуоллиса сдался американским войскам, возглавляемым Джорджем Вашингтоном. Английскому правительству пришлось начать мирные переговоры с мятежниками.

Так Англия лишилась американских колоний.

Капитан Адам Шокли пробыл в плену чуть больше года. Обращались с ним сносно; он обзавелся друзьями среди колонистов и часто беседовал с ними. От отца Адам получил единственное письмо, извещавшее о смерти второй жены Джонатана.

К весне 1779 года рана в плече зажила, и капитан Шокли отправился домой, пытаясь представить, как встретит его Сарум после двадцатилетнего отсутствия.

1779 год

С запада дул влажный мартовский ветер; по бледному небу неслись серые облака; на бурых грядах холмов, кое-где покрытых зеленой порослью, там и сям виднелись межевые изгороди из серого камня.

Почтовая карета, запряженная четверкой лошадей – парой каурых и парой соловых, – катила по широкой дороге из Бристоля в Бат. На облучке сидели два кучера, оба в забавных высоких цилиндрах; три места снаружи, над багажной корзиной, занимали двое продрогших мужчин и краснолицая женщина; в теплой карете на кожаных сиденьях уютно устроились четверо пассажиров, уплативших полную цену за провоз.

Итак, почтовая карета, ставшая к тому времени удобным и надежным средством передвижения, мчалась от дорожной заставы к заставе – из Бристоля в Бат, из Бата через Уорминстер к Уилтону, из Уилтона в Сарум; иначе говоря, из средневекового порта к римской водолечебнице, затем в древнюю столицу саксов и, наконец, в новый епископский город, которому минуло уже пять веков.

Только спустя полторы тысячи лет после римского завоевания широкие проезжие тракты снова связали все главные города Англии, наконец-то сменив накатанные гужевые дороги и тропы, проторенные еще в доисторические времена. Правда, за пользование трактами приходилось платить – строительством занимались частные дорожные тресты, а плату взимали на заставах, через каждые несколько миль. Несколько таких трестов принадлежали семейству Форест.

Изменения, произошедшие в Англии, приятно поразили капитана Шокли.

– Повсюду творения рук человеческих! – удивленно восклицал он, оглядывая окрестности.

Действительно, сейчас английский пейзаж разительно отличался от американского: ни заповедных лесов, ни широких равнин, где не встретить ни следа человеческой деятельности. В Англии и пустынные гряды холмов, и зеленые долины возделывали вот уже тысячи лет, вырубали леса, расширяли пастбища, распахивали плодородные земли. Дубравы и рощи сохраняли лишь для охоты или ради древесины; на вырубках, где почву размывало дождем и сдувало ветром, возникали пустоши. В отдаленных уголках острова Британия еще сохранились древние заповедные чащи и непроходимые болота, но вдоль проезжего тракта из Бристоля в Бат ничего подобного не осталось. Адам Шокли только сейчас осознал, что Англия сотворена трудом бесчисленных поколений.

Почтовая карета прибыла в Бат к обеду, и Адам решил заночевать в городе.

Бат привел капитана Шокли в восторг.

Городок на месте римского поселения Акве-Сулис существовал вот уже тысячу триста лет и ко времени правления королевы Анны превратился в захолустное местечко, известное только своими горячими источниками. Великолепные римские термы были погребены под толстым слоем земли.

А потом в Бат приехал Ричард Нэш, прозванный на французский манер Beau, Красавчик, заядлый – и весьма удачливый – игрок и король щеголей-денди. При нем город стал образцом изящества. Улицы и площади украсили роскошные особняки в классическом георгианском стиле – с портиками, колоннами и пилястрами, – выстроенные из местного светлого камня и похожие на древнегреческие и римские храмы. В ассамблее Ричард Нэш, как мистер Гаррис в Саруме, проводил приемы, на которые собирался весь цвет светского общества; в Бат приезжали поправлять здоровье и играть в азартные игры. Город превратился в фешенебельный курорт, с питьевой галереей, королевскими банями и бассейнами с минеральной водой, сулившей исцеление от всевозможных хворей. На площадях высились обелиски, возведенные в честь монарших визитов, а Королевская лечебница минеральных вод предоставляла бесплатные лечебные процедуры для бедняков. Незадолго до смерти Бо Нэша в Бате обнаружили развалины римских терм.

Улицы полнились модниками и модницами; ливрейные лакеи чинно несли портшезы, в которых восседали элегантные дамы с замысловатыми высокими прическами и разряженные франты. Адам Шокли, в обтрепанном алом мундире, с шейным платком не первой свежести, в траченном молью парике и в стоптанных башмаках со старомодными пряжками, восхищенно разглядывал строгие классические фасады и, восторгаясь красотами архитектуры, бормотал себе под нос:

– Я будто в Рим попал…