Кэтрин Уэбб - Незаконнорожденная

– Мистер Уикс! Отец! Пожалуйста, проснитесь!

Дункан что-то пробормотал и медленно поднял голову. Его усталые глаза были налиты кровью. Увидев Рейчел, он не улыбнулся. Наоборот, его лицо стало еще печальнее.

– Как вы себя чувствуете, мистер Уикс? – спросила она, сама не зная зачем.

– Кажется, у меня сегодня отказали ноги, – прохрипел тот, и Рейчел с трудом заставила себя не отшатнуться, таким зловонным показалось его дыхание.

«Тут дело не в пьянстве, а в каком-то недуге. Его надо показать врачу», – подумала она. Терзаемая тревогой, Рейчел поняла, что он вовсе не пьян, а только ослаблен болезнью и действительно не способен подняться.

– Мне нужно кое о чем спросить вас, сэр. Ко мне попало последнее письмо Элис Беквит, посланное Джонатану Аллейну. Она сообщает ему, что вы рассказали… правду о его семье, о лорде Фоксе. А также открыли тайну, которую мать и дед хотели от него скрыть. Из письма следует, что с ее рождением связана некая… гнусность. Мистер Уикс? Вы меня слышите?

– В них обоих течет его кровь, – испуганно пробормотал Дункан.

– Вы имеете в виду то, что… Элис приходилась лорду Фоксу дочерью? И вы дали ей это понять?

– Не только это, не только. Понимаете? Я их видел. Я… нечаянно подсмотрел . – Дункан вытер ладонью дрожащие губы и непонимающе тряхнул головой. – А о каком письме вы говорите, моя дорогая? Она не могла посылать никаких писем. Я слышал, как они это обсуждали. Все письма, которые она писала, перехватывались и не доходили до адресата.

– Кто их перехватывал?

– Тот, кому она их вручала. – Дункан пожал плечами и снова тряхнул головой. – Бедная девочка. Мне так жаль. Не следовало ее расстраивать. Лучше бы она ни о чем не знала. А все грог, моя дорогая. Грог – это сущий дьявол.

– Так, значит, остальные ее письма доставлялись не Джонатану, а лорду Фоксу? В этом она сообщает… – Рейчел вынула листок из кармана. – Она сообщает, что написала уже много писем, но так и не получила ответа.

– Все переправлялись в Бокс. О том, которое попало к вам, они не знали, я в этом уверен.

– Мистер Уикс… – проговорила Рейчел, беря руки Дункана в свои и пристально глядя ему в глаза. – Прошу, не скрывайте от меня того, о чем рассказали Элис. Я хочу знать, что вы видели.

Дункан Уикс поднял пустую кружку и заглянул в нее с явным сожалением.

– Я не стал говорить об этом моему мальчику. Наверное, я хотел проявить доброту. Она была ему так нужна посреди всей этой жестокости. Понимаете, он ее любил.

– Ричард? Любил? Но кого?

– Он любил Джозефину Аллейн. Со всей огненной страстью, на которую только способна молодость.

Рейчел похолодела. Она вспомнила о том, как дрожь пробежала по телу Ричарда, когда тот представлял ее матери Джонатана, и о его неуместном глубоком поклоне. «Он все еще ее любит», – пронеслось у нее в голове.

– Но… миссис Аллейн его на двадцать лет старше! – воскликнула Рейчел.

– Ну и что? Она красивая, знатная, утонченная. Невероятная красавица. Эта женщина превратила моего сына в раба. Он был готов сделать все, о чем бы она ни попросила. Вот почему он так расстроился, когда нас уволили. После этого несколько месяцев его мучила страшная тоска. Вот я и не стал открывать ему глаза, чтобы он никогда не узнал, какова она, эта его зазноба. Ну разве я поступил неправильно?

Дункан вопросительно посмотрел на Рейчел, словно ища у нее поддержки, но та была слишком потрясена, чтобы ответить, и молча ждала продолжения рассказа. Когда его не последовало, она нервно вздохнула.

– Я… должна узнать все, мистер Уикс, – прошептала Рейчел.

Дункан Уикс попытался прочистить горло, но это вызвало приступ ужасного кашля, от которого содрогалось все его тело.

– Вы, верно, уже кое-что слышали от Аллейнов о лорде Фоксе? – спросил он, немного придя в себя.

– Только самые восторженные отзывы, но Пташка… она придерживается совершенно иного мнения.

– Кто такая Пташка?

– Служанка у них в доме, – пояснила Рейчел.

Дункан кивнул:

– Ага. Не сомневаюсь, она должна быть от него в гораздо меньшем восторге. Бедная девочка, – сказал он с трудом, медленно расставляя слова. – Все служанки в поместье Фокса знали, что ему лучше не попадаться на глаза. Все, начиная с горничной его жены, когда старая леди еще была жива, и заканчивая самой последней замарашкой, которая мыла на кухне горшки. Если к ним в дом попадала девушка, которая была молодой и хорошенькой, она знала, что ее час рано или поздно настанет. И чем красивее она была… и, кстати, моложе… тем более осмотрительно ей следовало себя вести. Но никакие меры не могли уберечь девушек от участи, которая им была суждена. Если хозяин вызывал их к себе или сам спускался в подсобные помещения, уклониться они не могли. – Дункан Уикс тяжело вздохнул, и его лицо выразило брезгливость. – Вообще-то, ему нравилось, когда они начинали артачиться. Это лишь распаляло его похоть. Некоторые смирялись. Хозяин вознаграждал их ежегодными отпусками и щедрым жалованьем. Он платил куда больше, чем другие господа в округе. Поэтому девушки взвешивали все «за» и «против», после чего некоторые соглашались терпеть насилие. Другие отказывались и уходили.

Родная сестра Дункана как-то раз попросила его замолвить дворецкому словечко и выпросить место для дочери своей кузины. Дункан отговаривал ее так долго, как мог, но сестра была женщина бойкая, острая на язык и к тому же терпеть не могла возражений. Так что в конце концов Дункану пришлось уступить и, несмотря на опасения, поговорить с управляющим. Девушку взяли помощницей буфетчицы, и в тот день, когда она приехала и Дункан ее увидел, у него сжалось сердце. Совсем крошка, не больше тринадцати, худая и смуглая, но с огромными зелеными глазами, благодаря которым казалось, будто ее лицо излучает свет. Однако их взгляд был пустым и испуганным, словно стеклянным. «Ах, почему ты не толстая, не волосатая и у тебя не пахнет кислятиной изо рта?» – подумал Дункан.

Он сказал девочке – ее звали Долорес – два, если не три, раза, чтобы та старалась не попадаться хозяину на глаза. Но лорд Фокс сам спустился посмотреть, какой подарок послала ему судьба, и улыбнулся от радости, когда увидел новую служанку.

Дункан старался везде следовать за ней по пятам. Ему почему-то казалось, что он должен защищать девочку, по крайней мере, пока она немного не подрастет. Но когда пришло время, он, конечно, ничего не смог поделать. Ее испуганные крики эхом разносились по нижним помещениям. Дункану оставалось только сидеть, слушать и пить. Он и пил. Да так сильно, что ночью, когда Долорес с окровавленными губами и синяками на шее ушла в темноту на нетвердых ногах, собираясь уехать домой, он не смог не только ее проводить, а даже подняться на ноги. Позднее он спросил у сестры, добралась ли малышка до матери, но ответом послужил только жесткий взгляд ее глаз. Во всяком случае, Долорес больше в Боксе не видели.