Кэтрин Уэбб - Незаконнорожденная

В другой раз ему удалось подслушать, что Элис Беквит содержится в Батгемптоне вместе со служанкой, выполняющей также роль экономки. До него дошло, что Фокс не чает души в этой девочке и собирается подыскать ей хорошего мужа – когда, разумеется, придет время. Примерно раза два в месяц лорд Фокс велел седлать пару лошадей и уезжал на весь день вместе с внуком. Дункан догадывался, куда они направляются. Ведь он знал о существовании Элис Беквит, и насчет нее у него были свои подозрения. Дело в том, что во всей округе ни один мужчина не плодил незаконных детей в таких количествах, как лорд Фокс. Их было великое множество, но ни одному из них не перепало и малой доли тех забот и внимания, которыми окружил девочку любящий опекун. С чего бы ему так печься о дочери друга, которого вдобавок никто никогда не видел? Друга, которого он даже никогда не называл по имени? Не вызывало сомнений, что Элис Беквит была не такой, как все. В глазах Дункана стояла сцена, увиденная в карете, а в ушах звучали слова, сказанные Фоксом, когда тот запрещал внуку рассказывать матери о своей воспитаннице. Вывод напрашивался сам собой, и Дункан ничего не мог с этим поделать. Оставалось только пить, и он пил, прекрасно понимая, что ему и по крайней мере еще одному обитателю дома в Боксе проложена прямая дорога в ад.

Поэтому, когда в один из осенних дней 1808 года юная девушка с необычным лицом и очень светлыми волосами вошла в главную дверь, а затем выбежала из нее десятью минутами позже, Дункан сразу догадался, кто она такая. Хотя полдень миновал совсем недавно, он успел выпить столько бренди, что любой другой на его месте давно бы уже не стоял на ногах. Лорда Фокса не было дома, а если бы Джозефине вздумалось куда-нибудь отправиться, она взяла бы с собой Ричарда. Дункан знал, что в ближайшее время ехать ему никуда не придется, и ковылял спотыкающейся походкой из конюшни в деревенский трактир, когда Элис Беквит вылетела из двери, спустилась, шатаясь, по ступенькам, а затем поспешила к воротам и попала прямо к нему в объятия. Ее лицо было мокрым от слез, и она трепетала, как маленькая пичужка в руке птицелова.

– Осторожнее, моя красавица, – не слишком внятно буркнул Дункан. – Из чьих ты такая будешь?

– Я… Элис Беквит, – проговорила девушка и снова разрыдалась.

– Спокойно, спокойно, девочка. Не из-за чего так расстраиваться. Элис Беквит… да, я тебя знаю. Ты воспитанница хозяина, которую держат в Батгемптоне. Та самая, не такая, как все. Но к чему грустные глаза, когда у тебя такие знатные родители? Когда ты живешь в роскоши, как принцесса? Смотри, крошка, у тебя веки совсем покраснели, – бормотал он, взяв девушку за руку и стараясь утешить. При этом он мигал по-совиному, пытаясь напрячь затуманенное спиртным зрение и ум.

– Знатные? Принцесса? Как вы можете… Что вы знаете обо мне, сэр? Что знаете о моих родителях?

– Конечно, ты искала своего важного отца и теперь расстроилась, не застав его дома? Не плачь, милая девочка. Он скоро вернется…

Сказав это, Дункан остановился и озадаченно нахмурился. На миг ему показалось странным, что какая-то девушка может искать лорда Фокса.

– Своего важного отца? – эхом отозвалась Элис, глядя на него с ужасом. – Так об этом все знают? Выходит, это секрет лишь для меня? Что за жестокая шутка? – прошептала она. Ее дыхание стало таким частым, что не хватало воздуха, и ей приходилось лепетать скороговоркой.

– Жестокая… да! И вправду. Он жестокий человек, это верно, – бормотал Дункан, не слишком понимая, о чем идет речь. Стоящая перед ним девушка дрожала и плакала. Потом она подняла к лицу тонкие руки и, казалось, о чем-то задумалась.

– Вы говорите о… моих родителях, сэр, – наконец сказала она. – Значит, вы знаете и о том, кто моя мать?

– Мать? Гм, она утонченная леди и большая красавица, разве не так? Мой сын влюблен в нее по уши, хотя ему, пожалуй, меньше лет, чем тебе. Мало кто не признает, что она дивно хороша собой.

– Так кто же она, моя мать? Вы ее знаете? – Элис умоляюще схватила его за руки. – Ее фамилия Беквит?

– Беквит? Нет, конечно. Понятия не имею, откуда это имя взялось. Может, его звучание напомнило кому-то, как ты шмыгала носом, когда была маленькой? – Дункан покачал головой, улыбнулся девушке и похлопал ее по руке. Даже расстроенная, она казалась ему очень милой. – Ну будет, будет. Вытри-ка слезы, юная мисс, – проговорил он, успев забыть, почему она плачет.

– Мне придется плакать еще очень много, сэр, – прошептала Элис. – Даже страшно подумать сколько.

– Да ладно уж, отчего так? Ты молодая, красивая, родители у тебя богатые. И хоть они тебя стыдятся и никому не показывают, смотри, какая хорошенькая ты выросла! Твоей вины в этом нет, мисс. Конечно же нет.

– Меня стыдятся, сэр? Вам это известно? Я стала позором для моей матери и поэтому она не хочет меня знать?

– Ну разумеется, как же иначе? Ведь среди всех женщин мира не найдешь ни одной, которая добровольно легла бы в постель с собственным отцом, и я готов утверждать, что миссис Аллейн вовсе не исключение. Ведь я видел их, мисс… Ах, лучше бы я тогда сразу ослеп и ничего не узнал! Но я видел, как он занимался этим богопротивным делом, и я видел, что она испытывала к нему отвращение.

Дункан покачал головой, но от этого движения земля у него под ногами накренилась, к горлу подступила тошнота, и он замолчал.

Девушка притихла.

– Я… я не понимаю, – прошептала она сдавленным голосом, и по тому, как она это сказала, можно было догадаться, что она все-таки начала понимать, в чем дело.

У Дункана появилось смутное и тревожное чувство, что он сказал слишком много.

– Молчи и никому не рассказывай! – с тревогой сказал он. – Будь хорошей девочкой. Это очень большой секрет. Даже для остальных слуг, которые в других случаях обычно в курсе того, что происходит в доме. Об этом прознал один я. – Он хотел приставить палец к носу [93], но промахнулся, попытался улыбнуться и не смог. – Держись, моя девочка. Ты еще только расцветаешь, но твое время придет. Ты станешь писаной красавицей, и тогда кто догадается, что столь славная девушка родилась от такого гнусного союза? У тебя ее синие глаза, а кроме того, хоть у нее волосы темные и блестящие, мне доводилось слышать, что многие мужчины предпочитают светлые головки, как у тебя. Так что не плачь, дорогая, не плачь.

Он великодушно взмахнул рукой, но от резкого движения потерял равновесие и пошатнулся. Элис Беквит смотрела прямо перед собой, в ее глазах читалось презрение к самой себе, лицо выражало совершеннейший ужас. Дункан не мог понять ее горя, но почему-то чувствовал, что стал его причиной.

– Может, я могу чем-то помочь, юная леди? – спросил он неуверенно.

– Нет, сэр, вы и так мне достаточно помогли, – ответила она тихим глухим голосом.