Кэтрин Уэбб - Незаконнорожденная

– Мистер Аллейн! Как вы здесь оказались? Разве вы не на войне? И где Элис? Вы были с ней? – спросила она в отчаянии.

Джонатан посмотрел на нее и, кажется, не узнал. Его глаза блестели лихорадочным, диким огнем. Руки, что схватили ее за плечи, тряслись, но обладали нечеловеческой силой.

– Где она? Письмо, которое она написала… Этого не может быть. Я отказываюсь верить! Где она? – Голос его перешел из шепота в крик, с губ летели брызги слюны. Твердые пальцы еще глубже впились в ее тело.

– Мы не знаем, где она! А вам это известно? Вы ее видели? Что случилось? – пролепетала Пташка, давясь рыданиями, которые пришли нежданно и сдавили горло. – Вы нездоровы, мистер Аллейн… Пожалуйста…

Но Джонатан оттолкнул ее в сторону и продолжил поиски. Его жуткий запах повсюду следовал за ним, пока не заполнил все уголки дома. Когда наконец он вернулся на кухню, Пташка встала рядом с Бриджит плечом к плечу, напуганная и сбитая с толку.

– Я обязан ее найти. Мне нужно сказать ей… – пробормотал гость. Его язык заплетался и отказывался повиноваться. Звуки, которые издавал Джонатан, стали странными и бессвязными.

– У него лихорадка, – тихо произнесла Бриджит. – Мы не можем позволить ему уйти в таком состоянии.

При этих словах Джонатан резко повернул голову и свирепо взглянул на них.

– Кто вы? Куда подевалась Элис? Что вы с ней сделали? – взревел он.

Похоже, эти слова отняли у него последние силы. Джонатан взялся за рукоять сабли и попытался вытащить ее из ножен, но ему это не удалось, и он опустился на колени.

– Вы не можете меня здесь задержать, – прошептал он и потерял сознание.

Через несколько недель страх, что с Элис что-то случилось, перерос во всепоглощающее горе, в муку, порожденную неведением о том, что произошло. И тогда Пташке довелось увидеть Джонатана еще раз. Им с Бриджит велели покинуть фермерский дом в Батгемптоне, и Пташка стала служанкой у лорда Фокса. Ей хотелось быть ближе к Джонатану, поскольку тот стал последней ниточкой, связывающей ее с Элис. Она стремилась быть рядом с ним, потому что он мог организовать ее поиски. Пташка верила, что он встанет на защиту пропавшей и пресечет сплетни, которые о ней начали распространять, сделает хоть что-нибудь . А если бы Элис вернулась и обнаружила, что дом в Батгемптоне сдан внаем чужим людям, она сразу приехала бы в Бокс, – в этом Пташка не сомневалась. Она появилась бы здесь, чтобы найти Джонатана и лорда Фокса. Приехала бы к своей названой сестре. В течение долгого времени Джонатан лежал без сознания. Доктора то входили в его комнату, то выходили из нее. А потом еще много дней он никого не хотел видеть. Пташке пришлось ждать, не находя себе места от нетерпения. Когда она наконец проникла в его комнату, то увидела, что он сильно переменился. Жуткого запаха не было и в помине, его чисто вымыли и перевязали раны. Он мог ходить – она это видела. И все-таки Джонатан не вставал. Не ездил верхом. Не делал ничего.

Когда Пташка вошла в комнату, он, кажется, не счел ее появление неуместным. Если он и был удивлен тем, что она переместилась из его тайной жизни в Батгемптоне в повседневную жизнь в Боксе, то никак этого не проявил.

– Мистер Аллейн, почему вы ее не ищете? – прошептала Пташка.

С тех пор как пропала Элис, Пташка стала неуверенной в себе, потеряла свою смелость. Она уже не доверяла всему, что ее окружало. Не вызывало сомнений только одно: то, что Элис не могла покинуть ее по своей воле. И она ощущала страшное одиночество.

– В этом нет смысла, – ответил Джонатан хриплым голосом, не глядя на нее. На миг его губы пришли в движение, словно он хотел еще что-то сказать, но потом передумал. Джонатан нахмурился, его опухшие глаза погасли. – Она от меня ушла, – наконец произнес он.

– Как вы могли поверить в то, что о ней говорят? Как вы могли поверить, что у нее есть любовник и она с ним сбежала? Как вы могли!

– А почему бы и нет? – процедил он и покачал головой. – Она же написала мне письмо. Ах, если бы вспомнить! И дед, и мать – все говорят одно и то же. Да и Бриджит подтвердила…

– Что? Что вспомнить? И что подтвердила Бриджит?

Пташка почувствовала себя слабой и раздавленной. Сердце бешено заколотилось, и ей стало казаться, что оно вот-вот разлетится на куски. Она отказывалась верить в происходящее. Голова нестерпимо болела от потрясения и отчаяния.

– Она уехала с другим. Ее больше нет.

– Она никогда бы так не поступила! Вы это знаете. Мистер Аллейн, она вас любит! Она хочет стать вашей женой и никогда не желала ничего другого! И она стала моей названой сестрой… она бы нас никогда не бросила! Почему вы ее не ищете? Как вы можете им верить? Вы ведь знаете, что это неправда! Вы это знаете! – Она схватила его за руку, чтобы заставить поверить ее словам. – Ее кто-то похитил! Или она лежит где-нибудь раненая! Сделайте что-нибудь!

– Что, по-твоему, я должен сделать, Пташка? – проговорил Джонатан, выдергивая руку из ее цепких пальцев. При этом два ее ногтя сломались, но она ничего не почувствовала. – Ты что, считаешь деда лжецом? И мою мать? Ты сомневаешься в том, что видела Бриджит? Ты не веришь в письмо, которое мне послала Элис? Ты не веришь всем этим доказательствам того, что она сбежала?

Лицо его отражало недоумение. И по нему текли слезы.

– Да, я им не верю. И не понимаю, почему им верите вы.

– Я не идиот, моя девочка. Она любила меня не больше, чем чувствовала себя твоей сестрой. И то и другое оказалось ложью, обыкновенной выдумкой , – сказал он, и Пташка отпрянула, точно ужаленная.

– Что за письмо она вам написала? Где оно? Дайте прочесть, – потребовала она.

– Я… – Он помедлил, морща лоб. – Я его потерял.

– Потеряли? А о чем в нем говорилось?

– Я… не могу вспомнить. Я… был не в себе…

– Но теперь вы пришли в себя, сэр. Прошу вас. Вы должны что-нибудь сделать. Вы просто обязаны попытаться ее найти. С ней могло случиться все, что угодно. Ее могли похитить цыгане… Или ее где-то оставили раненой разбойники… Вы должны начать поиски, мистер Аллейн! Вы не должны верить в то, что о ней говорят!

– Хватит! Не желаю ничего слышать. Ее больше нет! Слышишь? Она сбежала!

– Нет! Это неправда. Она не могла, – простонала Пташка, ничего не видя от слез.

– Могла. Ведь ее нет. – Джонатан посмотрел прямо ей глаза с такой убежденностью и таким отчаянием, что в этот момент Пташка вдруг почувствовала, как внутри у нее шевельнулось страшное подозрение.

Прошло несколько месяцев, и Джонатан вернулся на войну в Испанию. Между ними больше не было сказано ни слова, и подозрения Пташки продолжали расти на благодатной почве ее горя, поднимаясь, точно буйные сорняки на заброшенном пустыре. Пташка не могла поверить в то, что ее названая сестра уехала вот так, в одночасье, даже не простившись. Не прислав прощальную записку и не объяснив, почему ей пришлось действовать втайне от всех. Но никаких новых вестей не поступало, в доме у лорда Фокса вообще перестали упоминать об Элис Беквит, и только одна Пташка никак не могла понять, почему Джонатан, который любил Элис, поверил всему, что о ней наговорили. Она не верила , что он поверил в это. Поэтому, когда она вспоминала его опустошенный взгляд и холодный, горький тон, которым он сказал «ведь ее нет», Пташке начинало казаться, будто он знает больше того, что говорит. Наверняка знает, но молчит.