Коллектив авторов - Гордость и предубеждения женщин Викторианской эпохи

Газеты

В конце XIX века газеты в Британии, как и во всем мире, благодаря индустриальной революции, обрели поистине массовую аудиторию. Газеты теперь были доступны не только аристократии и нуворишам, но и среднему классу, а также рабочим. Введенный в 1870 году закон о всеобщем начальном образовании обеспечил газетам постоянный приток новых любопытных, жадных как до знаний, так и до развлечений и сенсаций, читателей. Профсоюзы и партия социалистов прививали рабочим интерес к политике. Политики, в свою очередь, были заинтересованы в том, чтобы агитировать новых избирателей на страницах газет, а бизнесмены старались помещать в газетах свою рекламу. Доходы от рекламы, значительно превышающие доходы от продажи тиража, обогатили издателей, сделав их настоящими газетными магнатами, владельцами крупных состояний. Наиболее преуспевающие газеты превратились в гигантские комплексы с миллионными расходами и многочисленными штатами сотрудников, получающие информацию от большого числа корреспондентов как внутри страны, так и за рубежом. В течение длительного времени лондонская «The Times» самостоятельно обеспечивала себя всем необходимым оборудованием, типографскими шрифтами и материалами, покупая только газетную бумагу.

Благодаря техническим новшествам подготовить номер стало возможно гораздо быстрее, чем в XIX веке, при этом увеличивался объем газет – если раньше он составлял около четырех полос, то в начале ХХ века обычный объем английской газеты составлял 24 полосы. Азартные американцы и тут обогнали англичан – их ежедневные газеты достигали объема в 100 полос. Существенно увеличились также и тиражи. Количество газет в Англии возросло с 14 в 1846 году до 247 в начале ХХ века.

Появившаяся в Англии в 1850-х годах технология изготовления полутоновых фотографических клише нашла применение в 1897 году, при изготовлении газетных иллюстраций, для которых раньше требовались сделанные вручную гравюры. Отныне газеты украшали фотографиями, которые вызывали большой интерес публики и стимулировали издателей выпускать различные иллюстрированные приложения. После 1910 года журналы стали цветными.

Превратившись в массовые издания, газеты стали менее чопорными и все чаще грешили кричащими заголовками, перевиранием фактов и нарушением журналистской этики. Появилась так называемая «желтая» пресса. Но «The Times» упрямо придерживалась стандартов высокого качества, оставаясь солидной и уважаемой газетой для солидных и уважаемых людей.

Газеты стали делить свою аудиторию. Например, в 1888 году была создана газета «Financial Times», обращавшаяся прежде всего к финансовым кругам, биржевикам и промышленникам. В Англии, в отличие от США, пресса стремилась работать не только с репортерами, но и с публицистами – достаточно вспомнить Диккенса и Вирджинию Вульф, которые, разумеется, были отнюдь не единственными писателями, высказывавшими свое мнение на страницах английских газет.

Большим успехом пользовался новый прием массовой прессы, пришедший из Америки, – интервью, включавшее в себя прямую речь участников события или политиков. Им не гнушались и респектабельные газеты.

Неуклонно усложнялась структура редакций газет. Она включала в себя уже не только репортеров и очеркистов, но и отдел телеграфных новостей, принимающий известия со всего мира, сотрудничающий с другими газетами, и литсотрудников-стилистов, которые, читая все статьи, исправляли в них речевые ошибки и приводили к единому стилю, а также группы оформителей, занимавшихся иллюстрированными воскресными изданиями.

Газеты создавали систематизированные архивы и отделы документации, способные не только собирать, но и проверять информацию по перекрестным ссылкам. Разумеется, были у газет свои машинописные бюро и телефонные службы. Журналисты все больше специализировались по отдельным темам и жанрам, появились профессиональные криминальные и судебные репортеры, спортивные журналисты.

Шарлотта осталась в пасторском доме вместе со слепнущим отцом. Она продолжала писать. «Шерли» вышла в 1849 году, в 1853 выходит «Городок» – вдохновленная брюссельскими воспоминаниями история бедной девушки, которая благодаря труду и упорству превратилась в хозяйку пансиона, и ее любви к язвительному, желчному человеку, который оказался ее верным наставником, спутником и помощником.

Она начинает новый роман – «Эмма», где действие происходит снова в пансионе для девочек, называемом «Фуксия». Некий мужчина привозит туда свою дочь по имени Матильда и представляется мистером Фицгиббоном, владельцем поместья «Мэй-парк». Хозяйка пансиона очень рада появлению новой состоятельной ученицы. Матильда становится ее любимицей, пользуется привилегиями. Когда приходит время забирать детей на каникулы, выясняется, что никакого Мэй-парка не существует, а Матильда – подкидыш непонятного происхождения. Ярким характером обладает еще одна ученица пансиона, Диана, которая, в отличие от остальных «искательниц справедливости» в романах Шарлотты Бронте, не боится высказать свое мнение вслух. К сожалению, Шарлотта успела написать только две главы, в которых едва наметила свой замысел. Книгу закончили уже в XX веке, причем сразу две писательницы – Констанс Сейвери и Клер Бойлен – создали свои версии разгадки тайны Матильды.

Шарлотта много путешествует. Теперь, когда доходы ее выросли, расходы семьи существенно уменьшились и каждый рад оказать гостеприимство восходящей литературной звезде, это легко. Она снова едет в Лондон, где знакомится с Теккереем. Позже он напишет: «Помню трепетное, хрупкое создание, маленькую ладонь, большие честные глаза… Хоть лондонская жизнь была ей внове, она вошла в нее, ничуть не поступившись своим независимым, неукротимым духом, она творила суд над современниками, с особой чуткостью улавливая в них заносчивость и фальшь. Слова и действия ее любимцев, не отвечавшие придуманному идеалу, будили в ней негодование. Я часто находил, что она опрометчива в своих суждениях о лондонцах; впрочем, и город, надо полагать, не любит, чтобы его судили. Мне виделась в ней крохотная, суровая Жанна д’Арк, идущая на нас походом, чтоб укорить за легкость жизни, легкость нравов. Она мне показалась очень чистым, возвышенным и благородным человеком. В ее душе всегда жило великое, святое уважение к правде и справедливости. Такой она предстала передо мной в наших недолгих беседах».

А Шарлотта меж тем отправляется в Шотландию, посещает Эдинбург и поместье Вальтера Скотта в Эбботсфорде. Скотт уже умер, но она всегда с любовью вспоминает его романы. Шотландия очень нравится ей, она сравнивает в письмах Лондон с прозой, а Эдинбург – с поэзией.