Елизавета Дворецкая - Ольга, княгиня русской дружины

Эльга привыкла всегда иметь рядом Уту – хранительницу их общих тайн, верную подругу и помощницу. А теперь та уехала со всей семьей и с мужем, лишив ее утешения и поддержки. Брат Асмунд покинул их еще в прошлом году – вместе со Святшей. Эльга осталась в Киеве одна – ни мужа, ни брата, ни сестры, ни свояка. Конечно, при ней имелась и Олегова родня, и бояре, но никому больше она не доверяла так, как самым близким людям.

Хоть бы Ингвар поскорее вернулся! Ей казалось сейчас, что даже в ту первую киевскую зиму, когда она ждала жениха, еще не зная своей судьбы в лицо, ее нетерпение было меньше. Почему Ута и Мистина целый месяц не возвращаются? Что там случилось? Наверняка сбылись их общие опасения и у древлян неладно. Ни для кого не новость, как страстно те желают избавиться от зависимости. А для нынешних поколений сынов Деревляни зависимость от руси целиком воплотилась в Свенгельде – который и покорил их, и все эти года брал завоеванную дань. И вот он умер. Не надо глядеть в воду, чтобы понять, какую бурю эта смерть поднимет в древлянских сердцах, какие надежды породит!

Киевским воеводой без Мистины стал Честонег, но ему Эльга не доверяла в той же мере. Казалось бы, скучать некогда: ей хватало дел на весь день. Нужно было присматривать за хозяйством и челядью, порой устраивать «малые пиры» в гриднице для бояр и приезжающих торговых гостей, где те подносили ей дары и рассказывали новости иных земель. У многих Ингваровых гридей были семьи, и теперь их жены с любой бедой шли к княгине. Вот, например: две бабы повздорили, и одна избила другую живым гусем, который от побоев скончался. Гусь был ее собственный, и теперь она желала, чтобы избитая возместила ей убыток от гибели домашней птицы! Боги, где Ингвар таких дур набрал!

Но случалось Эльге разбирать и настоящие тяжбы, для чего она всякий четверг бывала в святилище на Киевой горе. Вокруг нее сидели старцы людские и мудрая чадь – знатоки обычаев, но Эльга и сама уже за много лет набралась знаний и опыта, так что в советах нуждалась не слишком и обращалась за ними порой лишь из уважения.

Иногда она подозревала, что торговые гости являлись с какой-нибудь пустяковой тяжбой, лишь бы убедиться своими глазами: да, слухи не лгут, в Киеве княгиня сама творит суд в отсутствие мужа. Подобно моравской княгине Либуше, дочери Крока, которая еще до замужества народом своим была избрана вождем и судьей.

Эльга надеялась, что не уступит знаменитым предшественницам. А устроила это ее родня – отцовская и материнская.

После переворота, когда Олег Моровлянин был вынужден сойти с киевского стола, новому князю Ингвару пришлось заново заключать докончания со всеми окрестными державами – ведь у него их не было. Не обошлось без трудностей, но отдельный разговор ему предстоял с плесковскими родичами жены.

Ради такого случая из Плескова приехал княжич Белояр Воиславич – наследник отцовского стола и двоюродный брат Эльги. С ним был воевода Торлейв – дядя Эльги и отец Уты и Асмунда, Гремислав Доброзорович – дядя Уты по матери – и также другие плесковские мужи нарочитые. Взволновались они не случайно. Для них произошло нечто более важное, чем просто смена киевского князя.

Еще два-три поколения назад в Плескове и не знал никто, что это за Киев и где он. С тех пор все изменилось, и затерянный где-то в среднем течении Днепра один из десятка полянских городков стал воротами к богатствам и славе меж племен и языков, перекрестком путей во все стороны белого света, волшебным горном, где воск и меха переплавлялись в шелка, серебро, мечи и узорочья. Воинские дружины и торговые гости шли через него потоком, принося ромейские одежды и золоченые кубки в самые глухие лесные веси. И сотворил это чудо Одд Хельги, иначе Олег Вещий – родной старший брат воевод Торлейва и покойного Вальгарда.

Благодаря тому что дочь Вальгарда, Эльга, приходилась Вещему родной племянницей и во многом на него походила, киевляне приняли ее мужа новым князем. Но для плесковской родни Вещего это означало, что власть над Русской землей уходит из рук их рода к потомкам Ульва Волховецкого. А этого они никак не могли стерпеть и потому снарядили посольство из самых уважаемых и влиятельных людей.

– Мой брат Хельги создал Русскую землю, – говорил Торлейв, сын Асмунда, Ингвару и его дружине. – И он передал ее по наследству своим потомкам, своему внуку. Мы, родичи Хельги, и с нами плесковские князья согласились на союз с тобой, надеясь скрепить родством и дружбой Плесков, Волховец и Киев. А ты, этим родством пользуясь, доверие наше обманул и дружбу нарушил.

– Не вижу, чем я дружбу нарушил, – мрачно отвечал Ингвар: как человек честный, он был не в силах отрицать, что разинул рот на чужой каравай. – Моя жена – Вещему племянница. Мы – единый род русский.

– Мы скрепим докончание с тобой на таких условиях, – непреклонно заявил Бельша. – Сестра моя Эльга всегда будет твоей старшей женой и единственной княгиней. Если ты вздумаешь взять другую на ее место, мы тебе больше не родня, не друзья и не союзники.

– Я согласен, – без раздумий ответил Ингвар, который через два года после свадьбы и не думал о других женах.

– Второе: сын ваш Святослав ныне же будет объявлен твоим соправителем.

– Это как у греков, что ли?

– Пусть как у греков. Потом, авось дадут Рожаницы, будут у вас еще сыновья. И никто из детей от других жен не будет наследовать тебе в обход кого-либо из сыновей Эльги. Так мы род Вещего прочно утвердим в той державе, что трудами и мечом его создана.

Для нового закрепления союза здесь же договорились отдать Бериславу, младшую родную сестру Эльги, за Тородда, младшего брата Ингвара. На все это Ингвар и его приближенные – Свенгельд, Мистина, Ивор и другие – согласились, договор заключили и по закону русскому скрепили клятвой на оружии. От такого уговора Ингвар ничего не терял, зато Плесков обретал уверенность, что власть в Киеве не уйдет из рук людей, связанных родством и с Вещим, и с князьями рода Судиправичей. Бельша заботился о собственном будущем: ему предстояло стать князем плесковских кривичей, и он хотел, чтобы в Киеве со временем сел его племянник Святослав, а не кто-то из родни старика Ульва волховецкого. У Ингвара хватало своих братьев… И оставь плесковские сваты Ингвара единственным владыкой Русской земли, с передачей наследства его сыну от другой жены все завоеванное Вещим ушло бы в чужой род.

Таким образом, в Киеве впервые на памяти людской стал княжить не один человек, а вся семья сразу: муж, жена и сын. Поэтому каждый из них – Ингвар, Эльга и Святослав – отправил по собственному послу в Греческую землю при заключении договора, наряду с прочими самовластными правителями союзных земель. Во время отъездов Ингвара из Киева правителем считался Святша, но за малолетством его дела переходили к Эльге. И, должно быть, сам пятисотлетний дуб Перунов едва не заговорил от изумления, когда впервые увидел, как на скамью судьи под ним садится цветущая женщина восемнадцати лет от роду, держа возле себя двухлетнего мальчика.