Владимир Шеменев - «Варяг» не сдается

– Да, да, пойдемте. – Слизнев развернулся и, не оборачиваясь, направился к выходу.

Он шел и думал, как жить дальше. Ему казалось, что стоит встретить Катю – и между ними исчезнут все разногласия. Он встанет перед ней на колени и попросит прощения. Она простит его, и они начнут новую жизнь, как с чистого листа. Без обид и без любовников. Слизнев вспомнил, что дома его ждет Зина. И мысленно добавил: и без любовниц. Он готов был расстаться с Зинаидой, но при одном условии – Катя должна заменить Зину во всем: в послушании, верности, податливости и в слепой вере в его непогрешимость. А потом они сядут на пароход и уедут в Америку. Плевать на Курино, Авелана, плевать на Безобразова и на всю свору, которая окружает его со всех сторон. У всех на уме одно и то же: как и где побольше урвать. Мысли о милом доме на берегу океана, утопающем в цветах, успокоили его, и он улыбнулся, вспоминая Филадельфию.

Там находились верфи завода Крампа, на которых строился «Варяг». Слизнев был членом комиссии по приемке крейсера и в свое время закрыл глаза на множественные недоделки. В благодарность за это Крамп, которого Арсений Павлович спас от многомиллионных штрафов, подарил ему небольшой двухэтажный домик в пригороде.

Из забытья Слизнева вывел Курино, который легонько тронул его за плечо.

– Господин Слизнев, с вами все хорошо?

– Да.

– Вам нужен отдых. Поезжайте в Порт-Артур и возьмите с собой свою пассию. Две недели в купе с приятной во всех отношениях попутчицей снимут напряжение. Все ваши расходы я возьму на себя.

Слизнев кивнул. Он уже принял решение. Ехать в Америку через Европу было глупо и дорого, к тому же ему нужно было увидеть свою жену.

Они вышли из парка и остановились возле театральной тумбы. У ворот сидел семинарист, собирая деньги на храм. Перед ним стояла берестяная коробка, обклеенная рождественскими открытками. Семинарист все время балагурил, зазывая прохожих жертвовать по копейке на благое дело.

Прежде чем попрощаться, Курино посмотрел на Слизнева. Нет, тот не любил свою жену, он любил только самого себя, и жена нужна была ему всего на пять минут – удовлетворить свою похоть и выбросить как тряпку. Только сейчас, глядя в его бегающие глаза, Курино понял, что Слизнев хочет найти жену ради мести. И мстить он будет тому самому унтер-офицеру с крейсера «Варяг».

– Прощайте, господин Слизнев. Два билета до Порт-Артура и сумму на ресторан я пришлю вам курьером.

– Прибавьте туда расходы на гостиницу.

– Непременно. – Курино склонил голову.

Егор помог барину забраться в сани и, гикнув, погнал лошадей к дому. Курино проводил советника взглядом, повернулся и посмотрел на семинариста, сидящего возле ворот. Полчаса назад этот малый с курсистками катался с горы на санках недалеко от беседки, в которой Курино стоял со Слизневым.

Японский посланник улыбнулся и пошел в сторону Литейного проспекта.

Слизнев не смотрел на обнаженную Зинаиду, вальяжно развалившуюся на мягком диване их персонального купе. Мысль, что он сделал что-то не так и это перевернуло всю его жизнь, не оставляла Арсения ни на минуту. Он смотрел в окно и думал о Кате. Он не должен был ее бить, он должен был вызвать Муромцева на дуэль – застрелить офицера или офицер застрелил бы его. В любом случае он был бы в выигрыше: в первом – как победитель, а во втором – как мученик.

За две недели беспробудного пьянства в компании собственной горничной и неизвестных ему попутчиков, едущих в Маньчжурию, он ни разу не вспомнил про жену. Но чем ближе он подъезжал к Порт-Артуру, тем сильней сжималось сердце, и он все чаще и чаще смотрел в окно, желая заглушить наплывающую боль.

Двадцать пятого января поезд с надписью «Южно-Маньчжурская железная дорога» подошел к перрону порт-артурского вокзала: лязгнул буферами, выпуская облако пара, и замер. Тут же захлопали двери, затопали носильщики, и от поезда к сараям с мешками и коробками забегали китайцы. Казаки столпились возле соседнего вагона, встречая прибывшего из Благовещенска генерала. Сотрудники почтового ведомства стали выгружать почту и укладывать в тарантас. В стороне стояли несколько морских офицеров, тихо переговариваясь между собой. Истомин вышел из полутемного здания вокзала и, заведя руки за спину, не спеша пошел вдоль вагонов.

Из вагона класса люкс вышел Слизнев и подал руку Зинаиде, помогая ей спуститься. За три месяца, что прошли после суда, Арсений Павлович осунулся и постарел. Следом за Слизневым и его любовницей из вагона вышли стюарды, вынося многочисленный багаж. В основном это были картонные чемоданы, обитые желтой кожей.

«А вот и наш друг», – подумал Истомин и ухмыльнулся. Его ухмылку перехватила Зинаида и перевесила сумочку с одной руки на другую. Это был знак, что им надо встретиться. Штабс-капитан раскланялся с барышней, отдал честь Слизневу и пошел, не останавливаясь.

Слизнев смотрел ему вслед и никак не мог вспомнить, где видел этого офицера.

Катя Слизнева приехала в Порт-Артур в конце декабря. На вокзале спросила, где недорого можно снять комнату, наняла извозчика и поехала в Старый город. Точнее, в китайский квартал, который за пять лет превратился в смешанное русско-китайское поселение с официальным названием «Новый китайский город». Этот район находился к северо-востоку от Старого города и представлял собой клубок из узких занавоженных переулков, по которым с трудом проезжала телега. Глиняные домики лепились друг к другу, соединяясь черепичными и соломенными крышами.

Катя сняла комнату у отставного матроса, которого все в округе уважительно звали Иваном Ивановичем. После службы он вышел в отставку и устроился слесарем в ремонтные мастерские. Прожив год в казарме, сошелся с китаянкой и переехал к ней в китайский квартал. Завел хозяйство, детей и, как говорится, пустил корни. Врос мужик в маньчжурскую землю и потихоньку стал забывать Россию. Ловко лопотал по-китайски, курил, как паровоз, причем на пару с женой: сядут в комнате и смолят в ожидании, когда вскипит самовар.

Первым делом надо было решить, что Катя будет делать. Иметь на руках диплом врача было престижно и обеспечивало хорошим доходом, но отсутствие практики говорило о том, что с устройством на работу будут проблемы. Екатерина Андреевна пошла по стопам отца, но в какой-то момент свернула с протоптанной дорожки, вышла замуж и забросила лекарское дело.

На удивление, проблем не было.

Порт-Артур испытывал нехватку врачей и фельдшеров. В городскую больницу и в госпиталь присылали в основном сестер милосердия. Квалифицированные флотские и армейские доктора старались остаться при частях и экипажах – там больше платили и шла выслуга.