Андрей Расторгуев - Атака мертвецов

По завершении уборки Николай вернулся к линии, где стоял давешний офицер. Его люди тоже закончили работу. Было видно, как уносят последнего покойника. Немец достал флягу. Подавая Буторову, сказал: «Битте. Гут кон’як». Тот нюхнул, с удивлением уловив запах действительно хорошего коньяка. Отпил пару глотков, чувствуя приятное тепло на пути к желудку. Крякнул от удовольствия. Самое то после ужасающего трупного амбре, как назвал его Кирпичников. Кажется, у Николая тоже найдется чем отплатить за столь изысканное угощение. Порывшись в карманах шинели, достал плитку шоколада и предложил немцу.

Ну вот, выпили, закусили, пора и честь знать. Еще раз козырнув, они пожали друг другу руки, после чего разошлись, и каждый спрыгнул в свой окоп. Спустя буквально секунду с той и другой стороны вновь застрочили пулеметы, возвещая о том, что недолгое перемирие кончилось.

Не теряя времени, Буторов поспешил с докладом к начальнику дивизии. На душе было удивительно радостно. И вовсе не от выпитого коньяка…

Студенты-медики, несмотря на въедливый, не выветривающийся запах тлена, преследовавший их всю обратную дорогу, были весьма довольны собой. Особенно радовался Негго, этот эстонский юноша, полный оптимизма и личной отваги.

Он проявил себя еще на подступах к Мазурским озерам и после, когда сибиряки заняли Арис, а русские окопы стали проходить по пригороду. Сам город пустовал. Все, кто мог, покинули его в спешке, но кое-где попадались открытые магазины и даже ресторанчики.

Работы в то время у отряда практически не было. Раненых 57-й дивизии сразу размещали по домам в предместьях Ариса. С этим легко справлялись полковые санитары и врачи. Они успели наладить эвакуацию раненых в городские госпитали.

В отряде царила жуткая скука. В придачу ко всему испортилась погода. Дни стояли на редкость унылые, с извечно хмурым небом и часто моросящим дождем. Одно слово – осень.

Персонал располагался в домике на окраине города. Здесь же держали всех лошадей, санитарные двуколки и транспортные повозки. Большая пустошь у дома вместе с этой частью Ариса находились под постоянным обстрелом. Все развлечения сводились к созерцанию разрывов немецких шрапнелей и падения, чаще в пустоши, снарядов среднего калибра, поднимавших столбы земли, черного дыма и камней. Люди прекрасно понимали, что любой следующий снаряд вполне может угодить прямиком в них. Это не на шутку взвинчивало нервы, держа в постоянном напряжении. Никому не хотелось получить вдруг такой малоприятный сюрприз. Буторов прекрасно понимал, что подчиненных нужно чем-то срочным образом отвлечь. Но в его распоряжении не было более действенных методов, чем работа…

Неподалеку, в районе одной деревеньки, что верстах в семи дальше по прифронтовому шоссе, работал при корпусе другой отряд Красного Креста. Его начальник, Тарасов, был знаком Буторову еще со времен учебы в Александровском лицее. Дошел слух, что на том участке немцы особенно активны и что Тарасовский отряд едва справляется с работой. Решили ехать к нему.

Двинулись под вечер со всеми двуколками, взяв направление на видневшееся вдали зарево, как раз где-то в том районе. Чем ближе подходили, тем яснее становилось, что горит сама деревня. В соседней деревушке из нескольких лачуг, освещенной багрово-красными отблесками недалекого пожара, нашли Тарасова. Осунувшийся, с припухлыми веками и темной синевой под глазами, он был несказанно рад нежданно-негаданно пришедшей подмоге, тут же решив использовать дополнительные двуколки для эвакуации раненых в Арис.

– Село широко разбросано, главным образом в длину, – говорил он Буторову, показывая на горящие дома. – Наши позиции приблизительно посередине. Там все так перемешано! Домики то и дело переходят из рук в руки. Сам черт не разберет, где наши, а где немцы…

Когда начали грузить раненых, появился запропастившийся куда-то, взволнованный Негго, запальчиво требуя отменить погрузку.

– Почему отменить? В чем дело? – недовольно нахмурился Буторов.

– Здесь уже безопасно, – задыхаясь, тараторил студент. – Отсюда всегда успеем людей вывезти, а в деревне той все дома ранеными забиты, и ехать никто не решается.

– Да вы же знаете, что там все поперепутывалось. Выбраться практически нет шансов. Да и въехать незамеченными вряд ли получится.

– Туда можно проехать, – продолжал горячо доказывать Негго. – Только что из деревни пришел полковой санитар. Он берется нас провести. Там раненых полно. Солдат и офицеров! Кто их заберет, Николай Владимирович? Говорю вам, проехать можно, только ночью.

В голосе студента звучала мольба, и глаза блеснули в полумраке. Просяще или азартно? Пойди пойми его…

– В деревне от пожара светло как днем, – попробовал спорить Николай.

– Полковой санитар говорит, что немцы устают за день. Ночью они спят и атаковать не будут. Этим нужно воспользоваться. Если мы туда не поедем, никто не поедет. Что же теперь, бросить раненых на произвол судьбы?

Ну, студент… Что ты будешь с ним делать!

– Зовите вашего санитара, – сердито бросил Буторов, уже понимая, какое примет решение.

Санитар, усталый пожилой мужичок, на расспросы отвечал толково, полностью подтвердив слова Негго.

– Именно что ночью, – говорил уверенно, – можно забрать хотя бы часть раненых. Я хорошо знаю расположение деревни. Могу подсобить проводником.

Этот говорливый санитар, кажется, еще не до конца выбился из сил, несмотря на утомленный вид. Во всяком случае, на Буторова он произвел хорошее впечатление, и Николай приказал-таки остановить погрузку. Забрав двадцать свободных двуколок, они двинулись в сторону пожара.

Дальняя часть деревни полыхала особенно ярко. Весь путь освещался багрово-красным пламенем, делая отряд прекрасно видимой мишенью. Оттого и дистанции между двуколками держали большие, а с приближением к селу взяли лошадей под уздцы. В ночной тишине, которую нет-нет да и нарушит раздавшийся вдруг хлесткий одиночный выстрел или короткая пулеметная дробь, отчетливо слышалось негромкое, сонное потрескивание горящего дерева.

У первых же домиков поспешили нырнуть в их спасительную тень. Дальше тянулась длинная вереница домов, отчетливо видимых на фоне временами сильно бушующего пожара. Николай долго всматривался туда, пытаясь что-то уловить. Но чувствовал только близость врага и полное запустение вокруг. Это тревожило, пугая ничуть не меньше, чем вид наступающих цепей германской пехоты…

Разговаривая вполголоса, решили продвинуть двуколки как можно дальше и лишь затем начать эвакуацию. Едва дождались, когда замолкнет очередной перестук пулеметов, и первая двуколка рысью умчалась к следующему двору. Там, в доме, нашли несколько раненых. Погрузили…