Пенни Винченци - Соблазны бытия

– А какой в этом толк? – спросил Билли. – Барти, честное слово, ты сейчас выглядишь точь-в-точь как наша мамочка, когда ее разбирало. Что Дженна, что ты – обе приехали издалека. Чем сломя голову рваться в Лондон, лучше поесть, отдохнуть. Думаю, вам вообще стоит переночевать у нас.

– Нет, на ночь мы не останемся, – заявила Барти.

Дженна не понимала, что́ с ее матерью. Откуда столько гнева? Неужели можно так злиться из-за ее самовольной поездки на ферму? Может, у матери есть и другие причины?

– Мама, Билли ни в чем не виноват. Не надо на него сердиться.

– Это правда, – вдруг поддержал племянницу Билли. – И неужели ты не рада, что оказалась у нас? Похоже что нет. Наглость Дженны затмила тебе радость встречи с братом.

Барти обвела их взглядом, потом вдруг бросилась в дом. Дженна побежала следом… Барти сидела за кухонным столом, глядя в пространство. Вряд ли она слышала шаги. Губы Барти дрогнули, она обхватила голову руками и разрыдалась.

– Мамочка, не надо! Не плачь! Прости меня! Я заставила тебя волноваться. Прости. Но мне так хотелось сюда поехать. Я подумала, что у тебя своих дел хватает и ты не станешь возражать. – Дженна обняла мать за плечи и удивилась, как сильно та похудела. – Тебя нужно подкормить деревенской едой. Смотри: кожа да кости.

– Неправда!

Барти сбросила руки дочери, но Дженна почувствовала: гроза миновала. Еще через минуту Барти подняла голову и слабо улыбнулась. Мир был восстановлен.

– Я жутко виновата, – повторила Дженна. – Но я сюда поехала, потому что очень люблю твою семью… нашу семью. Мне захотелось побыть с ними.

Барти посмотрела на дочь и снова улыбнулась, теперь уже шире.

– Ты ужасно похожа на своего отца, – заявила Барти.

– Там так здорово, – произнесла Дженна, рассказывая Кэти о вчерашней поездке. После ланча они обе сидели в холле отеля, листали журналы и решали, отправиться ли снова по магазинам или вернуться в номер, включить радио и что-нибудь почитать. – Жаль, что ты не поехала. Там такие красивые места. А зелени сколько! Полно деревьев. Живые изгороди. С холма поля похожи на лоскутное одеяло. Дом у них не такой уж и большой. Совсем не похож на дома в Саутгемптоне. Но там очень приятная обстановка. Уютно, тепло. Каждый чем-то занят. По правде говоря, тепло только на первом этаже. Там есть камин и печки. А мы с мамой ночевали на втором. Других свободных комнат у них нет. Собрали все одеяла, какие нашли, еще и пальто сверху прикрылись. Но не скажу, чтобы было особо тепло. А Джо с Майклом учили меня доить корову. Поначалу ужасно трудно, пока не поймешь. И тогда сразу получается. Это как ездить на велосипеде. И…

– А какие твои двоюродные братья? – спросила Кэти. – Симпатичные?

– Вроде да. Мне особенно нравится Джо. Он очень серьезный и рассудительный. Похож на Билли.

– Ты ему нравишься?

– Откуда я знаю? – нетерпеливо передернула плечами Дженна. – Если и нравлюсь, он об этом никогда не скажет.

– Почему?

– Потому что очень застенчив. И потом, я же ему двоюродная сестра. У него ко мне совсем другое отношение.

– Да, конечно. Я как-то забыла. Странно, что у тебя в Англии есть двоюродные братья. Как ты думаешь, я бы ему понравилась?

– Ни в коем случае, – твердо ответила Дженна. – На чем я остановилась? Ах да. У нас был замечательный ужин. Прямо на кухне. Почти все свое, с фермы. Курица…

– А меня Фергал целовал, – томным голосом сообщила Кэти.

– Не может быть!

– Может.

– Вы целовались по-французски?

– Ага.

– Ну и как?

– Великолепно, – ответила Кэти. – Просто потрясающе. Мы с ним зашли в кабинет, и он сказал, что я самая красивая девчонка, каких он только видел. Сегодня вечером мы пойдем в кино. Не одни, конечно. Люси с Лукасом тоже. Ты можешь к нам присоединиться.

– Спасибо. Жду не дождусь.

– Не ехидничай. Летом Фергал собирался в Нью-Йорк, поработать у своего дяди Роберта. Я ему сказала, что он обязательно должен приехать к нам в Саут-Лодж и…

– Кэти, как ты можешь приглашать людей в Саут-Лодж, не спросив у моей мамы? Это же не твой дом.

– Что значит – не мой?

– То и значит. Саут-Лодж построил мой отец. Теперь это мамин дом. Мамин и мой.

– Твоя мама вышла за моего папу, – напомнила Кэти, на щеках которой вспыхнули и стали разрастаться два красных пятна. – Значит, теперь у нас все общее. Папа так говорил. Я могу приглашать в Саут-Лодж кого захочу.

– Нет, не можешь, – возразила Дженна, вдруг ощущая жуткую злость на Кэти. Злость и какую-то необъяснимую грусть. – Ты не можешь приглашать туда никого, не спросив разрешения у моей мамы и…

– До чего же ты жадная, – прошипела Кэти. – Жадная, эгоистка и задавака. С чего это я должна спрашивать разрешения на Саут-Лодж? Комнат там полным-полно. Знаешь, иногда я жалею, что мне приходится жить вместе с тобой. И жалею, что ты стала моей сестрой.

– В таком случае ты тем более не можешь приглашать людей в дом, который принадлежит мне, – холодно произнесла Дженна. – Могу тебе сказать, я тоже часто жалею, что у меня появилась такая сестра, как ты. Очень часто. Ни по каким магазинам я не пойду. Я возвращаюсь в свой номер. Надеюсь, фильм тебе понравится, а Фергал тебя снова поцелует. Только постарайся случайно не забеременеть, – добавила Дженна, ощущая прилив язвительного остроумия.

Адель сидела в ванной своего дома на Монпелье-стрит и пересчитывала таблетки. Она пересчитывала их каждый вечер. Это было единственное занятие, доставлявшее ей удовольствие. Ей нравилось убеждаться, что таблеток набралось уже достаточно. Адель в который раз проверяла свой запас и в который раз представляла, как глотает их и уплывает от всех в небытие. Нет, не напрасно она провела столько бессонных ночей, чтобы собрать своих маленьких друзей. Не напрасно лежала в тишине спальни, глядя в темноту и отсчитывая четверти часа по бою коридорных часов. Все это стоило усилий, чтобы уйти из мира, где ее унижают и делают больно. Из мира, где ей пришлось бы мучиться на этой свадьбе и болтать о пустяках. Из мира, где Иззи своим присутствием колола бы ей глаза.

А Иззи обязательно приедет. Нони прислала телеграмму, сообщив, что они с Иззи полетят одним рейсом. Естественно, Нони ничего не знала, хотя… Когда отчаяние Адели достигало предела, она представляла, как ее дочь и Иззи сидят в самолете и обсмеивают ее жалкое состояние. Она даже слышала их голоса… Ничего удивительного, что все произошло именно так. Адель превратилась совсем в старуху. Жуткую, вечно слезливую старуху. Можно ли упрекать Джорди?

Скоро это перестанет ее волновать. Скоро все ее беды и волнения останутся позади. Конечно, ужасно сознавать, что малютка Клио будет расти без нее. Но девочке хорошо среди двоюродных братьев и сестер. А Адель… Какая из нее сейчас мать? Ничего, погорюет и привыкнет. Единственное, что еще всерьез волновало Адель, – это угрозы Джорди отобрать у нее Клио. Она мучилась, пока не нашла решения: добавила в свое завещание пункт, что в случае ее смерти Клио будет жить с Венецией, а не с Джорди. Венеция об этом ничего не знала, но она не сможет нарушить последнюю волю сестры. Конечно, ей самой будет больно расставаться с Венецией. Они всегда говорили, что доживут до глубокой старости и умрут вместе. Они даже выбрали себе способ ухода: въехать на обрыв – и вниз. А поедут они на их старом верном «остин-севен», который стоял у Боя в гараже, между его «бентли» и новеньким «астон-мартин», купленным Венецией. Иногда они неторопливо катались на нем по Вест-Энду, радуя взоры всех, кто на них смотрел. Совершенно одинаковые, элегантные и величественные дамы среднего возраста, восседающие в маленьком красном автомобильчике.